Американская дырка - Павел Крусанов

– И что же? Проект твой личный или были пожелания? – Я налил себе и

Оле вина, а Вове – водки.

– Вся визуалка, пластика, пространственное разрешение – мои. Но где ж ты видел спонсора без пожеланий?..

– Бум! – не сдержал я за зубами маленький взрыв.

Вова посмотрел на меня настороженно, но я поднял бокал, и изданный мною звук был расценен, как предложение выпить.

Через час мы с Олей, вполне насытившись общением с Белобокиным, покинули “Цветочную джонку” и дерзко перешли Разъезжую на желтый свет луны. До дома нам идти, и вправду, было семь минут неторопливым шагом.

Я не забыл о просьбе Капитана и, как только вышел из душа, включил телевизор, подгадав как раз к вечерним новостям.

Сначала показали сюжет о том, как фракция инвалидов холодной войны в

Государственной думе вносит на голосование законопроект о выплате материальной компенсации гражданам, утратившим великодержавные иллюзии. Какой-то думский остроумец возражал, что-де бюджет на будущий год уже утвержден и денег взять негде, поэтому компенсация возможна только в виде новых иллюзий, инвестиции в которые запланированы в необычайном объеме.

Потом на экране русский спецназовец в перчатках с обрезанными пальцами снимал с “калашникова” магазин и ловко его распатронивал.

Смысл этого сюжета остался неясен.

Затем шел блок новостей из регионов. В Приморье стихия разыгралась так, что просто черт-те что – Бородино и Куликово поле. Зато на

Северо-Западе дела обстояли прекрасно – по годовому показателю средней заработной платы регион догнал родину Бонапарта – цветущую

Корсику. Так что в целом картина давала некоторый повод к оптимизму: неспроста же Казахстан и Украина обходительными намеками уже опять просились к титьке.

Следом смутно знакомые эфирные личности бодро откомментировали события в Северной Корее, по поводу которых на очередном заседании

Европарламента с участием думских представителей было вынесено постановление примерно такого содержания: военная мощь Америки во много раз превосходит интеллектуальную мощь ее руководства, а потому вступать в коалицию с Союзом Американских Штатов опасно. Сумасшедший с бритвой в руке – не самый надежный партнер.

Потом ведущий сообщил, что “Мемфис и Мицраим” – орден египетской масонерии – объявил о своей поддержке транснациональных формирований

“Аль-Каиды” и готов предоставить им инструкторов, владеющих магическими заклинаниями, техникой наведения миражей и навыками общения с духами стихий. К этому известию не очень логично подверстали статистику Международного христианского вестника, цифры которой свидетельствовали о том, что в последние десятилетия ХХ – начале ХХI веков в мире погибло больше христиан, чем за предыдущие пятьсот лет. Текст бегущей строки: “В Индонезии только за один год были убиты пятьдесят тысяч христиан, а двести тысяч были изгнаны из родных мест. За последние двенадцать лет в Азии погибли свыше четырехсот миссионеров. Исламисты преследуют иноверцев в Индии,

Иране, Лаосе. Наиболее драматическая ситуация в Судане и Бирме, где погибли свыше трех миллионов христиан. Их деревни сжигают, а детей продают в рабство. В Саудовской Аравии и Пакистане за проповедь

Евангелия сажают в тюрьму. Жестоко притесняют христиан в Китае,

Вьетнаме и Северной Корее. Парадокс, но христианство ныне самая гонимая религия на планете”.

Затем пустили новости с Ближнего Востока – в борьбе за право манипулировать моим сознанием по очереди состязались CNN и аль-Джазира, – после чего ведущий сообщил, что цена золота на

Нью-йоркской бирже стабильная – 365 $ за унцию.

Потом сказали, что в Европе от дождей случилось наводнение. Да такое, что в Голландии погиб весь лук-севок, а в Кельне смыло в Рейн автобус с национальной сборной лучников. Я подумал, что вот ведь забавно: лук и лук – не просто омонимы, но оба еще пускают стрелыстрелки.

Оля все это время сидела в кресле и листала журнал с картинками, вся информация в котором сводилась к тому, что2 нужно в этом месяце примерить, посмотреть, почитать и попробовать. Она не жаловала ящик за то, что личное свидетельство он подменял экраном с видом на идиотские шоу и первым делом стремился рассказать о самом скверном.

Что я должен был почерпнуть из этих новостей, мне было решительно непонятно. Такая, что ли, шутка? Я потянулся к телефону, чтобы звонить Капитану.

И тут ящик сообщил, что сегодняшним решением Олимпийского комитета в число олимпийских видов спорта включено скоростное свежевание барана. Дескать, это принципиальное постановление в очередной раз демонстрирует идею всемирности олимпийского движения, всегда готового сделать шаг навстречу странам иной, неевропейской цивилизации, которым, например, фигурное катание или синхронное плавание кажутся такой же дикостью, как французу – лангет из пуделя.

Я мысленно зааплодировал. Киргизский бай сегодня точно свежует барана.

Оля оторвалась от журнала.

“Первые соревнования по этому экзотическому виду спорта пройдут в рамках летних Олимпийских игр 2012 года”, – радостно сообщил подтянутый обозреватель.

– Это сделал Абарбарчук, – сказал я. – Он называет это асимметричной войной, противопоставлением силы слабого слабости сильного. Он гений.

– Класс! – восхитилась лютка, и разноцветные глаза ее зажглись. -

Абарбарчук – отличный перец!

В каком-то избыточном возбуждении, пританцовывая на ходу, она отправилась в ванную.

По старинке я относил сердце к одному из органов чувств и прислушивался к тому, что оно вещует. Сейчас оно трепетало тревожно, с каким-то холодным, наводящим дрожь сбоем. “Абарбарчук – отличный перец!” Да, он такой – захотел и сделал. А я? Кто я?

Глазное яблоко, парящее в пространстве, зрящее, но неспособное к деянию…

Раздеваясь и забираясь в постель, я вспомнил, как сегодня днем Оля чуть ли не слово в слово повторила фразу Капитана, которую она не могла слышать, если только не встречалась с ним приватно, без меня.

С другой стороны, ведь это именно она свела меня с Капитаном, и, стало быть, сейчас, как и прежде, он мог в любой момент связаться с ней напрямую… От одного только подозрения, что я тоже лишь отдельный кусок ее жизни, мне разом сделалось скверно и все существо мое охватил слепой и бессловесный ужас. Я даже закусил губу. Пусть вполне самоценный, но все же кусок, прожитый насквозь и сданный в хранилище… Такая блямба янтаря со мной в середке. И в свою следующую янтарную жизнь она меня уже не пустит, как из той жизни никого не пустит в нашу. Это как бусины на нитке: они вместе, но они – не одно. Соглашусь ли я смириться с этим? Тому из двоих, кто больше любит, всегда приходится больше уступать…

На стене в лунном свете зловеще посверкивали хитиновые надкрылья. И тут я почувствовал, что любви вокруг стремительно становится меньше, что она уходит, отдаляется, что между мной и Олей возникает какое-то постороннее третье тело, с которым я не согласен мириться ни за что на свете. Я почувствовал… Но тут любовь вернулась, сбросила халат и забралась ко мне под одеяло.

Глава пятая. НОВОЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

Бывают люди, точно микстура, – перед употреблением их надо взбалтывать. Я именно таков. Если б не мерзкие, скребущие душу подозрения, что, мол, возможно, Оля меня уже сливает в мемориальное янтарное небытие, что для нее я уже не лучший, что она, быть может, уже не вся моя, что одной ногой она уже увязла в своей грядущей жизни, я бы еще раскачивался долго. А так меня как молния прошила – я понял: очередь за мной. В конце концов чего-то же я стoю. И, может статься, даже о-го-го чего. “Отличный перец!” Да я и сам крут, как яйцо!

Словом, вослед Олиной глубинно-земляной утопии я написал свой текст.

Как было оговорено, он представлял собой продукт эзотерического свойства.

По общему настроению, по самому2 насыщенному воздуху перемен видно, что последние десятилетия мир ощущает себя стоящим как бы в преддверии Нового Средневековья, входящим в очередной виток готических времен, некогда давших нам пример отчаянного прорыва духа как в горние, так и налево, в беспробудный мрак. С годами, правда, чувство это несколько приелось, но именно поэтому мир в Новое

Средневековье, когда придет пора, войдет спокойно, буднично, без потрясений, как вол в ярмо. Это предощущение – причина повсеместного устойчивого интереса ко всяческого рода оккультизму: последователи

Кроули по-прежнему показывают миру “козу”, прельщенные Кастанедой ищут на теле любимых точку сборки, гимназисты штудируют Гурджиева, щелкоперы теребят тайны Аненербе, как вялый орган, Шамбала не найдена, но махатмы пишут письма, исламский мир вкушает гашиш новых асасинов, Европа снимает готическое кино, прагматичные янки шалеют от “Х-файлов”, “Тысячелетия”, “Полтергейста” и “Наследия”, а в