Слёзы жирафа - Александер Смит

Мма Рамотсве резко вскинула голову.

— Информация о чем?

— Об Освальде Ранте. Он живет здесь, в Габороне. Читает лекции в университете на факультете сельскохозяйственной экономики. Секретарша сказала, что он всегда приходит к восьми утра, и желающие встретиться с ним должны договориться заранее. Вам больше не нужно его искать.

Мма Рамотсве улыбнулась.

— Вы очень находчивы, — похвалила она. — Как вам удалось все это выяснить?

— Посмотрела в телефонном справочнике, — ответила мма Макутси. — Потом позвонила и узнала все остальное.

— Ясно, — по-прежнему улыбаясь, сказала мма Рамотсве. — Это работа настоящего детектива.

Мма Макутси даже зарделась от такой похвалы. Работа детектива! Она выполнила работу детектива, будучи всего лишь секретарем.

— Я счастлива, что вы мною довольны, — сказала она. — Мне хотелось бы стать сыщиком. Мне и секретарем быть нравится, но детектив — это же совсем другое дело.

Мма Рамотсве нахмурилась.

— Вы хотели бы быть сыщиком?

— Да, — кивнула мма Макутси. — Я все время об этом мечтаю.

Мма Рамотсве задумалась над словами секретарши. Мма Макутси — прекрасный работник, очень сообразительна, и если ей так хочется стать сыщиком, почему бы не попробовать? Она могла бы помогать в расследованиях, и это гораздо более разумное использование ее рабочего времени, чем сидение за столом в ожидании телефонного звонка. Можно купить автоответчик и включать его, когда мма Макутси на задании. Почему бы не дать ей возможность стать счастливой?

— Вы получите то, о чем мечтали, — решилась мма Рамотсве. — Я предлагаю вам работать помощником детектива. С завтрашнего дня.

Мма Макутси вскочила из-за стола. Она даже открыла рот, чтобы что-то сказать, но лишилась дара речи. И села.

— Я рада, что вы довольны, — сказала мма Рамотсве. — Вы пробили стеклянный потолок, который не дает секретарям реализоваться полностью.

Мма Макутси подняла голову, как будто ожидала увидеть этот разбитый потолок. Но увидела лишь знакомый деревянный, на котором от жары вздулась краска. Впрочем, в эту минуту даже свод Сикстинской капеллы не показался бы ей более торжественным, исполненным радости и надежды.

Глава 12

Ночь в Габороне

Одна в своем доме на Зебра-драйв, мма Рамотсве проснулась, как и всегда, перед рассветом, когда в городе абсолютно тихо. Это самые опасные часы для крыс и прочих мелких существ, потому что кобры и мамбы беззвучно выползают на охоту. Мма Рамотсве всегда просыпалась по ночам, но давно перестала переживать по этому поводу. Она никогда не лежала без сна дольше часа, а ложилась она рано, так что по крайней мере часов семь ей поспать удавалось. Она где-то читала, что человеку нужно восемь часов сна, и организм все равно их потребует. Если так, тогда все в порядке, ведь она частенько спит несколько лишних часов по субботам и никогда не встает рано по воскресеньям. Получается, что два-три потерянных утренних часа не так уж и важны.

Не так давно, сидя в салоне-парикмахерской «Сделай меня красивой», она наткнулась в журнале на статью о сне. Там писали о знаменитом докторе, который знает про сон абсолютно все, и давали несколько советов тем, у кого есть проблемы. Этот доктор Шапиро открыл клинику для страдающих бессонницей. Он цепляет к их головам провода и смотрит, что с ними не так. Мма Рамотсве была заинтригована: в журнале поместили фотографию самого доктора Шапиро и сонного вида женщины в съехавшей набок пижаме — от головы пациентки тянулись пучки проводов. Мма Рамотсве стало до боли жаль обоих. Особенно женщину, которая выглядела такой несчастной, словно ее вынудили участвовать в утомительной процедуре, и отвертеться она не в состоянии. А может, она такая несчастная, потому что ее сфотографировали в больничной пижаме. Бедняжка всю жизнь мечтала увидеть свою фотографию в журнале, и вот ее мечта сбылась, но одета она в пижаму.

Мма Рамотсве стала читать дальше и ужасно возмутилась. «Полные люди всегда страдают нарушениями сна». И ниже: «У них развивается явление, получившее название апноэ — остановка дыхания во сне. Таким людям врачи рекомендуют избавиться от лишнего веса».

Избавиться от лишнего веса! А куда его денешь, этот лишний вес? К тому же на свете полным-полно толстяков, которые прекрасно спят. Вот, к примеру, под деревом неподалеку от дома мма Рамотсве частенько сидит толстяк и почти все время спит. Ему тоже нужно избавиться от лишнего веса? Мма Рамотсве считала, что подобный совет совершенно бесполезен, а следование ему ведет просто-напросто к тому, что человек становится несчастным. Из толстяка, удобно устроившегося под деревом, этот бедняга превратится в доходягу и похудеет так, что ему и сидеть-то будет не на чем, тогда он уж точно не сможет спать.

А вот, например, ее собственный случай. Она женщина полная, традиционной комплекции, и при этом у нее нет никаких проблем со сном. Это просто часть чудовищного давления на людей со стороны тех, кто не умеет ничего делать, кроме как давать всевозможные советы. Эти люди, пишущие статьи в газеты и выступающие по радио, фонтанируют ценными идеями насчет того, как улучшить человечество. Они суют нос в чужие дела и говорят, что нужно делать то-то и так-то. Следят за тем, что вы едите, и твердят о том, как это плохо; наблюдают за тем, как вы воспитываете своих детей, а потом говорят, что вы делаете это неправильно. Хуже того, они уверяют, что не послушавшись их советов, вы умрете. Они так всех запугали, что приходится следовать их наставлениям.

Главных мишеней у них две, размышляла мма Рамотсве. Во-первых, полные люди, которые уже привыкли к направленной против них беспощадной кампании. Во-вторых, мужчины. Мма Рамотсве знала, что мужчины далеки от совершенства. Многие из них глупы, самовлюбленны и ленивы, а большинство еще и не приносит никакой пользы Африке. Но это не повод, чтобы издеваться над ними, как делают многие. Вокруг полно хороших мужчин — таких, как мистер Дж. Л. Б. Матекони, сэр Серетсе Кхама (первый президент Ботсваны, верховный вождь племени мангвато) и покойный Обэд Рамотсве, бывший шахтер, знаток крупного рогатого скота, ее обожаемый отец.

Ей не хватало отца. Не проходило дня, чтобы она о нем не думала. Частенько, просыпаясь ночью, мма Рамотсве лежала в темноте и предавалась отрывочным воспоминаниям: обрывок разговора, жест, какое-то совместное занятие. Каждое из этих воспоминаний было для нее драгоценно и по важности сопоставимо с таинством. Обэд Рамотсве очень любил дочь, экономил каждую лишнюю монету, заработанную тяжким шахтерским трудом, чтобы оставить ей отличное стадо. И ни о чем не просил для себя. Он не пил, не курил, думал только о Прешас и о том, какое ее ждет будущее.

Ах, если бы можно было вычеркнуть из памяти те два ужасных года, которые она прожила с Ноте Мокоти, зная, как глубоко страдает отец, понимавший, что Ноте принесет ей одни несчастья! Когда Ноте ушел, она вернулась к отцу. Обнимая дочь, Обэд Рамотсве увидел на ее теле шрам от свежих побоев. Он ничего не сказал и даже не позволил ей объяснить.

— Ничего мне не рассказывай, — попросил он. — Не станем об этом говорить. Все кончено.

Ей очень хотелось извиниться перед отцом за то, что не посоветовалась с ним, когда выходила замуж за Ноте. Но Прешас было больно об этом говорить, а отец не настаивал.

Мма Рамотсве вспомнила, как он болел, как в груди у него разрастался недуг, убивший столько шахтеров; как она держала отца за руку, сидя возле его постели, а потом, ошеломленная, вышла на улицу, задавленная горем и молчаливая; как заметила, что птичка-уходи смотрит на нее с дерева, перелетает на другую ветку, снова смотрит на нее и улетает; как в ту минуту по улице проехала красная машина, и на заднем сиденье были две девочки в белых платьях, с ленточками в волосах. Они увидели ее и помахали на прощанье. Еще мма Рамотсве вспомнила, какое было небо — отяжелевшее от дождя, с багровыми тучами, висящими одна над другой, а вдалеке, над Калахари, сверкали молнии, соединяя небо и землю. Вспомнила женщину, которая не догадывалась о том, что для Прешас только что все кончилось, и позвала ее с больничной веранды: «Идите сюда, мма. Не стоите на улице! Будет гроза. Скорее идите в дом!»

Невдалеке, направляясь в Габороне, летел над плотиной маленький самолет, и вдруг, резко снизившись, проплыл над районом, который все называли Деревней — над кварталом магазинов на Тлокуэнг-роуд, а потом, в последнюю минуту своего полета — над домами, соседствовавшими с бушем возле аэродрома. В одном из этих домов смотрела в окно девочка. Она уже час как проснулась, потому что ее потревожили, и решила встать с постели и посмотреть в окно. Инвалидное кресло стояло около кровати, чтобы девочка могла перебраться в него без посторонней помощи. Подъехав к открытому окошку, она остановилась и стала смотреть на ночную улицу.