Займ на любовь (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна

Но Мирослава же не юная дурочка, которая ни разу секса не пробовала, чтоб от первого впечатляющего мужчины лужицей растечься! И никогда до подобного не скатывалась. Что же сейчас не так?! Конкретно со Стасом?!

Выходило, что абсолютно все…

Такие мужчины на ее пути еще не встречались.

Вернее, может, и попадались, ведь есть и харизматичные, и напористые, и прирожденные лидеры… Только вот Мира никогда их мужчинами не воспринимала! Они были объектами расследований, фигурантами новостей или хроники, она брала у них интервью и разыскивала какие-то факты… Но ни разу в жизни не впечатывалась в них так, как в Гончаренко сейчас, чтоб на полной слететь в кювет и подушка безопасности не сработала… И из тех мужчин никто на нее не реагировал подобным образом…

Видеть не менее сильный огонь в глазах Станислава — это просто мозги вышибало на стенку.

Но все это стояло на одной чаше весов.

А на другой находилось то, что она ему не верила. Нет, не в этой страсти, а в принципе. Вообще, глобально.

Мира не понимала его, еще не разгадала и не изучила. Она ничего, по сути, не знала о Стасе: его мысли, жизненный багаж, весь бэкграунд, что сделал Гончаренко тем, кем он был… Мрак, в котором слишком много всего могло скрываться, ей ли не знать!

Плюс то самое непонимание и того, с чего вдруг Стас на нее вот так воспылал…

— Я не собираюсь отказываться от расследования, Стас… — вновь попыталась ему реалии втолковать. Матерь божия! Голос такой, словно ангиной болеет третью неделю!

Или это от того, что он все еще ее лицо и голову держит, обжигая своим жаром. Будто даже немного вверх тянет и сам к ней клонится, вот-вот грозясь в губы впиться…

— Брось, белла, у тебя точно есть на примете еще два-три расследования-сюжета, которые никак со мной не пересекаются, — ему идеально подходила роль змея-искусителя. — Займись ими. Забудь о моих проблемах.

Она сейчас почти готова была душу заложить, чтобы ощутить наконец поцелуй Стаса, наверняка, такой же напористый, сильный, жестковатый, вышибающий дух, как он весь… Но… Только «почти».

— То есть, я должна пожертвовать собственными принципами, чтобы ты — сохранил свои? — то ли счастье, то ли проклятье, что ее мозг не растерял способность мыслить и анализировать.

Ехидно скривилась, намекая, что не превратилась в полную дуру. Или… Может, за этим всем иное что-то стоит, то, из-за чего Гончаренко упорно решил ее отстранить от расследования?

— Я могу предложить тебе взамен нечто не менее увлекательное и то, что точно обоим принесет удовольствие, — хмыкнул Стас таким голосом, что у нее ледяной огонь покатился по позвоночнику! Если бывает такое, чтоб пламень и лед в одном человеке слились.

Казалось, его не смутило ее ехидство.

— Я на сделку с совестью не готова, — отрезала она пересохшими губами, которые очень хотелось облизнуть. И повторять это устала, особенно, когда так согласиться хочется…

Ни разу в жизни такого искушения не ощущала!

Только вот что-то в глазах Стаса намекало, что решись она показать язык и у него никакой выдержки не хватит — разложит, как угрожал. А Мира сомневалась, что найдет силы сопротивляться.

— Опять не тот подход, это займ, помнишь? — подмигнул он, с нажимом скользнув пальцами по ее губам в другою сторону. — Займ на любовь и удовольствие, — кончик пальца надавил, толкаясь в рот так, как он точно хотел свой член погрузить…

Нет!!! Мира не собиралась сейчас задумываться о том, куда именно.

Ухватившись обеими руками за его предплечья, она рывком поднялась, вновь оказавшись на уровне его плеч. Все равно безопасней… кажется.

— Я ничего тут про «любовь» в обмен на отказ от рода деятельности не слышала, — сквозь зубы выдавила. — Вы мне банально секс предлагаете, Станислав. Жаркий и, очевидно, неординарный, я не буду отрицать. Как и то, что меня к вам дико тянет. Но мы знакомы три дня всего — это лишь физиология. А дальше что?.. — одарила его холодом… Ну, или надеялась, что хоть где-то хватило внутреннего кубика льда, что он не все в ней растопил.

— Вы не верите в любовь с первого взгляда, Мира? — как-то иначе, с сарказмом, но как недовольно хмыкнул Гончаренко, и не думая давать свободу ее взгляду или лицу.

Удерживал. Но чувствовалось, что начинает злиться, что она не идет на компромисс.

— А вы? — тут даже не нужно было играть скепсис, тот из нее сочился.

Может, и младше его, но достаточно потерлась в их среде, да и просто в крупном бизнесе и политике, чтобы, вообще, ставить любовь в один ряд с теми самыми пришельцами и шапочками из фольги.

— То есть, не готовы рискнуть и проверить? — блин, он все серьезней раздражался. Взгляд прям сверкает уже, но при этом четко удерживает свою силу в рамках.

С чего бы? Мира искренне не понимала, чем и на какой триггер давит.

— Я рискую только по работе, Стас, а не в личной жизни…

— Ну так у вас никакой личной жизни и нет, белла. Возможно, как раз поэтому? — хмыкнул ехидно, мигом дав понять, что знаком со всей ее подноготной.

И отступил внезапно, создав между ними преграду пространства и этого своего жесткого сарказма.

Как-то очень холодно стало внутри. И гадко…

— С вами решительно невозможно говорить о деле! — жалобно вышло, хоть и попрекала вроде. Но у Миры уже действительно не осталось ни сил, ни резервов.

— Забавно, мне вас тем же укорить хочется, моя белла, — хмыкнул Станислав настолько же саркастично. Но глянул так…

Она предпочла зажмуриться. Не будет сейчас анализировать этот зубодробительный коктейль из злости, раздражения, явного желания и будто настолько же невыносимой тяги, как и ее сотрясала.

Устала. Вся взмокла от этого треклятого напряжения не то разговора, не то перепалки… И белье влажное… Да, совсем не от того! И само естество неудовлетворенно пульсирует, точно желая бы подчиниться дурацким раскладам мужчины, запах которого уже ей весь кабинет пропитал. Непонятно, хорошо или нет, когда мозги не отключаются даже в таких ситуациях… А если ошибается?

Может быть, конечно. Вот только в чем?..

— Так ладно, что там за факты? — рявкнул грубовато, сейчас не в состоянии отвешивать реверансы.

Выдохнул, словно весь кислород выпуская из груди. Он ведь честно пытался ее трижды вернуть к обсуждению дела, так какого черта эта девчонка не довольна так, словно Стас ей заявление на увольнение написать предлагает?

Сжав уже свой подбородок рукой, Гончаренко наклонил голову к плечу, стараясь снять напряжение, которое буквально стреножило тело. Отошел от греха подальше к окну, а то ведь реально навалится на нее, сил нет и желания, чтоб тело призвать к разуму! Держится на опыте и контроле, который тоже что-то барахлит капитально.

Она ему не верит. М-да, вернулись к тому, с чего начали.

И он себе что-то тоже не очень. Несет какой-то бред про любовь, сам не особо понимая, с какой придури? Нет, понятно, что сейчас возбуждение на той стадии, что хочется просто ее отстранить, вообще извлечь из всего, что хоть как-то с делами Стаса связано, и заново в его жизнь поместить, но уже только ради обоюдоприятного, о чем ей прямым текстом и пояснил…

Так а про любовь к чему брякнул? Еще и с первого взгляда? Они вроде оба не забыли еще, как встретились три дня назад. И ничего там никакой любовью не пахнет… Хотя черт знает, конечно, чем пахнет любовь, но точно не черной смородиной, которой у него пальцы до сих пор пропитаны, будто летом на солнце…

Бл***! Неужели в семейные россказни поверил внезапно?..

Мысль отрезвила. Оторвал от лица, опустил руки, засунув в карманы. Посмотрел на Миру через отражение окна. Девушка села в свое кресло и что-то пыталась найти в ноутбуке. Складывалось чувство, что просто лихорадочно вкладки открывает и переключает, испытывая не меньший раздрай в мыслях, чем сам Стас.

На заднем фоне все еще невнятно бубнил пацан-программист, явно чешущий что-то по ушам его охране. Бедные парни… Хотя у Стаса сейчас было слишком паршивое настроение, чтобы еще кому-то сочувствовать.