Каменный пояс, 1978 - Александр Кутепов

— Сила собралась! — восхитился Иван Михайлович, оглядывая мастеровых людей. — Давайте распланируем, кто куда, да начнем… А где наш самый главный плотник? Антона не вижу… А, вон бежит!

— Мать забыла разбудить, — сообщил Антон. — Вы давно здесь?

— Уже наработались.

— Хватит болтать, мужики, помочь, ленивых не любит, — поторапливал Журавлев.

— Подождем еще минут пять, — попросил Сергей.

— Чего выжидать, елки зеленые!

— Хотел удивить вас, да ладно, — Сергей помолчал, разжигая любопытство. — Павел Ившин, как вам известно, самый молодой в коллективе механизатор, а Антонида Петровна скоро двадцать лет, как работает дояркой. Она заслужила жить в хорошем и удобном доме, а Павел еще заслужит. Поэтому не из старья будем собирать им дом, а новый. Совсем новый! Недавно колхоз купил три дома заводского изготовления. Один из них правление колхоза решило выделить Ившиным.

— Ура! — закричал Андрюшка.

— Это еще не все, — продолжал Сергей. — Сейчас сюда придут еще десятка два человек. Вот тут и заработаем! Так что будет у нас новое разделение труда. Одним эту избу ломать, другим со склада дом перевозить, а третьим — собирать его. Все ясно?

— Ну ты даешь, елки зеленые! — только и сказал Иван Михайлович. — Новость так новость! А как перевозить? — забеспокоился он. — Транспорт нужен.

— Я уже договорился… Давайте-ка так. Вы, ребята, ступайте на склад, машина туда придет. Детали каждого дома лежат отдельно. Выбирайте любой, они одинаковые, и возите сюда. А мы тут пока покумекаем, как да что.

Ребята тут же убежали. Антонида ревела от неожиданности и радости.

— Вот, елки зеленые, дела так дела! — приговаривал Журавлев и ожесточенно скоблил затылок. — Теперь и ума не приложу, как его ставить.

— Можно прямо на этот фундамент, — предложил один из мужиков. — Он же каменный.

— Так размер не тот.

— А что размер? Две стороны не трогаем, пускай стоят себе, а две другие разберем да на новом месте выложим. Тут же камня — пропасть. Эту избу при царе Горохе ставили, хозяин всю силу в фундамент вбил… Я так думаю, мужики. А избу раскатать долго ли. Ломать не строить.

А на помочь один по одному шли и шли люди. Сергей азартно распоряжался, кому чем заняться. Наблюдая за ним, Журавлев только удивленно хмыкал. Ай да Серега! Вот это помочь!

— Как это с домом-то получилось? — спросил он Сергея.

— Вот и получилось… Считай, до вечера Кузина уговаривал, пока не догадался, какую струнку задеть. Захар Петрович, говорю ему, ты только представь, какой эффект получится по всему району, а может, и дальше. Самый молодой механизатор, а колхоз ему — пожалуйста, дом! — Сергей рассмеялся. — Эта идея была принята единогласно, так сказать. Когда же я добавил, что дом будет поставлен не просто так, а методом народной стройки, тут Кузин не выдержал… А если серьезно, то мы сделаем действительно великое дело.

— Вот тут у меня возражений никаких нет. Дальше-то что было, елки зеленые, дальше?

— А что? Все распоряжения были отданы тут же, а я подался вдоль по деревне приглашать на субботник. Действовал и по партийной и по комсомольской линии. И представляешь — хоть бы одно возражение!

— Зайти бы мог, сказать, — даже обиделся Журавлев.

— Специально не зашел. Надо же проверить свои организаторские способности.

— Даешь ты, Серега, прикурить! — засмеялся Иван Михайлович. — Только давай тогда поспорим. Если после обеда не приедут снимать нас на телевидение, то считай, что я совсем не знаю Захара.

— Ты прямо чертознай какой! — удивился Сергей. — Я когда вчера уходил от него, он заказывал междугородний разговор.

— Ну вот. А я, как на грех, не побрился нынче, — засмеялся Журавлев.

Пришла со склада первая машина, груженная янтарными сосновыми брусьями, готовыми дверными и оконными косяками. С веселым гвалтом ребята разгрузили ее в пять минут и снова укатили на склад. Несколько человек стали разбирать по маркировке привезенные детали, остальной народ полез на крышу старой избы.

Утирая слезы, смотрела Антонида Ившина, как осыпалась на землю трухлявая тесовая крыша, как мигом были сняты стропила, как полетели в одну кучу изъеденные червоточиной бревешки. На втором часу работы были сняты двери, выбиты косяки, выдраны половые доски… Была изба — нет избы.

Антониде вдруг показалось, что все происходящее теперь, все перемены с Пашкой — какой-то сон. Вот возьмет да оборвется он, и придется ей снова, как прежде, думать одну тяжкую думу: как быть с неслухом Пашкой, как уберечь и дотянуть его до взрослости, в которой начнет он по-умному смотреть на жизнь и самого себя.

Два полных дня пласталась помочь. И хотя собрались тут в основном те, о ком можно сказать поговоркой «Не клин да не мох, так и плотник бы сдох», а дело было сделано хорошо и прочно. Все два дня Журавлев ловил себя на мысли, что строят они не просто дом, где бы в тепле и уюте жил молодой тракторист Пашка, не просто так плотно легло бревно к бревну, образуя стены, — а сделано нечто большее.

В эти дни Пашка Ившин понял, что сам по себе он, без Журавлева и ребят, без всех журавлевцев ничего не значит, а только вместе с ними может стать очень сильным. Оттого светилось его лицо и добра его улыбка. Хорошо Пашке, и хотелось ему, чтобы всем людям, кого он знает и кого не знает, было так же хорошо…

Испытание делом

А дни катились один за другим, разматывалось лето, набирая зрелую силу. Страсти в Журавлях улеглись, да и некогда в страдную пору следить за тем, кто что сказал, кто как посмотрел. Поэтому никаких разговоров и пересудов не вызвал уход Наташи с фермы. Из доярок прямым ходом — в почтальоны. Захар Петрович такое условие поставил: или оставайся дояркой или вовсе долой из животноводства.

— Хорошо, что не размазней себя показала, — успокоил ее Иван Михайлович. — Сказано — сделано! По-нашенски. Сергей вот говорит, что в институт тебе надо, на зоотехника учиться. Поддерживаю, елки зеленые! Дельное Сергей советует.

— Он и мне давно говорит, — ответила Наташа. — Буду готовиться.

Журавлев полагал, что все про своих детей знает. Оказывается, далеко не все. Человек, как изба на семи замках. Один отомкнул, другой отомкнул, а к третьему ключи не подходят.

Как-то вечером в грозу ввалился к Журавлевым Антон. Мокрехонек до нитки, зубами дробь выколачивает.

— Откуда такой хороший? — удивился Иван Михайлович.

— Натаха где? — спросил Антон.

— Спит.

— Так скажите ей, что переплыл я озеро. Туда и обратно. В грозу, как и договаривались.