Преступление. Наказание. Правопорядок - Азарян Енок Рубенович

По этому поводу один из ультраскептиков И. Анденес писал следующее: «Мысль о том, что наказание имеет целью приспособление к обществу, является, конечно, одной из самых фантастических, какую только можно найти в схоластической юриспруденции. Опыт учит нас, что наказание оказывает на преступника как раз противоположное действие. Наказанию свойственна тенденция деморализовать осужденного, и оно часто переводит его в класс отверженных».[59]

Представляется, что такое скептическое отношение к таким целям наказания, как исправление и перевоспитание осужденных, скорее всего, исходит не столько из нереальности или несостоятельности данной идеи, сколько из неверия в нее воспитателей исправительных учреждений, их невежества и неспособности воздействовать на своих подопечных посредством доброго примера, а также из-за ненадлежащих условий содержания осужденных в пенитенциарных учреждениях.

Следует отметить, что многие правоведы, не говоря уже о правоисполнителях, до сих пор не различают друг от друга эти два органически взаимосвязанных понятия: исправления и перевоспитания. Подавляющее большинство юристов полностью отождествляют их, либо, говоря, что они не совсем равнозначны, все же четко не дифференцируют особенное и общее, не дают их качественных характеристик. Кстати говоря, русский перевод английского словосочетания «социальная реабилитация» (social reabilitation) как перевоспитания осужденного представляется не совсем точным и адекватным по содержанию, поскольку термин «реабилитация» выражает только состояние исправленного осужденного, который приобрел необходимые практические навыки и способности (abilities) для самостоятельной жизни в обществе. То есть, с одной стороны, реабилитированный может быть только исправленным, но еще не перевоспитанным в духовно-нравственном смысле, с другой стороны, реабилитированный может обладать некоторыми особыми способностями для своего выживания, которые могут быть и не присущи духовно перевоспитанным.

Правовая значимость института покаяния закреплялась также в Соборном уложении 1649 г., согласно которому приговоренному к смертной казни давалось духовное напутствие и шесть недель для покаяния, т. е. духовного осмысления всей своей прожитой жизни.[60]

О необходимости покаяния в качестве цели наказания в свое время писал Ч. Беккариа: «Признание кающихся грешников является неотъемлемой частью религиозных обрядов в пенитенциарных судах, где совершается таинство очищения от грехов… По-видимому в основе такого обряда лежат религиозные и духовные идеи, которые таким вот образом трансформировались в сознании людей и целых народов в течение веков».[61]

Таким образом, цель наказания в форме покаяния для осужденных, отбывающих назначенное им наказание в пенитенциарных (исправительных) учреждениях, даже будучи весьма редко достигаемой, все же необходима и достойна для законодательного закрепления. И вовсе не случайно, согласно ст. 9 и 44 УИК РФ, в воспитательной работе исправительных учреждений государства стали активно участвовать церковь и различные религиозные организации, которые своей постоянной целенаправленной деятельностью оказывают благоприятное духовное влияние, нравственно-организационную и материальную поддержку осужденным, подготавливая их путь к возвращению к полноценной свободной и ответственной жизни в обществе.

Нетрудно заметить, что все начальные, промежуточные и конечные цели наказания духовно взаимосвязаны и, подобно различным истокам, вливаются в одну общую реку – цель служения обществу (согласно мнению светского просветителя Вольтера[62]), которое, по нашему глубокому убеждению, невозможно без первоочередного служения его Создателю посредством истинной веры в Него и сотворения добра вместе с Ним. Служение Творцу обязательно предполагает также служение созданному Им человеческому обществу, однако безбожное, самовольное и фанатичное служение обществу, как показывает вся история человечества, не приводит к чему-либо доброму. Более того, сама по себе цель служения обществу хотя и необходима, но не достаточна для личного духовного освобождения и спасения каждого человека. Истинное и полное служение людям всегда является составной частью служения Богу, которое предполагает истинную любовь не только к своим ближним, но даже к своим врагам. В этом смысле аморфное понятие общества-толпы не менее абстрактно, нежели понятие Бога-Творца с Его определенным образом и заповедями, посредством исполнения которых в обществе закономерно установятся нормальные условия духовной и свободной жизни, а также безопасного и стабильного правопорядка.

Таким образом, общая и конечная цель уголовного наказания заключается в преодолении противоправной (против воли Бога) душевной установки людей, а также потенциальной и реальной общественной опасности (противность благу общества) их поступков в рамках стабильного правопорядка.

Что касается особенных, начальных и промежуточных целей наказания, то они дифференцированно должны быть установлены для людей разных личностных типов и степеней душевного состояния. Так, для нравственно организованных осужденных, которые уважают закон (условно назовем их надзаконными), однако по стечению обстоятельств или по неосторожности совершили преступление, основной целью наказания должно стать чистосердечное раскаяние в содеянном и пожизненное покаяние в Боге. Подвергать их излишним страданиям и ограничениям – то же самое, что побить или накричать на допустившего не свойственную ему шалость благоразумного и воспитанного ребенка, для наставления которого вполне достаточно вежливого и устыжающего его обращения. Более строгое наказание к нему будет неадекватным оскорблением его достоинства и нежной души и может сделать его более грубым и ожесточенным. Особенности типов преступников должны быть учтены как на законодательном, так и на уголовно-процессуальном и уголовно-исполнительном уровнях правоприменения.

Мысленно проходя через все духовные, исторические и логические этапы понятия уголовного наказания (кровную месть, талион, ресоциализацию и покаяние в Боге), попытаемся дать определение понятию уголовного наказания и обосновать необходимость его законодательного закрепления во всей его полноте и определенности.

Дело в том, что ни в одной из стран мира законодательно не дано определение понятию уголовного наказания, а в некоторых из них (например, в Англии) вообще не сформулированы цели и принципы уголовного наказания, а только доктринально намечены некоторые его признаки (как государственная реакция на факт преступления, предусмотренного в законе, кара и воздаяние за совершение преступления, средство искупления вины, средство внушения страха преступнику и третьим лицам, защита прав потерпевших и общества от вреда, исправление и ресоциализация осужденного и т. д.). В некоторых уголовных кодексах (например, в ст. 48 УК РА 2003 г.) законодательное определение понятия наказания не содержит в себе таких составных элементов, как кара, устрашение, компенсация ущерба потерпевшему, восстановление нарушенного права и правопорядка, перевоспитание и покаяние осужденного.

Для законодательной формулировки понятия наказания существенными признаками являются вид и размер наказания, его назначение судом от имени государства, его исполнение только специальными государственными органами и учреждениями. В свое время Т. Гоббс предупреждал, что «ни личная месть, ни ущерб, нанесенный частными лицами, не могут называться наказанием в собственном смысле слова, так как они не исходят от государственной власти».[63] И действительно, даже если суд на основании уголовного закона от имени государства вынесенным приговором признал бы лицо виновным в совершении предусмотренного законом преступления и приговор в точности был бы исполнен кем-либо другим, кроме специальных органов государства, ведающих исполнением уголовного наказания (скажем, родными и близкими потерпевшего), то такой акт принуждения не может считаться правомерным актом вообще, каковым должно быть истинное наказание.