Роковая молния - Уильям Форстен

— Русь — это крестьянство, а крестьянство и есть основа Руси, — произнес Димитрий и перекрестил маленький амулет, висевший на шее, потом поцеловал его и бережно спрятал под рубахой.

— Теперь все это будет принадлежать им, — сказал Винсент. — Примерно через неделю вся орда двинется прямо на нас.

Он кивнул в сторону пробегающих мимо и тающих в голубой дымке полей. В тишине раздался высокий резкий звук свистка, и поезд замедлил ход, приближаясь к Кеву, бывшему некогда восточным пограничным городом Руси. В открытом поле занимался строевой подготовкой один из отрядов русской армии. Готорн внимательно осмотрел солдат.

— Хорошее войско, — негромко сказал он.

— Первая бригада 1-й дивизии 20-го корпуса, — определил Димитрий по развевающемуся на утреннем ветерке знамени.

Винсент кивнул. Это были ветераны, они двигались свободно, рассыпавшись цепью по полю. «В степи нельзя маршировать как на параде, — внезапно подумал Готорн. — От этого не будет проку. Все решает только выдержка и мужество». Вот командир отделения развернул коня, чтобы посмотреть на проходящий поезд. Он отдал честь и дружески помахал молодому генералу. Винсент радостно ответил ему.

Майк Хомула, старый негодяй, — с шутливой улыбкой приветствовал он друга.

Майк служил сержантом в 35-м полку, когда Винсент был еще скромным рядовым солдатом. Готорн знал его как отличного вояку, который ничуть не завидовал его стремительному возвышению до положения главнокомандующего.

Твои солдаты выглядят отлично! — крикнул Винсент. — Заходи вечером ко мне пропустить стаканчик.

Майк в знак благодарности помахал рукой и вернулся к своим обязанностям. В воздухе раздался поток проклятий, хотя в них не было никакой необходимости: выучке этих солдат мог бы позавидовать даже старый 35-й полк.

— Наши ребята скоро будут выглядеть ничуть не хуже, — сказал Димитрий, как будто поняв, что Готорн думает о предстоящих испытаниях.

Винсент промолчал, хотя его собеседник, верно, угадал причину задумчивости своего начальника. Со времени последнего поражения Готорн отвечал за подготовку шестидесяти полков, тридцати тысяч человек, составляющих вновь набранные римские корпуса. В результате он прошел через все кошмары, связанные с обучением новобранцев, и заслужил еще большее уважение со стороны полковника Кина, которому довелось в свое время формировать из простых крестьян первую армию Республики Русь. Теперь Готорну пришлось заниматься этой проблемой, и он от всей души возненавидел это занятие. Чего стоили одни переговоры с Марком! Чтобы обеспечить войско всем необходимым, Винсенту пришлось овладеть головоломными премудростями логистики, реквизиций и артиллерийско-технического снабжения. Эта задача до сих пор была выполнена только наполовину. Винсент подозревал, что Эндрю взвалил ее На него еще и для того, чтобы приучить его к этой работе.

Он достаточно ясно сознавал собственные устремления и понимал, что ждет от него Эндрю, особенно теперь, когда не стало Ганга Шудера. Если он сумеет подготовить два боеспособных корпуса, то сможет проделать то же самое со всей армией. Несмотря на свои пять футов и три дюйма роста при весе около ста фунтов, Готорн одним своим приближением уже заставлял вздрагивать людей, вдвое старше его и солиднее. Ему помогала репутация главного истребителя тугар, командующего обороной Рима от карфагенян и героя морского сражения у мыса Святого Георгия. Все это создавало вокруг него особую ауру. Поможет ли она ему теперь?

— «И померкнет глаз дьявола», — пробормотал Димитрий, не отрывая взгляда от зеленеющих полей.

— Что ты сказал?

— Это Эмерсон. Я слышал, как Хомула читал его стихи вечером накануне морской битвы. Очень впечатляюще. Глаз дьявола должен померкнуть перед торжеством любви.

Любовь. Эмерсон. Да, он помнил и Эмерсона, и Торо, и других поэтов. Давным-давно, дома, он добавил к школьной программе некоторые книги, о которых и не догадывались его родители. Что бы сказал Эмерсон о любви, об общности всех живых существ, если бы перед ним встала угроза нашествия меркской орды, если бы он увидел груды человеческих черепов, сверкающих под лучами солнца? В этом мире не было места Эмерсону. Винсент взглянул на Димитрия, его самозваного пастыря и постоянный укор его совести. Готорн не раз хотел перевести его куда-нибудь подальше, но Димитрий превосходно справлялся с обязанностями начальника штаба; кроме того, Винсент понимал, что какая-то часть его самого нуждается в этих моральных мучениях.

По вагонам пробежала дрожь — это поезд вышел на последний поворот перед станцией. Весь Кев открылся как на ладони. Гражданское население уже было вывезено, последний состав с беженцами ушел на Рим сегодня утром. Тридцать дней были добыты Эндрю не зря. Вся Русь была эвакуирована. Оставалась только армия, и в Кеве это было очень заметно. Полевые укрепления, тянувшиеся вдоль гряды Белых холмов, смыкались с городским стенами с севера и с юга. Город предстояло защищать двум полкам 1-го корпуса.

Для обеспечения пространства, необходимого для ведения артиллерийского огня, были снесены некоторые здания; часть восточной стены разрушили, чтобы облегчить связь с тылом. На полях к востоку от города стояли ряды палаток; там, в непосредственной близости от источника воды, до сих пор располагался лагерем целый корпус. Драгоценный запас воды в цистернах города был оставлен на случай осады. Вокруг южных ворот кипела бурная деятельность; в помещении, где раньше была железнодорожная станция, теперь расположился штаб армии. Войско непрестанно росло, и и к началу войны насчитывало пять корпусов, но после первых боев численность его сократилась до четырех. Повсюду толпилось множество людей, и Готорн улыбнулся при виде бесконечного количества рук, поднимавшихся поочередно в салюте на пути продвижения высшего командования. Он оглянулся на Димитрия, уже приготовившего щетку, чтобы еще раз пройтись по его темно-голубому мундиру.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказал Димитрий, легонько похлопав его по плечу.

Раздался длинный свисток, на этот раз безо всякого намека на мелодию, поскольку Джон Майна находился где-то поблизости и мог заявиться в кабину машиниста и устроить выволочку за напрасный расход пара. Он был ярым поборником экономии, и искоренение обычая воспроизводить мелодии паровозными свистками стало его навязчивой идеей.

Наконец состав втянулся на станцию, прозвучал удар колокола, зашипела струя пара, и вагоны остановились.

Подошел небольшой отряд, вытянулся в струнку и взял на караул. Распахнулась дверь вагона; молодые штабные офицеры принялись энергично отталкивать друг друга локтями, пытаясь оказаться поближе к генералу при выходе на платформу. Готорн оглянулся через плечо, и одного его взгляда было достаточно, чтобы прекратить толчею. Заиграл оркестр, тяжело бухнули громадные барабаны, несколько труб, одна из которых звучала совершенно невпопад, после недолгого вступления перешли сразу к «Привету вождю». Винсент немного напрягся при виде своего тестя, выходящего из громадного шатра, стоявшего за помещением станции. Готорн спрыгнул с подножки к ожидавшей его группе пехотных офицеров. Пройдя несколько шагов, он повернулся отдать честь флагу Республики Русь, потом двинулся дальше вдоль строя встречающих. Калин торопливо шагал навстречу, протягивая ему левую руку.