Море Вероятностей - Ольга Онойко

Смеясь, он вышел на крышу, залитую солнцем. Стоянка пустовала, на огромном, аккуратно размеченном пространстве затерялся едва десяток машин. Данкмар подошёл к ограждению. На смотровую площадку башни Генштаба не пускали посетителей, у башни Бюро её просто не было, но как‑то он любовался Ньюатеном с вершины башни «Эйдос». С верхней стоянки бизнес–центра «Лакенти» вид открывался не столь величественный, но столь же прекрасный. На горизонте лучилось голубое море, затканное сетью золотых бликов. Порожистая малая река Виргина впадала в Регину, и полноводная Регина несла к морю тёмные волны. Воздушное движение в выходной день стало не таким плотным; в будни порой казалось, что Ньюатен одолевают тучи мошки. Привольные улицы и стремительные магистрали опустели, жители разлетелись на отдых, радоваться погожему деньку – кто в горы, кто в леса. На городском пляже и ввечеру не будет тесно. Данкмар подумал о Дисайне. Утром он отправил ей письмо – в меру романтичное, без назойливости. Она уже ответила. Они с Дисайне будут отлично смотреться на пляже – её девичья свежесть и его зрелая мужественность. Стоит выделить время и почаще ходить в спортзал…

Тряхнув головой, Данкмар направился к машине. С каждым днём полнота жизни ощущалась всё радостнее, но стоило поторопиться с наслаждениями и отдыхом. Когда над Башнями Эйдоса второй луной встанет диск «Астравидьи», дел и опасностей прибавится впятеро.

У кафедрального собора не было стоянок. Воздушное пространство над ним никогда не открывалось; строгая традиция даже от трансконтинентальных и космических кораблей требовала прокладывать маршруты подальше от святого места. Преломленное Копьё грозно устремлялось в небо, и никто не смел оказаться перед его остриём.

Прихожане стекались к Вигилии загодя. Все ближние стоянки уже заполнились до отказа. Данкмару пришлось парковаться во дворах, в доброй паре километров от собора. Он с удовольствием прогулялся пешком под шумящими деревьями. Запоздавшие верующие так же, как он, выходили из переулков, и целая колонна шествовала по бульвару. В Ньюатене хватало людей, которые предпочитали Божественную Вигилию отдыху в летний денёк. Данкмар порадовался, что личное приглашение отца Фрея означало ещё и место на скамье перед кафедрой. Иначе ему, пожалуй, пришлось бы стоять.

У врат собора Данкмар затерялся в толпе, среди людей, одетых так же строго и официально, как он сам. Красовались парадной формой офицеры армии и полиции, промелькнула голубая куртка космического пилота. Дамы для посещения Вигилии облачились в особые «церковные» платья. Лишь немногие были в чёрном, остальные – в зелёном, сером и хаки, военного кроя. Данкмар мимолётно оценивал женщин: иным, и молодым, и зрелым, на удивление шли грубоватые кителя и маленькие галстуки, другие в такой одежде становились неуклюжими и нелепыми. Историки писали, на Земле в древности каждая вигилианка имела в гардеробе подобие мундира мужа, чтобы ходить в церковь… Радовали взгляд подростки. Почти все они нарядились в точные копии камуфляжа марйанне, даже с форменной обувью.

Из распахнутых врат доносилось пение. Служба ещё не началась: хор призывал верных к бдению, благословлял рядовых и напоминал командирам о долге. Узнав сложную последовательность гармоний и переплетающийся мелодический канон, Данкмар заулыбался: духовную музыку Лена Ашермати он искренне любил. Вигилия обещала быть прекрасной.

Проходя сквозь нартекс, он сдержал улыбку. Красные бархатные ленты на бронзовых столбиках отмечали место, где сто пятьдесят лет назад приносил покаяние Вирайн Лакенти, гениальный драматург и, пожалуй, единственный эйдет, известный действительно всему человечеству. Этакая светская святыня едва ли не в центре святыни религиозной… Бедняга Вирайн написал и поставил пьесу о моральных терзаниях падших ирсирр и коварной мудрости безликих. Всеобщее осуждение едва не довело его до самоубийства – а в новый век эту пьесу ставят все, кому не лень. Что ж с того: она и впрямь его лучшее творение.

Мужской хор смолк, когда Данкмар вошёл в неф. Нежное пение женщин трепетало, как пламя свечей. Воздух собора дышал прохладой и лёгкими ароматами курений. С великолепных витражей взирали бледные лики святых. Солнечные лучи падали в сквозную розетку над входом. С четырёх сторон от алтаря пылали факелы, а внизу перед статуями мерцали россыпи затепленных прихожанами огоньков. Лучи от множества источников света соединялись, и в ласковых сумерках каждую украшенную статую, каждую реликвию в драгоценном ковчежце окружало бесплотное золотое сияние.

Хор призыва закончился. Органист начал одну из хоральных прелюдий Ашермати – короткую, всего двухминутную, и прекрасную, как древняя камея. Проходя между рядами скамей, Данкмар невольно задерживал дыхание – столь мучительно светлая музыка звучала вокруг.

Изначальный собор возвели несколько веков назад, одновременно со строительством исторического центра Ньюатена. Будущая столица стала вторым городом на планете, после Бланки Эйснер. В ту пору храм был меньше и выглядел грубее. Тогдашний стиль требовал изображать ирсирр Господних в виде мрачных дюжих мужиков, покрытых шрамами, и не слишком роскошествовать в отделке помещений. В эпоху Первых религиозных войн орбитальная бомбардировка оставила на месте храма глубокую воронку, которая заполнилась морской водой. Остатки этой воронки видны и сейчас – они стали амфитеатровым парком… Около двух столетий в Ньюатене вообще не было кафедрального собора. Потом его построили с нуля. Сам Отец–Главнокомандующий прилетал с Земли, чтобы освятить храм. Архитекторы восстановили рельеф местности, сделав насыпь и оттеснив море к прежнему берегу, но первоначальный стиль решили не повторять. В ту пору, после сокрушительной победы вигилианской веры, торжествовала «новая утончённость». Теперь ирсирры выглядели как прекрасные юные создания с лебедиными крыльями, нежными лицами и женственными улыбками. Мелко завитые длинные волосы ниспадали на отполированные нагрудники доспехов, а изящные руки держали мечи так, как художники держат кисти. Ценители искусства были в восторге; строго говоря, с расчётом на ценителей искусства и возводился новый собор.

Данкмар с извинениями протиснулся мимо двух пожилых дам и сел на устланную бархатом скамью. С другой стороны от него оказалась супружеская пара: седой ветеран с царственной женой. Он поприветствовал их и расслабился, ожидая начала службы.

Хоральная прелюдия закончилась. Стало тихо. Пронеслось несколько неразличимых шепотков, и прихожане смолкли, молитвенно складывая руки. Молодая красивая канторша сделала знак хору. Низкие приглушённые голоса начали секвенцию «Слава Небесная». Отворилось окошечко в своде, и луч света упал на престол в центре алтаря: литые из серебра меч и щит лежали там, символ великой жертвы Господа и неусыпного бдения Его… Женский хор подхватил «Славу». Божественный мелодический дар Ашермати вновь воцарился под сводами храма. Всё исполнилось мира, восхищения и красоты.

И вошли марйанне.

Поначалу немногие заметили их, но несколько хористок сбились от потрясения – и вот уже все лица оборотились к дверям.

Первым шёл юноша лет семнадцати: бесспорно, перерождённый. Распущенные волосы золотой гривой падали по его спине. Он нёс на руках маленькую девочку в генеральской форме. Она выглядела не старше десяти лет и тихо спала, прижавшись к его плечу. Благоговейный вздох пронёсся по храму, заглушив на миг даже пение.

— Кто это? – едва слышно спросил ветеран рядом с Данкмаром, обращаясь непонятно к кому.

— Это Тайаккан, — ответил Данкмар ещё тише, — Ллири Тайаккан. А тот, кто несёт её… должно быть, это сам Авелья.

— Господь Всемогущий!.. — прошептала какая‑то женщина.

«Они уже здесь», — с тягостным чувством думал Данкмар. У него грызло под ложечкой. Красоты Вигилии отдалились и утратили ценность. Он больше не мог беспечно наслаждаться искусством. «Астравидья» подошла к планете утром или днём, и марйанне уже спустились на поверхность. Ночью гигантский корабль станет виден во всём полушарии как тусклая, но ясная звезда рядом с маленькой луной Эйдоса… Конечно, марйанне решили посетить службу.

Авелья осторожно перехватил удобнее спящую Тайаккан и поднял голову.

Данкмара охватил глубинный, леденящий кровь ужас.

Пускай он знал, как можно скрыться от всевидящих глаз марйанне, но до сих пор он ни разу не сталкивался с ними, и не проверял, насколько действенен этот способ. Наступил момент истины… В час между смертью и перерождением души пречистых воинов находятся в тех пространствах, которые невозможно ни описать, ни представить; и говорят, что там они пребывают в сознании. Сами марйанне не распространялись на эти темы. Многие считали, что это сказки, но Данкмар точно знал – это правда. И правда то, что испытавший подобное хотя бы единожды обретает особую зоркость, сродни второму зрению Данкмара, но идущую из другого источника. Если безликие солгали, если от взгляда марйанне нельзя укрыться, то сейчас легендарный Юстус Авелья видит его насквозь – вместе с его проектом.