Рыбалка в тихом омуте - Татьяна Луганцева

Глава 13

Лаура давно очнулась и сразу поняла, что находится в больнице. Но лежала она так тихо, словно не хотела приходить в себя, словно боялась снова увидеть весь этот кошмар. Сердце ее билось ровно, руки и ноги мелко подрагивали, нос не дышал, и горло болело. А перед глазами стоял окровавленный труп из мешка.

– Как вы себя чувствуете? – спросил ее незнакомый мужской голос.

Лаура скосила глаза. Возле кровати стоял мужчина в белом халате примерно ее же возраста.

– Я?

– Конечно, вы. Вы же моя пациентка, – кивнул он, взял ее руку за запястье и принялся отсчитывать пульс.

– He очень хорошо… – каким-то загробным голосом ответила Лаура. – А что со мной?

Врач зачем-то взял ее вторую руку и тоже стал отсчитывать пульс.

– А вы не помните ничего, что ли? – спросил он.

– Похоже, что помню… – отвела она глаза.

– Стресс у вас, милочка! Стресс! А еще из-за теплового удара случилась глубокая потеря сознания… Когда вас привезли, температура была почти сорок один, но нам удалось ее быстро сбить. Вот и капаем жаропонижающие, физиологический раствор для нормализации объема циркулирующей жидкости и еще успокаивающее…

– Я спала? – спросила Лаура.

– Часов шесть, – подтвердил врач, – но это медикаментозный сон… Это нормально.

– Шесть часов! – ахнула Лаура.

– Вы не о том думаете! Сердце-то могло и не выдержать! У вас такой перегрев организма был! Ночка выдалась для нашей больницы знаменательная! Я, чего греха таить, с вечера слегка расслабился. У коллеги был день рождения. Да и дежурство обещало быть спокойным. А тут резко будят и сообщают, что привезли Бабу-Ягу, оленя и какого-то мужика. Я подумал, что «поймал белочку». Оказалось, что люди поступили с детского спектакля. Олень – это вы…

– Я поняла…

– Баба-Яга в шоке, да и в алкогольном опьянении сильном… Поражаюсь я на вас, господа актеры! Играть спектакль в таком состоянии!..

– А мужик? – напомнила Лаура.

– Мужик? – переспросил врач. – Ах, да! Режиссер вроде вашего театра! Так у него сердечный приступ!

У Лауры глаза полезли на лоб от услышанной новости.

– Только не волнуйтесь! Ничего страшного! Приступ ишемии. Мы его купировали, инфаркта удалось избежать! Все хорошо!

– Точно? Бронислав жив? – спросила Лаура.

– Все живы и здоровы, не волнуйтесь! Все хорошо! Вы о себе подумайте! Как вы с такой температурой влезли в эту душегубку? Да еще такой ужас пережили!

– Так это правда…

– Труп? О, да! Его тоже привезли в наш морг, заодно! Неплохой детский спектакль! Хорошо, что не все дети поняли, что произошло, а то нам не хватало еще поседевших детей! Но следователь с вами будет говорить…

– Я не против! Только что я ему скажу? – задумалась Лаура.

– Так это смотря что он у вас спросит, – ответил врач. – Я скажу медсестре, чтобы сняла капельницу. У вас вроде все нормализуется. – Он потрогал ей лоб и удалился.

«Какой ужас!» – только и могла подумать Лаура, но это вряд ли могло принести облегчение.

Лаура задремала. Разбудил ее какой-то шорох. Она открыла глаза и увидела перед собой размытое, словно луна в тумане, лицо Бронислава Витальевича.

– Привет… – сказал он ей.

– Привет… Сразу говорю, что я не знаю, как себя вести с сердечными больными. Тебе сейчас что скажи, ты умрешь, и на меня потом это повесят, – поежилась Лаура.

– Я постараюсь не умереть.

– Точно? Ты уж постарайся! – предупредила его Лаура.

– Я такого позора не испытывал за всю свою жизнь! – горячо зашептал Броня.

– Догадываюсь, – ответила Лаура.

– Первый звоночек прозвенел, когда тетю Зину понесло, другого слова я просто не нахожу. Как Дед Мороз сломал посохом ребра Оленю, а она столкнулась со спутником…

– Ты же ее сам напоил для расслабления, – отметила Лаура.

– Твоя правда! Но я же для расслабления, а не для сумасшествия! Все это еще могло обернуться шуткой или неудачной постановкой… Но окровавленный труп вместо подарков детям! Это какой-то кошмар, Лаура! О происшествии в нашем театре уже сказали в новостях и еще напечатают в «Вечерке». Про Интернет я вообще молчу. Наша репутация разрушена до основания!

– Стоп! Ты обещал мне не волноваться! А то я не буду разговаривать! – предупредила его Лаура.

– Молчу, молчу, – вздохнул режиссер и присел на кровать к Лауре, воровато озираясь. – Выпьем?

– Ты с ума сошел?! – Лаура аж подпрыгнула. – У тебя сердечный приступ! Какое – выпьем?! – изумилась она.

– Вот если не выпьем, будет плохо! Сердце вообще готово остановиться! – не согласился с ней Бронислав Витальевич, доставая из кармана фляжечку и опрокидывая в себя ее содержимое. – Тебе повезло, ты сразу так раз… и отбросила рога и копыта, а я как идиот еще долго пребывал в полном уме и твердой памяти. И я видел лица детей и слышал их жуткие крики и плач! Хороший подарок они от меня получили, ничего не скажешь. А теперь я еще жду судебные иски от их родителей за колоссальный моральный ущерб, нанесенный их детям!

– Они должны понять, что наш театр ни при чем, мы этого не хотели…

– Тебя бы это остановило, если бы твой маленький ребенок такое увидел? – спросил Бронислав Витальевич.

– Думаю, что нет…

– Вот именно! Ты бы видела их лица! Это – конец! И когда я про это подумал, я сразу же ощутил острую боль в сердце! Ну и когда подогнали «скорую помощь», врач посмотрел на меня и сказал, что я немедленно должен проехать в больницу!

– Предынфарктное состояние, – кивнула она.

– Все обошлось! Пока… – вытер выступивший пот со лба Бронислав Витальевич и воровато оглянулся по сторонам. – А вот следователь, который уже говорил со мной, точно мне жизни не даст. Знаешь, что он предположил? Что мы это все специально сделали, чтобы поразить воображение зрителей, что мы такие вот авангардисты… Чтобы нас заметили, написали в прессе, естественно, чтобы привлечь внимание зрителей! Ну еще бы! Такой креатив! Дед Мороз выносит вместо подарков почти расчлененный труп. Такого точно еще не было!

– Очень странное представление о том, как можно привлечь зрителя! – сказала Лаура. – Так скорее не зрителя привлечешь, а маньяков, которые жаждут крови.

– Сейчас маньяков больше, чем нормальных людей, – отметил Бронислав Витальевич.

– Тогда у нашего театра есть шанс, – ответила Лаура и тут же исправилась: – Шучу-шучу. Я даже вспомнить об этом боюсь, не то что говорить. Кто этот мужчина? Я имею в виду труп? Ты его знаешь?

– Ну как знаю?! – как-то нервно передернул плечами Бронислав Витальевич. – Я видел его, говорил один раз… Этот человек приходил за вещами Стефании, потому что ее наследница продала ему все за символическую сумму. Так она решила хоть что-то выиграть от наследства, да и возиться с этими вещами не хотела. Это как раз по его специализации… Да! Именно так! Борис Ефимович пришел ко мне днем после звонка Веселины и забрал все вещи Стефании…

– И больше ты его не видел? – спросила Лаура.

– Нет… То есть последний раз я его увидел вот в новогоднем мешке… Нет, я не сразу узнал, конечно! Это потом уже… Когда меня попросили внимательно посмотреть… Я тогда и воскликнул: «Боже! Это же антиквар, который забрал вещи Стефании!» И уже потом выяснилось, что убили его ударом по голове, когда Борис Ефимович грузил вещи Стефании в свою машину. Он припарковался возле черного хода. Там его и убили. А потом отволокли обратно в театр и не нашли ничего лучшего, как спрятать тело в мешок… Может, убийца и не знал, что этот мешок вытащат на сцену во время спектакля. Там все в крови! Это ужас… Она везде – и на линолеуме, и на ступеньках, и на земле… Везде! Там работает следственная группа, все перевязали какими-то лентами… И это в самый сезон!

– Спектакли будут? – спросила Лаура.

– Ты что? Какие спектакли?! Нет, конечно… Все запретили, пока… Подозревают ведь кого-то из нас. Ты-то, когда тянула мешок, не почувствовала ничего?

– Нет… Если честно, мне было так плохо, что я еле-еле держалась, чтобы не потерять сознание в шкуре этого оленя, ни на что особенно внимания не обращала… Мешок как мешок, тяжелый… но он же на колесиках был. И потом, мне и в голову не могло прийти, что там может быть труп, – нервно дернула плечами Лаура.

– Вот и накрыли нам новогодние спектакли, – вздохнул Бугров. – А чего я должен переживать за какого-то антиквара? Я его знать не знал! Вот и все! Детей жалко, что шок испытали, свое сердце жалко, тебя жалко… А его не особо…

– А за что его грохнули?

– Кто же знает… Но вещей Стефании не обнаружили. Стоит его брошенная машина с распахнутыми дверцами и ни одной коробки с антикварными вещами.

– Ты думаешь, его убили из-за наследства Стефании? – округлились глаза у Лауры.

– Выходит, что так… Там вроде ничего особо ценного и не было… Хотя сейчас и за пенсию убить могут. – И Бронислав Витальевич схватился за сердце.

– Или там было что-то ценное, просто мы не специалисты, – задумалась Лаура.