Конкурс-семинар Креатив: Безумные миры - Дмитрий Перовский

В этом шуме я различаю мелодию. Далекие барабаны бьют и бьют, и я не могу стоять в стороне. Мой третий выдох заканчивается Песней. Как из пустых кузнечных мехов, рождается низкий-низкий звук. Не каждый и услышит, а тварь притихла, уже не рвется ко мне, стоит настороженно.

Тут главное — ноту не упустить, держать, как бы дышать ни хотелось. И носом потихонечку воздух подсасывать. Вот где искусство! Я выводил мелодию сам, а не просто повторял ритм барабанов; теперь они подстраивались под меня. Чудовище разглядывало своды родной пещеры будто во хмелю. Чтобы не спугнуть страшилу громким звуком, я пробирался к туше со всей осторожностью. Такое создание с буйно размахивающим хвостом, я видел впервые.

Втянув носом побольше воздуха, я поднял Песню на тон. Угомонился хвост твари, подкосились мускулистые лапы. Чудовище повело к стене, в которую еще недавно оно влетело мордой, и, опершись об камень, невольно закуняло, сломленное дрёмой.

Когда мелодия поднялась до еле слышимого свиста, тварь сомлела: легла возле стены, накрывшись уродливым хвостом. Только тогда я достал из ножен длинный кинжал. Уже чувствуя, как угасает сознание чудища и открывается мир духов.

Осталось договориться с проводником твари, который еще больше походил на крысу, чем само чудовище, даже размером чуть крупнее собаки. Но, на удивление, проводник не привычно согласился с исходом схватки и смертью тела, а оскалил крысиную пасть, растянул в хитрой улыбке.

— Чего ждем? — вопрошал я несговорчивого проводника. — Надышаться перед смертью не получится.

Будто я обращаюсь не к нему, а к спящей туше, проводник все так же улыбался. Не хочешь по хорошему — не надо! Я и без разрешения проводника кончу тварь, не велик грех. Едва лезвие кинжала вошло в шею чудовища, проводник пронзительно запищал, словно насмехаясь надо мной. А после я услышал свист. Хвост твари рассекал воздух, чтобы в следующее мгновение разорвать пополам моё тело. Я не успевал уйти от удара.

Тьма…

— Твоё? — Тяжелая ладонь опустилась мне на плечо. Яшка, вернее его проводник.

Внизу подо мной в крестьянской избе на лавке лежало изрубленное напополам тело. Румянное от горячки, без ног. Как еще душа в нём держится, не сбежала?

— Моё, — ответил мой проводник Яшкиному.

— Ждешь?

— А что еще делать? — вздохнул я над нелегкой долей проводника.

Бог мир из духа делал, так как сам из одного духа соткан. А чтоб со скуки не запреть, творец множил сущности по образу собственного создателя. Так появились духи-проводники для развлечения творца, хотя сами они чахли со скуки. Чтобы хоть как-то облегчить страдания собственных детей, бог создал материю, разрешив духам наделять её своей частицей, вдыхать в неё жизнь. И вышли живые настолько занятными, что заигрались ими проводники, как дети куклами, да забыли, где тварь, а где дух. А творцу все одно: что за духами следить, что за людьми — всё лучше, чем от скуки сохнуть. И выходит, что мы игрушки проводников, не более.

Только мало кто об этом догадывается. Мало кто правду про проводников слышал. А уж видели их при жизни вообще единицы. Это я, айвен, всю жизнь с бестелыми общаюсь, потому что кроме убийства чудовищ да разговоров с духами ничему не обучен.

Стоящий рядом Яшка был одним из первых, с чьим проводником мне пришлось договариваться. И единственным, с кем у меня не сложилось. Я тогда еще зеленым сопляком землю топтал. Не айвен, а так, ломоть снега — лепить и лепить. Не успел толком носом дышать, а уже на подвиги тянуло. Тот экзамен казался простым — нужно лишь убить человека.

Мы с рождения учились ловкости, выносливости, скорости. Могли подолгу задерживать дыхание. А главное, умели петь Песни, усыпляющие живое тело. Во время пения мы видели разное, слышали странное и общались с проводниками. Договаривались с духами наших жертв. По рассказам старших, проводники, обычно молча, соглашались со смертью собственного тела и уходили за новой игрушкой. А перед тем, как вернуться к людям, духи хорошенько отдыхали в Мире Теней. А что может быть лучшим отдыхом для настоящего воина, как не битва с таким же ярым бойцом?

Общение с проводниками мне давалось легче, чем сверстникам. Бывало, за пару вдохов духа находил. «Ноздри широкие!» — шутил шаман.

Он же и учил, что человека усыпить легче, чем животное. Ритмы баюнной Песни-то одинаковые, поэтому их править не надо, не нужно ломать мелодию — просто подпевай. Пока сверстники выискивали себе жертв побеззащитнее, я вознамерился найти достойного противника.

Искал я в горах, где часто скрывались банды, грабившие близлежащие торговые тракты. Обычно несколько разбойников укрывали награбленное добро в глубоких пещерах, утепляли их, и там же зимовали. Иногда пещеры выглядели как легендарные сокровищницы драконов, а бывало там поселялись настоящие твари. Тогда разбойники оттуда уже не выходили.

В своих логовищах бандиты, запасшись вином и вяленым мясом, могли бытовать месяцами, до прихода весны, когда опять по торговым путям заспешат караваны.

У подножья гор, куда я вышел на третий день, обжился медведь, — его запах слышен издалека. Я понюхал зерна из мешочка на груди, потер нос, как учил шаман, и прислушался к окружающим запахам. Где-то выше в горе жила тварь. Большая. Наверное, спит не меньше века. Будить её не стоит. Вкупе с медведем они смердели настолько, что я не сразу приметил легкий человечий душок.

Пытаясь ухватить его наверняка, я бодро вскарабкался по скале. Но запах твари сильно мешал. Воняла зараза! Хозяин Горы все-таки! Если бы он проснулся — точно б не убаюкал, кишка тонка.

Повыше воздух разряженный, поэтому и запахи здесь слабее, но я сумел уловить вонь троих немытых мужиков. Не зря же мой учитель хвалил мои широкие ноздри. Пьяные разбойники крепко спали прямо над Хозяином Горы.

В вечерних сумерках зрение подводило. Еще раз понюхал зерна, потер нос — и опять на скалу. Лазить по камням с моим ростом неудобно, только айвены обычно выше не вытягиваются, поэтому надеются не на длину рук и ног, а на точность прыжков да ловкость тела. Раз уступ, там схватился, там за камень зацепился. Боязно, зато не холодно. Кровь по венам так гонит, аж пар от тела валит.

Пока нашел вход, уже окончательно стемнело, да и в пещере повисла чернота. Нюх нюхом, а вот рисковать во тьме не стоило. Делая три заветных вдоха, чтобы подхватить баюнную Песню, я бил на опережение.

Это я сейчас умный, знаю, что могло бы и дыхалки не хватить, когда действительно бы понадобилось бить Песней, а тогда молодой, дурной, самоуверенный. Думал, и на час смогу мелодию затянуть.

В голове привычно застучали барабаны, и я запел низким гулом. Своды пещеры тут же подхватили мелодию и понесли вглубь эхом. Больше всего я боялся разбудить Хозяина Горы, потому старался не шуметь.