Оранжерейный цветок и девять растений страсти - Марго Бервин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Великий и таинственный народ олмеки является одной из первых древних культур Центральной Америки, той самой древнейшей культурой, которая, будучи первой, была лишена преемственности и не имела возможности воспринимать что-либо извне и чьи представители заявляли, что произошли непосредственно от черного ягуара. Они полагали, что наиболее совершенное живое существо должно обладать интеллектом человека и физической силой и одухотворенностью ягуара. Именно там родилась традиция оставлять детей в обществе детенышей ягуаров, чтобы они смогли научиться секретам их мистицизма, включая способность оставаться невидимыми и неслышимыми. Поскольку олмеки исчезли бесследно, возможно, они добились в этом успеха.
Когда я вернулась домой, Коди сидел на ступеньках у моего подъезда.
— Я не хочу, чтобы ты уходила, — бубнил он, пока я открывала дверь.
— Знаю.
— Но все равно я считаю, что это классно.
— Знаю.
В квартире он сразу плюхнулся на белую виниловую кушетку и раскурил косячок с марихуаной. Заправил за уши свои светлые серебристые волосы и положил ноги на низкий полукруглый кофейный столик.
— Те самые пинетки? — спросила я, поглядев на белые губчатые подошвы.
— Они удобные. Ты ведь знаешь, я за комфорт.
Я села на стул из «Икеи» в стиле псевдоадирондэк, белый, с подушками цвета средиземноморской лазури, и начала методично обрывать подаренные мне цветки календулы со стебля, складывая их в кучку на пол около кровати.
— Что ты творишь?
— Предполагается, что благодаря им я увижу вещие сны. Жена Армандо сказала, они помогут мне решить, ехать в Мексику или нет. Не помешало бы подстраховаться.
Коди опять затянулся травкой и, не выдыхая, сказал:
— Послушай-ка, затянись. Это тебе еще быстрее поможет.
Я взяла косячок и закурила.
— Эй, полегче. Если собираешься в Мексику, тебе надо быть поаккуратнее с растительными веществами. Малышки из Южной Америки совсем не такие, как у нас. Они настоящие трюкачи и жулики. Умнее и сообразительнее людей.
— Остынь, Коди.
Он откинулся на кушетку и опять затянулся.
— Ладно. Я считаю, это страшно опасное, непростительно тупое и даже дебильное сумасшествие — ехать в Мексику с парнем, который содержит прачечную на Первой авеню. Особенно мерзко, что это случилось, когда у нас чертовски хорошо двинулась работа.
— Что еще? Выброси меня из головы.
— Мне придется сидеть в одной комнате с новым человеком
— Боишься, что не сможешь больше выковыривать изюминки из оладий и при всех их пересчитывать?
Коди улыбнулся:
— Да, я люблю считать изюм.
— Это мания, сам знаешь. Более того, отклонение психики.
— Учтено.
— Что еще?
— Ну, я никогда не думал, что скажу тебе это, но я всегда ждал от тебя многого, и если ты поедешь в Мексику, то переплюнешь все мои ожидания. Не знаю, смогу ли я это переварить. Мне придется полностью пересмотреть свое отношение к тебе.
— Ты многого ждал от меня?
Я всегда считал, что у тебя высокий потенциал, что ты можешь куда больше, чем просто сочинять рекламные тексты или быть женой этого придурка из рекламы. Думал, в тебе что-то есть. Не могу поверить, что это говорю я, но дело, похоже, у тебя выгорит, хотя куда более странным образом, чем я мог вообразить.
— Это все еще я. И это просто поездка. Я думаю об этом скорее как об отдыхе, а не как о радикальных переменах в жизни.
— Это не просто поездка. Это Мексика, старушка. Это тебе не теплые ласковые пляжи Таиланда. Ты хоть знаешь, что именно индейцы племени майя предложили концепцию Зеро? А это, я тебе скажу, большая заморочка, значительно более трудная, чем те, с которыми мы с тобой сталкивались на работе.
— Ты имеешь в виду, более трудная, чем календарь со страстными продавцами молока, который ты придумал для рекламы таблеток кальция? Как ты его там назвал? Обретенный костями? Или с твердыми костями?
— Намного, намного сложнее, цыпа. И кроме того, ты вообще-то слышала, что календарь индейцев майя заканчивается в день зимнего солнцестояния 21 декабря 2012 года? В соответствии с их знаниями все подойдет к своему завершению всего за четыре года. Ну и что делаешь ты в связи с этим? Конечно, едешь в Мексику.
— Почему 2012-й?
— Вот именно. Никто не знает почему. Откуда они много тысячелетий назад вообще могли знать точный день зимнего солнцестояния? И почему они, собственно, решили, что определенный день солнцестояния означает конец всего? На твоем месте я бы слинял прямо сейчас. Может, поехать в Мексику — это лучший шанс выжить.
— Звучит возвышенно и даже высокопарно.
— Ну да. И как твой верный друг и сослуживец, я принес тебе на прощание подарок — Коди вытащил из рюкзака книгу и сунул ее мне в руки. Она была перевязана серебряной лентой и называлась «Руководство по выживанию среди дикой природы и в джунглях».
— Прочитай, прежде чем поедешь туда. В книге советы на все случаи жизни. Есть даже глава о том, как жить без электричества или как найти съедобные растения в джунглях, как развести костер и какие змеи ядовитые. Все, что тебе может понадобиться.
— Не стоит беспокоиться, Коди. Я собираюсь ехать не в дикие джунгли. Я еду к Армандо, в его дом.
— Друг мой, надо быть готовой ко всему. По моему опыту серфингиста я знаю: чем больше у тебя информации о мире, в который ты попадаешь, о том, кто невидим, но ползает или ходит на поверхности земли или под ней, тем лучше. Потому что, когда отправляешься куда-то, не важно, что ты думаешь об этом, все равно невозможно быть подготовленным на сто процентов. Природа — сука. Повторяй за мной. Природа — су-ка.
— Коди, вовсе не хочу попасть в джунгли. Я поеду в Мексику, чтоб отдать Армандо долг, добыть растения и вернуться обратно. Мне совсем не хочется знать, что там ползает.
Коди встал и подошел к окну.
— Сегодня полнолуние. Если ввернуть яркую лампочку в люстру, все равно не будет так светло, как на улице при полной луне, которая находится на расстоянии в двести тридцать восемь тысяч миль отсюда. И эта луна своим светом может пробудить страсть, эмоции, воображение. Покажи мне лампочку, которая может сделать что-нибудь в этом роде.
Коди открыл окно и завыл, глядя на луну.
— То есть ты считаешь, мне надо ехать.
— Ты увидишь лунный серп и голубую луну, яркую полную луну, которую не затмевают фонари, фары машин и здания. Мне до смерти хочется увидеть полную луну над Юкатанским полуостровом.
— Ты — романтик. Я не собираюсь смотреть на луну. Я тысячу раз тебе говорила: я хочу найти растения, такие же, как украденные из прачечной.
— Ты ведь понимаешь, что нельзя сказать это никому, кроме меня. Любой другой, ты ведь понимаешь, подумает, что у тебя съехала крыша.
— Знаю.
— Я могу быть тебе полезен? Может, тебе надо, чтобы я что-нибудь сделал для тебя в твое отсутствие?
— Да. Чтобы ты поливал мои цветы.
— Конечно.
— Надо поливать так, как я скажу.
— Да, да, я знаю. Трогать и гладить их, разговаривать с ними, опрыскивать, все эти тошнотворные процедуры, от которых кидает в дрожь и мурашки по коже. Эти милые девичьи развлечения.
— Мне надо, чтобы ты звонил и рассказывал мне все, что происходит на работе. Я знаю, что меня уволят, но ты напоминай обо мне Джофу Каунсилу при каждом удобном случае, просто чтобы он меня не забыл.
— Ты хочешь слишком многого.
— Знаю.
— Прямо как заноза в заднице.
— Коди, спасибо за книгу.
— Это хорошее чтиво. Обещай, что прочитаешь ее до поездки.
— Обещаю, прочитаю сегодня вечером.
Я взяла горсть измельченных ноготков, разбросала их под кроватью и вокруг нее. Я заснула с книгой о выживании среди дикой природы, и, в соответствии с обещаниями Сонали, мне приснился вещий сон. Странный, таинственный, эротический. Сон был настолько реален и полон необузданной страсти, что я поднялась среди ночи, чтобы его записать.
Мне снилось, что я в доме, где жила ребенком. Я лежу в маленькой детской кроватке в моей старой комнате и занимаюсь любовью с изящным и грациозным существом. С прекрасным ягуаром, называемым еще черной пантерой. Я лежу на нем, его передние лапы обнимают меня за спину, а задние обвились вокруг бедер.
Я сжимаю в руках шелковистую шерсть на его голове и крепко прижимаюсь к нему всем телом, вдыхаю запах и вглядываюсь в глаза, ощущая тесную связь с животным. Его ярко-зеленые глаза вглядываются в мои. Черные с зеленым в карие с черным.
Вдруг у края кровати раздается шипение. Мы одновременно поворачиваемся и видим, как поднимается нацеленная на меня голова змеи. Поза нападения
Ягуар плотно накрывает меня. Вытягивает задние лапы, чтобы закрыть каждый дюйм моего тела. Змея резко распрямляется и с шумом обрушивается на ягуара, но не может добраться до меня.