Русские идут - Сергей Соболев

– Он самый… «дурнье»! В западной части бухты, в кабельтове от берега, где раньше деревянные причалы старого яхт-клуба стояли… А сразу за ними – детская база отдыха!

У Коваля почему-то засосало под ложечкой. Речь наверняка о том самом бывшем пионерлагере, на территории которого менее часа назад скрылся сильно подозрительный ему синий фургон марки «фольксваген». Ну и как прикажете все это понимать?

– Так ты был там… в этой самой базе?

– Ты шо! – Саныч щелчком отправил окурок за борт. – Там новые хозяева, хрен ты к их берегу подгребешь! Я как-то надумал причалить к мосткам старого яхт-клуба, так в меня с суши из ракетницы начали пулять! Подряд несколько красных ракет шмальнули. Одна за малым в рубку не залетела!

– Даже так? – удивился Коваль.

– Когда я врал?! Ты видишь, Леха, шо на свете творится?! Скоро и причалить будет негде. С одной стороны, флотские шугают, с другой – какие-то живчики участки по берега скупают. И попробуй ты к ним сунься!

– Ну а Рому Задорожного ты при каких обстоятельствах видел, Саныч?

– Дело было так… А может, сначала – «накатим»? У меня тут есть заначка: поллилтра «домашней» и хлеб с салом для перекуса.

– Я за рулем, Саныч… но в следующий раз прийду к тебе с «гостинцами»! Ты расскажи мне, где и как выдел Задорожного! И что за обида у тебя на него?!

Саныч вытребовал у него еще одну сигарету, закурил и лишь после этого стал рассказывать. По его словам, он в тот день подрядился прокатить на своей лайбе по окрестным бухтам компашку приезжих, двух парней и девушку. Когда они пригреблись в соседнюю Южную бухту, то по ходу заметили катер, размерами раза в полтора поболее «Сокола». Судно стояло на якоре, почти посередке между «Торчком», – так местные называют эту одиночную скалу, выпирающую в мелководной части бухты – берегом в районе старого яхт-клуба и пляжем бывшей детской базы отдыха.

Один из парней, озиравший берега в бинокль, который он позаимствовал у Саныча, разглядел на открытой корме этого судна фигуры людей, двое из которых были экипированы в костюмы для подводного плавания. Он сказал, что сам занимался «дайвингом» в Красном море и на Средиземке, после чего поинтересовался, может ли шкипер подойти поближе к этому катеру.

Саныч, естественно, отказался выполнить его пожелания: они не имели права подходить к «дайверскому» судну ближе, чем на полукабельтов, потому что таковы правила безопасности. Собственно, придерживаясь такой дистанции, шкипер и стал огибать это незнакомое ему судно… как вдруг включилась на прием судовая УКВ-рация и из динамика прозвучал знакомый голос.

– Так ты с самим Задорожным говорил по рации? – переспросил Коваль.

– Какой это, нах, разговор?! – вдруг рассердился бывалый моряк. – Он меня трехэтажным матом покрыл!! Сказал, греби отсюда, шкипер, пшел прочь!..Не видишь, что мы работаем?! И вообще… опять мать-перемать!.. не шлындай тут старый м…к на своей ср…й лоханке!

– Вообще-то это не похоже на Задорожного, – задумчиво сказал Коваль. – Поверь на слово, Сан Саныч, он очень хорошо к тебе относится. Ты для него тут самый авторитетный «паромщик»!

– Так и я ж изумился!! Обгавкал меня, как распоследнего салагу! Я шо, давал какой-то повод?! Шоб так нервно и взвинченно со мной обращаться?! Это ж… просто нет слов!

– Мда… странную ты мне историю рассказал, Саныч.

– Так ты, Леша, передай своему приятелю, что у меня на него «зуб»! Я в сильной досаде! Скажи, мол, Саныч тебя видеть больше не хочет… Пока ты сам не прийдешь, не извинишься… и не «проставишься» по полной программе… Вот до тех пор и не появляйся! А шо ты, кстати, все про него, про этого Задорожного выспрашиваешь? Может, случилось чего?

– Да нет, ничего, Саныч… Я это… ищу компанию, чтобы «подайверить»! Но Задорожный, кажется, занят какими-то своими делами.

И тут вдруг в голову Ковалю пришла мысль, которую он еще каких пару часов посчитал бы бредовой, сумасшедшей, идиотской.

– Слушай, шкипер…

– Шо? Так мне доставать пляшку? Или ты сгоняешь в лабаз за «казенной»?

– Нет, я о другом, – Коваль, озадаченный ходом собственных мыслей, полез пятерней в затылок. – Вот что, Саныч. Я тут надумал «искупнуться». Ты как, подбросишь меня к месту? Я тебе, конечно, заплачу по полной таксе.

– А когда? И где, в каком месте?

– Завтра сможешь? Место? Да тут тебе каких полчаса ходу всего… Только учти… я планирую ночной «дайв»!

– Мне все равно, что днем, что ночью, – сказал Саныч. – Это ваши «дайверские» дела… Но я шо-то не вкурил?! Ты шо, в одиночку собираешься нырять?

– Если ничего не изменится… и если не найду «пару»… то да, собираюсь-таки один работать. Ну а что? Что необычного? В первый раз, что ли? Сам знаешь, как трудно найти себе сейчас, в зиму, достойную компанию! С чужими связываться неохота. Из «своих» один занят, другого нет в городе, третий не хочет… А у меня вот есть и желание, и свободное время!

Саныч помолчал минуту или две, потом, крякнув, сказал:

– Ты, паря, бывалый, тебе виднее. Ладно, Лешка, так и быть: по старой дружбе отвезу тебя на «дайв»! Если еще не передумал, подбрось мне «гривней», чтоб я мог заправиться. Сам знаешь, почем нынче «овес» для моей лошадки…

ГЛАВА 8

ПОДЖИГАТЕЛИ ВОЙНЫ

Урочище Ласпи,

21 декабря.

Вопреки прогнозу Венглинской, первые сутки их пребывания в Ласпи прошли спокойно. Дорогу в урочище больше никто не пытался перекрывать, пикеты с развилки Ялтинской трассы тоже исчезли. И даже погода исправилась; во всяком случае, прекратился дождь, немного стих ветер, пелена тумана, стоявшая над бухтой, истончилась, распалась, затем и вовсе исчезла, открыв вид на окрестности и на отнюдь не черное, а сталисто-серого окраса, как борт линейного корабля, Понтийское море.

Лариса до полудня находилась в своих апаратаментах, а затем отправилась в Ялту, в сопровождении джипа с охраной. Мокрушина она с собой в этот раз не пригласила (а он не счел нужным набиваться ей в спутники). В третьем часу дня в Ласпи на рандеву с Мокрушиным приехал давний знакомый Леня Вавилов, его сверстник по годам, кавторанг, замначальника Разведупра Черноморского флота РФ. Леон – таково прозвище Вавилова в кругу друзей и знакомых – был прикинут в штатское. И приехал он сюда не на служебной машине, а на своей личной тачке. По общему согласию, они не стали говорить о делах в апартаментах, отведенных Мокрушину. Подобного рода разговоры не предназначены для чужих ушей.

Даже для очаровательных ушек Ларисы Венглинской…

Уже примерно около часа они прогуливались по тропкам, петляющим среди хвойных кустарников и реликтовых южноморских деревьев. Воздух здесь чистейший, целебный, легкие не то что вдыхают, а пьют его, как лечебный настой, как нарзан. Погода улучшилась настолько, что теперь отлично просматривается вся бухта. Хорошо виден и мыс Сарыч на юго-востоке, – являющийся, кстати, самой южной точкой Крыма – и лесистый, с каменистыми проплешинами, мыс Айя на западе, за которым находится район Балаклавы. А за ним, на берегах бухт, раскинулся и «большой» Севастополь…

Леон, который, как выяснилось, здесь уже не раз бывал и даже отдыхал когда-то в Ласпи и Батилимане «дикарем», не только взял на себя роль гида, но и по ходу этой их импровизированной прогулки посвятил Мокрушина в последние новости, что касалось ЧФ и в целом положения дел в Крыму.

– И вот что еще тревожно, Рейндж…

Они остановились на площадке возле одной из «верхних» пещер, откуда открывался прекрасный вид на урочище, здорово смахивающее с этой точки на устроенный кем-то в лесистых горах амфитеатр.

– В последнее время заметно активизировались украинские «нацики», – продолжил Вавилов. – В Крыму сейчас пытается рулить всеми делами поставленный «оранжевыми» премьер. Заменены на присланных из Киева людей мэры многих городов и руководители районных управ. Не то что тихой сапой, а активно, я бы даже сказал – агрессивно, искореняется русский язык в местном делопроизводстве. Людей, кого считают нелояльными или просто «российскомовных», вычищают из всех органов местной и государственной власти, меняют их на «командированных».

– А что местные татары? Какие среди них настроения?

– Крымскотатарская община, наоборот, обласкана и обогрета. Но больше – на словах, нежели на деле. В Бахчисарайском, Степном и ряде других районов новые власти выделили из своих фондов земельные участки и передали их общине. Но местные ропщут, считая, что их обманули. Вроде как обещали одно, а реально дали в несколько раз меньше обещанного. Поэтому настроения… смутные. Здешние авторитетные деятели, а также, по нашим сведениям, и многие муллы в мечетях, ведут агитацию как против «русских оккупантов», которым советуют убраться поскорей в свою холодную Московию, так и против нынешних властей… но потише и поосмотрительней. Уже есть такие местности и зоны, где русским, – как коренным крымчанам, так и приезжим – лучше вообще не появляться. Про наших флотских я уже молчу: провокации случаются едва не каждый день, несмотря на все предпринимаемые нами меры предосторожности… Кстати, Меджлис тут недавно продемонстрировал свои возможности. Когда в октябре-ноябре в степной части полуострова проводились акции протеста, то на несколько часов перекрывались магистральные автотрассы и железная дорога… Это принеприятный для нас сигнал! У нас ведь, как в «первую» Крымскую, весь подвоз, все снабжение идет по единственной «нитке»! За прошедшие полтора века, скажу тебе, здесь мало что изменилось в лучшую сторону. Как были «осажденной крепостью», так по факту и остаемся ею и в нынешней ситуации.