Игра не для всех. Варяжское море. Воин (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич

Старый вояка, еще вчера едва ли не в открытую командовавший в доме и мало считавшийся с мнением Флоки, опешил от неожиданности — а поняв, что происходит, не посмел выступить против. Да, он мог стать вождем дружины при малолетнем отпрыске Сверкера, у него было на это право — однако теперь перед ним стоял уже новый ярл, заявивший свое право. И Гуннар послушно отступил в сторону, затаив впрочем, обиду…

А Флоки, одной фразой выбивший власть у сподвижника Сверкера, обратился к прибывшим — и голос его мгновенно похолодел:

— А теперь я хочу знать, кто же лишил вас оружия, и что сталось с моим отцом и братом.

Немного помявшись, вперед вышел Хакан — свеи обсудили между собой, кому держать ответ, еще до возвращения домой. Избегая смотреть в глаза тринадцатилетнего мальчишки, коего до недавнего времени он словно и не замечал, хирдман начал говорить поспешно — даже чересчур поспешно, неожиданно сильно волнуясь и путая слова:

— Боги благоволили нам, ярл, в начале этого похода. Твой отец сумел обмануть восточных вендов, выманив их воинов из бурга и взяв его внезапным штурмом — в схватке мы потеряли лишь десяток воинов, взяв богатую добычу, тир и трэлля. Но в море удача отвернулась от нас — ладьи ранов настигли наши драккары, и мы приняли бой! Однако врагов было больше, и среди них — десятки лучников. Ваш отец пал от предательского удара трэлля, а брат, пытаясь отомстить убийце Сверкера, сошелся с вождем ранов, Ратибором. Тогда ярл Эрик призвал его сразиться на хольмганге, на что ярл вендов дал согласие. В случае победы мы смогли бы беспрепятственно вернуться домой, с оружием и в броне, забрав с собой преступника-трэлля… Но в противники вашему брату достался настоящий гигант и очень искусный воин — он победил в схватке, хотя Эрик сражался смело и яростно! А после его гибели мы были вынуждены выполнить условие поединка и сложить оружие…

Флоки промолчал, поиграв желваками. Смерть Наковальни его нисколько не тронула, он погиб с честью, сражаясь на хольмганге с более искусным противником — туда ему и дорога. Но то, что отец пал от руки раба — это было неслыханно! Он никогда не испытывал теплых чувств к Сверкеру, но обстоятельства родительской кончины возмутили его до глубины души.

— Клянусь перед богами, что я покараю убийц отца и брата, что отомщу вендам сторицей! И вы, мои славные хирдманы — поможете мне в этом! Забудьте о своем позоре — в соблюдение условий хольмганга бесчестья нет!!!

После короткой паузы новый ярл продолжил, прямо, неотрывно смотря во взволнованные лица воинов:

— А сейчас идите же в дом, насладитесь теплом очага с дороги, и лучшим пивом моего отца! Румяный хлеб, сыр и жареная рыба будет вскоре поданы к столу, а вечером мы все насладимся свежим мясом и сложим висы о славной гибели Эрика Наковальни!

В одночасье Флоки завоевал симпатии хирдманов, еще не подозревающих, как на деле крут нравом их юный вождь, и как скор на расправу. Сейчас они просто радовались признанию со стороны ярла, радовались тому, что дома их не обвинили в бесчестье. Радовались возможности набить брюхо горячей и свежей пищей, согреться у огня после долгого морского перехода…

Вечером того же дня младший сын Сверкера получил свое прозвище, звучащее весьма значительно и веско.

Теперь его звали Флоки Мститель.

Октябрь 1060 года от Рождества Христова (6569 год от сотворения мира).Датская провинция Сконе, западное побережье современной Швеции. Окрестности города Лунд.

Двадцать узких, невысоких ладей весело бегут по морю, посылаемые вперед мощными, дружными гребками славян. Тысячу воинов собрал Круто в поход на данов — по местным меркам серьезная сила! В битве при Гастингсе у короля Гарольда будет пять тысяч воинов — и это судьбоносное сражение, изменившие ход истории в отдельно взятой стране! И тем более нас достаточно, чтобы захватить даже крупный скандинавский город.

Уже выйдя в поход и узнав цель, я «запросил» справку. Что же, организация набега, повторюсь, выполнена на высшем уровне — от Руяна до Лунда прямой путь сквозь Балтийск… виноват, Варяжское море. Причем расстояние раза в два короче, чем до Хедебю, недавно (ну как, десять лет назад) сожженного Харальдом Суровым. А до крупных городов восточного побережья Ютланда типа Еллинга или Орхуса незамеченными не добраться — путь преграждают многочисленные, заселенные острова. Был еще конечно, теоретический вариант напасть на столицу, Роскилле. Но рассчитывать на успех подобного налета было бы слишком самонадеянно даже с тысячей воинов. Да и даны обязательно ответят на такой удар по престижу, пусть сейчас они и обескровлены войной с королем Норвегии.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Одним словом, в плане расстояния, возможности подойти к городу незаметно, а также планируемым объемам добычи Лунд подходит нам больше прочих.

Серые, безжизненные камни берега, за которыми впрочем, иногда заметны опустевшие поля с уже убранным зерном, и островки зеленого леса, да такое же серое, кажущееся безжизненным море… Увы, местные пейзажи не радуют глаз. А я все равно радуюсь, очень радуюсь — ведь мы наконец-то увидели берег! Все предыдущие дни шли ночами по звездам, а днем — по примитивному компасу, который варяги позаимствовали у викингов (хотя последнее доподлинно неизвестно, кто у кого что перенял). Что он из себя представляет? Да деревянный диск с резными зубцами и стрелкой-указателем. Один из зубцов обозначает юг и в полдень должен указать точку горизонта, находящуюся прямо под солнцем — соответственно стрелкой уже задается курс движения наших судов. Благодаря этому «компасу», в мое время известному как «диск Уунарток» мы напрямки пересекли море, не боясь уйти от берегов. Что же касается преемственности, так у поморов ведь в свое время был схожий навигационный прибор, именуемый как «ветромет». Конечно, я ничего не знал о подобном ранее, а теперь… Теперь знаю. В будущем может — и должно! — пригодиться.

Ночами я подолгу не засыпал, беспокоя Горыню расспросами об ориентирование по звездам. Днем же мы гребли, а когда поднимался попутный ветер и на ладье ставили паруса, продолжали наши тренировки. Только теперь я уже пробовал состязаться с вендом с оружием в руках — а после товарищ уверенно спарринговал со мной в наших кулачных схватках. Команда в основном взирала на происходящее с некоторым любопытством, но, не пытаясь принять участие в воинских упражнениях. И лишь Храбр — тот самый боец, с кем мы сражались плечом к плечу на носу драккара, защищая «сестер» и вождя — пару раз присоединялся к кулачным поединкам. Также он дал мне несколько полезных советов — например о том, как правильно держать щит, чтобы противник, нанося удар копьем в его кромку, не сбил защиту. Или как подцепить «бородой» топора древко вражеской секиры, обезоруживая врага или отклоняя его удар в сторону… Занятия с Храбром добавили своей новизны, и я обратил внимание, что рус ведет себя со мной неожиданно дружелюбно, в чем раньше замечен не был. Впрочем, я списал это на совместное участие в той самой схватке…

— Вижу поселение!

Окрик глазастого Горыни заставил меня отвлечься от размышлений, коим я обычно придавался во время монотонной, однообразной гребли. Приналег на весло, опуская его в воду — гребок — чуть подался назад, прижимая к себе ручку и извлекая деревянную лопасть из воды, и снова подался вперед, толкая весло от себя… Чем не время для размышлений, когда давно уже приноровился к простым движениям и общему ритму? А вот теперь я с удивлением (неужели доплыли?!), радостью (ну наконец-то!), волнением (ну, понеслась жара…) воззрился на открывшееся перед глазами небольшое поселение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ламаби, современное Ломма — город-порт на берегу пролива Эрессун, в устье реки Хёдже, связующей Лунд с морем. Расстояние до города — восемь километров.

Ну, то что я увидел, городом называть как-то…Чересчур самонадеянно. Пристани, сходни, у которых стоят в основном небольшие лодки и пара драккаров, длинные, продолговатые постройки — вернее всего местные склады, да кучка мелких домов между ними. Из всех укреплений — крохотный бург с земляным валом и частоколом, за стенами которого вряд ли укроется более двух, максимум тех сотен человек.