Сварливый роман - Ния Артурс

от ее. Я ненавижу жалость, сквозящую в ее водянисто-голубых глазах. Ненавижу то, что это заставляет меня чувствовать себя таким маленьким и беспомощным. Я так стараюсь притворяться, что со мной все в порядке. Что я неприкосновенен. Трудно притворяться, что в моей жизни ничего не изменилось, когда все относятся ко мне как к хрупкому.

Это оскорбительно.

— Папочка, иди сюда. — Белль дергает меня за безымянный палец. Ее ладони такие маленькие, что она едва может обхватить своими полными руками мои.

Я тепло обнимаю ее и следую за ней в игровую комнату. Это страна чудес для маленькой девочки с кухней размером с игрушку, мини-продуктовым магазином, полным пластиковых банок, контейнеров для хлопьев и продуктовых корзин, а также парковкой для электромобилей Mercedes Benz и Lexus Белль.

Белль подталкивает меня к креслу за столом размером с детский и достает волшебную палочку откуда-то из своего ящика с игрушками.

— Бу! — Она подносит палочку к моему носу.

Я высоко поднимаю руки и изо всех сил стараюсь говорить высоким голосом. — Бу!

Она визжит от ликования.

Я улыбаюсь ее очаровательному лицу, мое сердце перестраивается в груди. Я не знал, что могу полюбить другого человека, даже не встретив его, но я был одержим Белль с того дня, как узнал, что она появлявится на свет.

Еще до того, как я услышала ее первое сердцебиение или почувствовала, как она пинает свою мать в живот, я знал, что она будет лучшим, что когда-либо случалось со мной.

В тот момент, когда я впервые взял ее на руки, все мои внутренние инстинкты оказались верными. Она оставила свой отпечаток на моем сердце и не вернула права собственности.

— Папа, выпей чаю. — Она протягивает мне чайную чашку.

Я держу его так, как ты должен, по-королевски оттопырив один палец в воздухе. — Вау! Это восхитительно! — Я устраиваю целое шоу из прихлебывания невидимого напитка, к большому удовольствию моей дочери. — Можно мне еще, пожалуйста?

Моя четырехлетняя дочь не производит впечатления Оливера Твиста, но она громко смеется, потому что любит меня. Или, может быть, это потому, что простой звук пердежа может пощекотать воображение моей дочери.

Белль хихикает и наливает мне еще, наблюдая, как я пью воздух восхищенными карими глазами, которые сверкают на солнце.

Я смотрю на нее, все еще пытаясь убедить себя, что с ней все в порядке. Когда я примчался, думая, что она в опасности, я действительно не мог дышать. Теперь, видя ее улыбку и игру, я просто начинаю правильно дышать.

Раздается стук в дверь.

Миссис Хэнсли просовывает голову и неуверенно улыбается мне. — Мы еще не ставили брауни в духовку. Я как раз собиралась сделать это до вашего прихода.

— Шоколад! — Клэр уходит на кухню.

— Мне так жаль, что мы прервали твой день, Алистер.

— Все в порядке. Я просто рад, что никто не пострадал.

Не хочешь ли ты, чтобы Белль попрощалась с тобой, прежде чем ты отправишься в офис? Боюсь, как только она доберется до этих пирожных, она не сможет сосредоточиться ни на чем другом.

— Я еще не готов попрощаться.

— Нет? — Ее кустистые брови прыгают вперед.

Я поднимаюсь с миниатюрного стула. — Я останусь с ней на несколько часов.

Ее глаза расширяются. — Алистер, если тебе нужно куда — то пойти…

— Нет ничего важнее того, где я нахожусь прямо сейчас. — Если бы я потерял Белль сегодня, компания, цифровой мост, лицензионная игру — ничто из этого не имело бы значения. Ни единого доллара.

Я уже потерял свою жену. Я бы никогда не простил себя, если бы потерял ребенка, которого оставила Клэр.

— Возьми мистера Даки, — говорю я Белль, опуская руку в теплую воду ванны. — Сейчас самое время обсохнуть.

— Нет, — кричит она, шлепая пухлыми ручками в ванне.

Я подавляю свое нетерпение и сохраняю легкий тон. — Белль, время купания закончилось. Сейчас самое время обсохнуть и переодеться.

— Нет! — Она выкрикивает это слово громче, как будто я не понял с первого раза.

Я склонился над ванной, моя рубашка с длинными рукавами закатана до локтей, а спина согнута под неудобным углом. Я слишком высокий для этой конкретной папиной обязанности, но когда я вернулся домой с моста передачи данных, я сказал миссис Хэнсли, что могу справиться с ночными делами.

Она посмотрела на меня так, словно сомневалась в моих навыках, что только укрепило мою решимость увидеть Белль чистой и свеженькой перед сном. Насколько это может быть трудно?

Ответ?

Очень тяжело.

Чрезвычайно сложно.

Моя дочь — упрямая малышка.

— Белль…

— Шикарно! Шикарно!

— Юная леди, вам нужно… — Волна мыльной воды из ванны ударяет мне в лицо. Я ощущаю на языке нежный привкус органического мыла Belle и борюсь с раздражением, медленно нарастающим во мне.

Не помогает и то, что моя дочь находит свой приступ воды чрезвычайно забавным и хохочет во все горло.

Я насухо вытираю лицо ладонью и бросаю на нее предупреждающий взгляд.

Смех застревает у нее в горле. Ее большие карие глаза наполняются слезами, а нижняя губа начинает дрожать.

Я немедленно бросаюсь к ней и похлопываю по спине. — Все в порядке, Белль. Папа не сердится.

Но уже слишком поздно.

Моя дочь откидывает голову назад, открывает рот и начинает реветь.

В такие моменты, как этот, я изо всех сил стараюсь не чувствовать себя полностью побежденным. Я никогда не думал, что такой будет моя жизнь. Никогда не думал, что буду, спотыкаясь, жить в семье-одиночке, одновременно создавая свою собственную компанию и пытаясь сохранить Belle's Beauty. Мы с Клэр должны были строить эту компанию вместе. Мы должны были растить нашего ребенка вместе.

Тот факт, что ее здесь нет, — твоя вина.

Я сижу в луже, образовавшейся в результате буйных игр моей дочери во время купания, в то время как ее рыдания разрывают мои барабанные перепонки. Я осторожно вынимаю ее из ванны и заворачиваю в полотенце.

— Все в порядке, Белль, — шепчу я. — Все в порядке. Папа не злится на тебя. Он не злится. — Я подбрасываю ее вверх и вниз. Мой голос срывается от тяжести моего отвращения к самому себе. — Прости. Папа не хотел тебя напугать.

Она успокаивается только после того, как я даю ей немного теплого молока и читаю три сказки на ночь. Я уже однажды выставил себя идиотом сегодня вечером, поэтому я нахожу в себе достаточно терпения и ублажаю ее, пока ее глаза не тяжелеют и она не утыкается в подушку.

Отодвигаясь от ее кровати, я на мгновение смотрю, как моя дочь спит. Ее каштановые волосы