Урга и Унгерн - Максим Борисович Толмачёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Знакомство с новым веществом интимнее того, что будет происходить каждую новую встречу. Для меня магия первого момента осталась где-то далеко в прошлом. Я научился применять новое состояние для достижения некоторых практических результатов. Кстати, сегодня перед нами стоит своеобразная задача. Мне понадобится все твое внимание, поэтому с этой минуты постарайся не отвлекаться на внешние раздражители и сосредоточься на том, что я буду тебе рассказывать. За месяцы, которые ты провел в заключении, окружающий тебя мир изменился необратимо. За воротами этого дома – смерть и хаос. Твою жизнь сможет спасти переосмысление происходящего, определение своего места в этом мире и следование по пути, которого ты пока для себя не открыл. Утром ты должен сделать свой выбор. Он будет окончательным. Один шаг в новом направлении – и ты уже не сможешь повернуть назад. Придется пройти этот путь без страха, потому что страх сделает тебя уязвимым и приведет к гибели.
Слова Рериха проникали мне в душу, я внимательно слушал его, был зачарован тихим властным голосом. Улыбка исчезла с его лица, а фиолетовое свечение стало ярче. Казалось, что вместо Рериха его ртом говорит кто-то другой. Даже почудилось на миг, что рот у него не раскрывается вовсе.
Кристаллы Рериха
В монастыре Манджушри, на священных склонах горы Богдо-Ула, я занимался своими исследованиями по экстракции эфедрина с последующим переводом его в форму кристаллического метамфетамина по методу доктора Огаты. Все компоненты, которые выписывались из-за границы, были теперь в наличии, ничто не мешало мне начать синтез в любой день.
Я безотлагательно занялся процессом и уже через неделю после моего чудесного освобождения имел целый ряд образцов кристаллического вещества, годных для проверки на испытуемых. Кристаллы замечательно растворялись в воде, хотя и придавали ей горечь. Собрав монахов, которые помогали мне в работе, я раздавал им вещество в малой концентрации и сам его тоже принимал наравне со всеми. Небольшое количество метамфетамина в разных образцах давало слабый эффект. Наблюдалось некоторое увеличение активности, нарушение сна, подавление аппетита. Отрицательных побочных эффектов, которые привели бы к каким-то серьезным нарушениям, выявлено не было. Был назначен день для новых испытаний. Я рассчитывал провести их с другой группой монахов, значительно увеличив дозировку наперекор всем правилам безопасности. В тот день неожиданно для всех в наш монастырь прибыл сам барон Унгерн. Он прискакал в сумерках, совсем без сопровождения, побеседовал с главным ламой Манджушри и, узнав о том, что в монастыре работает соотечественник, чрезвычайно заинтересовался. Его проводили в мою лабораторию.
– Русский лама-отравитель, мое вам почтение! – В тусклом освещении масляных ламп замаячил смутный силуэт.
Монахи с любопытством смотрели на позднего гостя, а я не сразу смог понять, кто же стоит передо мной.
– И вам здравствовать… – не найдя ничего лучше, произнес я фразу, вполне приличную по отношению к незваному гостю, с которым, впрочем, по законам восточного гостеприимства принято было мириться.
– Извините, если я вам помешал, но уж очень любопытно было посмотреть на ваши эксперименты своими глазами!
Унгерн вышел на свет, приблизился к столу с чашками, в которых были разведены кристаллы для опытов. Он без спроса взял одну из чашек в руки, поднес к носу и с интересом понюхал.
– Я бы вам не советовал проделывать такое в моей лаборатории. Раз уж вы наслышаны о том, что я отравитель, примите к сведению, что целый ряд ядов несет в себе летальные свойства, передающиеся через вдыхание.
– Да?! – Гость приподнял бровь и прищурился в хитрой улыбке. – Нет такого яда, который мог бы убить барона Унгерна!
С этими словами он в один мах осушил содержимое чашки. Я был некоторое время в ступоре. Меня поразил безрассудный поступок нежданного гостя, который к тому же оказался генералом Азиатской конной дивизии. Этот лихой фатализм не укладывался у меня в голове. Барон продолжал вести себя как ни в чем не бывало. Немного поморщившись от горечи, он взял со стола другую чашку и, к моему ужасу, осушил ее точно так же, в один миг.
– Бог любит троицу, – произнес он, почмокав губами, и выпил раствор из третьей чашки в абсолютной тишине.
Я не знал, как реагировать. Вытолкав монахов из помещения, запер двери и стал искать рвотное средство, которое раньше всегда попадалось на глаза, а теперь, как назло, куда-то запропастилось. Нужно было спасать жизнь этому лихому авантюристу.
– Противоядие ищете? – безучастно поинтересовался барон. – Не нужно, смерть ждет меня далеко от этого места. Прекратите бесполезные хлопоты и объясните-ка, что именно я принял?
Я наспех рассказал ему о своих опытах, упомянув о том, что последствия его легкомысленного поступка могут носить трагический характер.
– Судя по вашим словам, вы ведь все равно планировали попробовать сей раствор. Считайте меня теперь подопытной крысой, если у вас, конечно, не хватит смелости присоединиться ко мне, честно испытав действие вашего препарата.
Он протянул мне чашку, я принял ее из рук барона и, чтобы не бороться с нерешительностью, выпил содержимое одним глотком. После этого, слабо отдавая себе отчет в происходящем, я осушил еще две чашки, уравняв наши с Унгерном шансы. В следующий миг меня охватил испуг. Мне стало страшно от того, что я наделал, но запоздалое отчаяние, как я надеялся, не отразилось на моем лице.
– Вы напуганы… – Барон с улыбкой похлопал меня по плечу. – Но вы не трус! Не позволяйте страху проникать к вам в сердце, бесстрашие – лучшее противоядие. Как скоро это вещество начнет действовать?
– Минут двадцать, я полагаю, у нас с вами есть в запасе.
– Замечательно, господин Рерих. Как видите, ваша фамилия мне известна, кое-что я слышал и о ваших трудах в этом монастыре. Вижу, как у вас тут широко поставлено дело, не знаю, какой вы ученый, но хозяйственник вы одаренный.
– Я тоже кое-что слышал о вас, господин Унгерн, от некоторых очевидцев. Не думал, что мы встретимся в столь необычных обстоятельствах.
– Надеюсь, обстоятельствах для нас не трагичных. – Барон, улыбаясь, беззаботно скинул с плеча брезентовый мешок, достал оттуда небольшой китайский термос и, наполнив опустевшие чашки теплым напитком, предложил мне присесть. – У меня в термосе чай. Нам можно выпить по чашечке до того, как ваш препарат начнет свое действие?
– Думаю, нам уже ничего особенно не повредит, – согласился я с собеседником. Присел на подушки и, взяв чашу в руки, сделал глоток.
То, что происходило в следующие часы, описывать не
