Моя красавица - Кэрол Маринелли

Куда только подевалась его апатия? Обычно взрывоопасный темперамент проявлялся лишь в зале правления, но сегодня он встал из-за стола, подошел к матери и, наклонившись к ее лицу, медленно заговорил, и гнев, который обычно таился в глубине его серых глаз, теперь был настолько очевиден, что даже Нина была не настолько глупа, чтобы не видеть его.

— Когда я попал в аварию, она была со мной каждый день.

— Потому что ты платил ей за это!

— Когда я был на Карибах, она звонила мне.

— Потому что, как и любая женщина в Мельбурне, она без ума от тебя. Но тебе не обязательно жениться на этой дуре из-за этого! Ты правда хочешь мне сказать, что этот ребенок тоже будет жить с тобой? Что эта шлюха притащит в твой дом…

— Когда я смотрю на Кейт и ее дочь, — его голос постепенно становился все громче, в нем слышался звон металла, — я в первый раз в жизни вижу, как должна вести себя мать! Как родители должны заботиться о своем ребенке! — Алекси ничего больше не сказал, но под его взглядом Нина вжалась в кресло, пряча глаза. Только когда он вернулся обратно за свой стол, ей хватило храбрости заговорить.

— Если ты настолько заботишься об этой женщине, отмени помолвку. Подумай, как будет терзать ее пресса, если узнает о вашей свадьбе.

— Кейт справится с этим, — ответил Алекси, но уже не так уверенно. Первый раз он почувствовал свою вину перед ней. Он давно привык к тому, что журналисты постоянно пытаются влезть в его личную жизнь, а девушкам, с которыми он обычно встречался, нравилось внимание прессы, но Кейт…

— А как насчет ее ребенка? — с удовлетворенной улыбкой продолжила Нина. — Ты хочешь и его подвергнуть этому?

Не только сердце Алекси сжималось от слов Нины. Гнев, который едва сдерживала Кейт, слушая эти едкие реплики, сменился страхом. Не важно, с чем могла справиться она сама, но она не подумала о том, чем обернется эта фиктивная помолвка для ее дочери.

Но сегодня по пути на работу она остановилась перед зданием новой школы Джорджи и долго смотрела на него, не зная, правильно ли она поступает. Она до сих пор даже не обналичила чек Алекси, а первый взнос за школу она заплатила из своих сбережений. Когда ее вновь охватила паника, Кейт зашла внутрь и попросила, чтобы ей еще раз показали класс, где будет учиться Джорджи. Теперь она знала, что это было правильное решение. Ее дочь должна была учиться именно здесь.

Как и сказал Алекси, люди расстаются каждый день, зато Джорджи будет в безопасности.

Нина между тем вернулась к деловым вопросам:

— Ты подготовил финансовые отчеты по «Красавице»?

— Извини?

— Ты сказал, что они уже готовы, я хочу посмотреть на них.

— Подожди минуту.

Алекси вышел из кабинета и подошел к столу Кейт:

— Уверен, ты все слышала.

— Даже если бы я захотела, у меня не получилось бы вас не услышать, — сухо ответила она.

— Ты уверена в своем решении?

Теперь настала очередь Кейт сердиться.

— Немного поздно думать об этом теперь, тебе не кажется? Я уже рассказала обо всем Джорджи, и она ждет не дождется, когда сможет пойти в новую школу. Через час я еду забирать ее от Джули, чтобы отвезти ее в новый дом. Просто пообещай мне одну вещь. Никогда и никому ты не расскажешь, что наша помолвка фиктивная. Я продаю себя ради будущего моей дочери, но она никогда не должна узнать об этом.

— И этого не произойдет. Мы ведь с тобой влюблены, помнишь? — Он ободряюще улыбнулся Кейт, но она не смогла улыбнуться в ответ. — А сейчас я хочу, чтобы ты занялась этими проклятыми отчетами. А Нине я скажу, что они уже почти готовы…

— Они уже готовы, но тебе нужно сначала самому взглянуть на них.

— Я хочу увидеть реальные цифры, а не это.

— Все здесь, — кивнула Кейт на лежащую перед ней папку.

Он нахмурился лишь на секунду, а затем зашелестел бумагами, но Кейт заметила это.

— Ты не помнишь?

Он не ответил.

— Алекси, ты не помнишь о том, что Нина уже просила тебя об этом?

— Тсс…

— Ответь! Ты не помнишь, как она просила тебя предоставить ей эти цифры?

— Конечно, помню.

Он никогда не признает этого. Никогда. Точно так же, как никогда в жизни не признавался ни в одной своей слабости.

— Алекси…

Кейт выглядела очень обеспокоенной. Он покачал головой, показывая, что тема закрыта.

— Тебе нужно подстричься.

— Для этого я слишком занят.

— Раньше ты стригся каждые две недели…

— Мне больше идут длинные волосы.

— А с каких пор ты сам стрижешь себе ногти?

Он спрятал руки от ее внимательного взгляда.

Да, на прошлой неделе он был очень занят, возможно, слишком занят для маникюра. И его волосы были всего на полпальца длиннее. Но это ведь был Алекси Коловски. Тот, кто никогда ничего не забывал, не пропускал ни одной встречи. Тот, кто всегда был идеально причесан, одет с иголочки, заставляя окружающих чувствовать себя неряхами. Его прическа всегда была в идеальном порядке, каждый волосок лежал на своем месте, как и все остальное в его облике. Потому что он привык все, в том числе собственную внешность, держать под контролем.

Никто бы не заметил изменений, которые произошли в нем после аварии. Никто, кроме Кейт, ведь она любила его.

— Правление ничего не узнает. Не может узнать. Никто ничего не заметит, — прошептал Алекси, глядя ей в глаза.

— Твоя мать может очень скоро обратить на это внимание.

— Нет.

— Что с тобой, Алекси?

Он ненавидел себя за то, что стоит сейчас перед ней, вынужденный признать… что? Что в его броне есть прореха, что у него есть слабости? Он ненавидел это и должен был заставить ее замолчать. Этого он добился, закрыв рот Кейт поцелуем. С этим он справился идеально, ведь как это делается, он никогда не смог бы забыть.

И его запах, его сила, его мужественность, проникшая в нее с поцелуем, прогнала все страхи и сомнения. Она должна была прекратить думать о нем, должна уйти, но не могла, ведь их сделка делала возможными эти поцелуи, эти объятия, эти руки, скользящие по ее телу. Сейчас только это имело для Кейт значение.

Длинные пальцы Алекси запутались в ее волосах, его губы скользили по ее лицу и шее. Его прикосновения делали ее одновременно слабой и сильной. Сильной, потому что ради них она была готова на все, и слабой, потому что она совершенно не могла им сопротивляться.

— Алекси, сколько, по-твоему, я должна…

Нина открыла дверь и замерла, задохнувшись от возмущения. Но она была матерью сыновей Коловски и давно уже перестала обращать внимание на подобные пикантные ситуации.

— Мне нужны эти бумаги, — настойчиво повторила она. — Если они, конечно, существуют.