Шкафы и шпионы (СИ) - Ямнова Дарья

— Да вы совсем страх потеряли! — вместе с моим гневным шипением по коридору разнеслись крики, вперемешку с грохотом.

— Жди здесь. Я проверю, — блохастый пинатель чемоданов тут же сорвался с места, не забыв напоследок добавить, — вытворишь что-нибудь — пришибу!

“Очень надо”, - мысленно послала в самый глубокий гномий тоннель оборотня и опустилась, чтобы нормально поставить багаж на колесики. Выпрямиться я успела, а вот понять, что произошло потребовалось время. Сложно так с ходу встать и в то же мгновение оказаться поднятой за горло в воздух, а через секунду впечатанной в стену. Осознание происходит уже когда отчаянно глотаешь воздух, как выброшенная на берег рыбка и смотришь в глаза существу, сошедшему со страниц справочника легендарных рас. Это такие, которые есть где-то на просторах нашего мира, но редко встречаются в реальной жизни. А фурия, держащая меня за шею, явно попадала в эту категорию. Мозг лихорадочно рассматривал крупную чешую на руках, переходящую в мелкую, а затем в плотную будто каучук серую кожу. От локтя до плечей торчали занимательные синие плавники, напоминающие водоросли. На шее красотки раздувались жабры, в такт пробегающему от одного угла темно-синего глаза к другому вертикальному зрачку. И эта женщина, несмотря на своеобразное происхождение, была действительно прекрасна. Жаль только вот, что она собралась меня убить. Даже брови из чешуек и эти плавники-водоросли во всех местах, где у людей волосы, никак мне не помогут. Сознание явно уплывает, раз в голову лезет такой бред.

— Мама, прекрати немедленно! — раздался откуда-то с боку чье-то рык.

Рука тут же разжалась, и я, как мешок картошки, рухнула вниз, больно ударившись. Пока кашляла и пыталась восстановить дыхание, разговор воспринимался какими-то отдельными словами на два голоса. Один был мужским, другой женским.

— Она! Трава! Комок!

— Мама! Порядок. Клоп.

— Хочешь пить?

— Нет. Потом тебе все объясню.

И вот последнюю фразу я, кажется, наконец смогла понять. Отвратительно воняло рыбой, и, подняв голову, обнаружила прямо перед собой змеиный хвост, переходящий в человека. Или женщину, переходящую в рыбье тело. Это смотря с какой стороны смотреть. Рядом с самым недовольным видом стоял капитан Мурес. Хорошо хоть они возвышались на расстоянии в пару метров и ко мне не наклонялись. Оба выжидающе пялились на одну несчастную преподавательницу зельеварения.

— Мама? — вырвалось вместе с какой-то нервной икотой.

— Саари, если она пыталась тебя убить, клянусь приливными духами, она не выйдет из этого дома! — категорично заявила фурия.

— Нет. Ничего смертельного мне не подмешали, — терпеливо ответил видимо уже в который раз дарх, — всего лишь глупая шутка от студентов.

— Капитан Мурес, а у вас есть чешуйки? — несмотря на непроходящую икоту и продолжающийся шок, я неожиданно заинтересовалась анатомией, полученной в результате такого нестандартного межрасового скрещивания.

Вот у эльфов, даже при браке с людьми, будут всегда доминировать высокий рост и светлые волосы. У оборотней в потомстве всегда щенки, поэтому с ними остроухие никогда не связываются. Блохастый эльф — плохое сочетание. Гномы, вообще, предпочитают не связываться с другими расами. А вот у дархов, я слышала, всегда рождаются дархи…

— У вас стресс, госпожа Сатор, — заявил Табурет и, сотворив плетение, отправил меня в царство снов.

О том, что лекцию по рассоведенью я пересказывала вслух, подумала уже закрывая глаза и уплывая в блаженное небытие.

Глава 5 Рогатая бухгалтерия

Для первых дней ноября за окном стояла отвратительно теплая погода. Солнышко через высокие окна аудитории бессовестно согревало все, до чего дотягивалось, в том числе притихших при моем появлении адептов первого курса. За месяц работы удалось добиться уважения и идеальной дисциплины — уже вторую неделю первогодки радовали меня неподдельным рвением к изучению зельеварения и идеальным порядком в своих рядах.

В установившейся тишине стук моих каблуков гулко разнесся по помещению, сразу же выявив парочку неучей, пугливо втянувших головы от одного только звука. Заняв место за кафедрой, я с мрачным удовлетворением наградила не подготовленных к занятию адептов ласковыми взглядами. Особенно впечатлительный эльф упал в обморок, картинно съехав под парту.

— О! По учебному плану у нас с вами, конечно, изучение яда "Вироса" и антидота к нему… Но раз у нас сегодня выискался доброволец, предлагаю провести опыты с противообморочными зельями. Кто за? — воодушевленно начала лекцию я. — Добрейшего всем утречка, адепты!

Эльф мгновенно выскочил из-под парты, сверкая алыми ушами на всю аудиторию. Мне оставалось лишь только усмехнуться. Этот студент стал жертвой моей воспитательной работы на первой же паре, обратившись ко мне “госпожа гномка”. Примерно по тем же причинам на последней парте прятался адепт Седен Гомир, скрывая свой шерстяной зад за спинами одногруппников. Молодой блохастик, вообще, оказался эталонным оборотнем с бунтующими гормонами в крови и ухитрился в первый же учебный день подкатить к “горячей малышке”. Бедолага не знал, что его кобелиную натуру потянуло на преподавательницу такой опасной дисциплины, как “Комплексное ЗЛО”. Стоило отметить, что эта группа, представляющая факультет “Спец. реагирования” была самой проблемной и шебутной. А я теперь носила гордое звание педагога ЗАРСа, которое расшифровывалось как “Закрытая Академия Разведывательных Сил” и включало пять направлений. Помимо “Спец. реагирования” были еще следующие факультеты “Системный анализ и управление”, “Экономическая безопасность”, “Военная разведка”. На последний к слову брали тех, кто не смог поступить на остальные.

— На ваше счастье, сегодня будет единственная пара за весь учебный год, когда мы не будем проверять ваши антидоты на практике, равно как и наблюдать за действием яда воочию, — по помещению прошелестели вздохи облегчения, большего себе уже наученные горьким опытом адепты позволить не могли, — однако практики сегодня будет в разы больше, чем теории. И каждый из вас должен будет сварить антидот минимум три раза. Сейчас запишем основные характеристики яда и отправимся в лабораторию мучить котлы.

Что-что, а аудитории я за собой отстояла, несмотря даже на попытки нового завуча их самым нахальным образом отжать. Командир Калири в этом смысле вообще не церемонился и пытался убедить ректора, что зельеварение и алхимия могут проходить в одном месте. Табурет на том собрании долго молчал, изучал меня взглядом, размышлял и в итоге мудро заметил, что есть вещи, которые лучше не смешивать, особенно по чистой случайности. Оборотень, которого поставили на почетную должность явно по знакомству, а не из высоких педагогических качеств, замечанием проникся и от покушений на мои площади отказался. Теперь я была единоличной хозяйкой двух отремонтированных и оборудованных по высшему разряду классов для теоретических и практических занятий, соответственно, а также маленькой комнаткой для отдыха. Особенно умилило, что Калири после того собрания привел магов, которые установили серьезнейшую магическую защиту лаборатории от взрывов и других чрезвычайных происшествий. Я конечно бы и сама проработала этот вопрос, зная что могут учудить адепты, но в любом случае была весьма благодарна избавлению от этого многочасового труда. Даже кинутая напоследок фразочка от блохастого: “Надеюсь, ничего здесь случайно не расплетётся”, - меня не задела. От главных сил разведки в этой академии я честно старалась держаться подальше с того злополучного воскресенья.

Очнуться мне довелось от ноющей боли в районе шеи, бедра и копчика в моей комнате в преподавательском общежитии. Чемодан сиротливо стоял прямо посередине, а мое искалеченное семейкой Мурес тело валялось прямо поверх одеяла в том же брючном костюме. Помимо полученных травм, о насыщенных выходных напоминала лишь дырка в штанах. Наверное, какая-то часть сознания искренне хотела, чтобы все это действительно было дурацким сном, но вот приказ о зачислении меня в штат в качестве преподавателя зельеварения разрушил все иллюзии. Помимо этой бумажки на моей тумбочке оказалось еще “уведомление”, в котором было требование согласовать учебный план с ректором С.Муресом, не позднее седьмого сентября. Сам предмет мне сократили с двух лет, до одного года, оставив два академических часа в неделю. И как в такой короткий срок я должна была все утрамбовать, представления не имела, но план мне подписали молча и не глядя, лишь сняв копию для канцелярии. К слову, установившийся нейтралитет меня полностью устраивал.