Прерванный полет «Боинга-737» - Александр Тамоников

Рахима, оставленная присматривать за Махмудом и Бабуром, в происходящее не вмешивалась, хотя у нее у самой разрывалось сердце, когда она смотрела на плачущих женщин и бледных мужчин, страдающих от собственного бессилия. Чтобы было не так жалко пассажиров, она постоянно твердила себе о той высокой цели, которая стоит перед подлинными исламистами. На пути к этой цели неизбежны жертвы, но все это неверные, не почитающие истинного Бога и установленные им законы.

Сбивая Рахиму с мыслей, в третьем ряду истошно закричал годовалый малыш. Он подавал голос уже не впервые, но до сих пор матери удавалось успокоить его, нашептывая на ушко нежные слова или давая ему грудь. Однако на этот раз ничего не помогало. Пронзительный голос младенца взбудоражил всех в салоне. Люди начали переговариваться, над спинками сидений возникали головы тех, кто осмелился привстать. Неодобрительный ропот становился все громче.

Опасаясь, что все это стадо — как называл про себя пассажиров Бабур — выйдет из повиновения, он сделал несколько быстрых шагов по проходу и схватил за шкирку румяного очкарика, вздумавшего толкнуть что-то вроде речи. Не вникая, к чему именно он призывает остальных, Бабур наградил его жесточайшим ударом по почкам, потом развернул к себе лицом, схватил за реденькие волосики, резко нагнул и впечатал колено в его переносицу. От очков, понятное дело, остались только воспоминания в виде погнутой оправы. Несостоявшийся оратор всхрапнул и упал на свое место, держась обеими руками за сломанную переносицу.

— Вот так и сиди, — посоветовал Бабур, потом навис над перепуганной матерью и рявкнул: — Закрой пасть своему щенку или я сделаю это сам!

— У него уши болят, — пожаловалась женщина, просительно глядя на террориста. — Перепады давления.

Словно в подтверждение этому, младенец разразился новой серией душераздирающих воплей. Бабур скорчил свирепую гримасу:

— Плевал я на давление! Замотай щенку голову какой-нибудь тряпкой или сделай еще что-нибудь. Я не желаю слышать этот визг.

— Ш-ш, ш-ш, — зашептала мать, качая младенца.

Тот не унимался. Его сморщенное личико было малиновым, он весь извивался и сучил ножками. Выносить его крики было действительно нелегко. Даже сочувствующая матери Рахима чувствовала себя так, будто рядом сверлили дрелью сталь или железобетон.

— Дай ему молока, — предложил Бабур, присмотревшись к матери и увидев, что она хороша собой. — Детям всегда дают молока, чтобы не орали.

— Я его кормила десять минут назад.

— Делай что тебе говорят. Ну? Вытащи свою сиську и сунь ему в рот.

Ноздри Бабура плотоядно раздулись, он уставился на молодую женщину, как волк на ягненка. Прочитав в его взгляде не участие, а неприкрытую похоть, она отрицательно мотнула головой:

— Нет. Говорю же вам, я его уже покормила.

Пассажиры возмущенно загомонили, выражая тем самым поддержку матери.

— Молчать! — выкрикнул Бабур, беря «узи» на изготовку, потом снова обратился к выбранной жертве: — Я жду. И не перечь мне, упрямая ослица. Дай своему маленькому кретину пожрать.

— Эй, — окликнула его Рахима.

До сих пор она сидела посреди салона, где для нее было освобождено три кресла, а теперь стояла в проходе, целясь в сообщника из пистолета. Махмуд, находившийся у нее за спиной, тоже вскинул «узи».

— Прекрати, — потребовал он.

Не поворачивая головы, она отчетливо произнесла:

— Стой, где стоишь, и делай что тебе велено. Я не с тобой разговариваю.

Поразмыслив, Махмуд принял мудрое решение. Он не станет вмешиваться. Вот если появится Али, тогда другое дело, тогда Махмуд поступит по обстоятельствам. А пока лучше занять выжидательную позицию. Ему приказали стеречь пассажиров, вот он и стережет. Стычка между Бабуром и Рахимой его не касается. Как и крикливый ребенок, будь он проклят.

Убедившись, что нападения со спины не предвидится, Рахима, не отрывая взгляда от Бабура, предупредила:

— Если ты сию же секунду не вернешься на место, я продырявлю тебе башку. Тебе стюардесс мало, ненасытный шакал?

Боевик, направивший на нее оружие, с негодованием выкрикнул:

— Ты что творишь, женщина? Что себе позволяешь? Эти бараны не должны видеть, как мы между собой грыземся!

— Я сказала — назад! — скомандовала Рахима. — Оставь мать и ребенка в покое. Немедленно!

Бабур оскалился и слегка присел, словно готовясь к броску. Но его глаза успели оценить расстояние до противницы, и он понял, что она успеет выстрелить раньше, чем будет сбита с ног и обезоружена. Тем не менее подчиняться ей Бабуру категорически не хотелось. Да еще на виду у нескольких десятков зрителей.

— Думаешь, я тебя испугался? — спросил бандит, делая маленький шажок вперед.

«Если незаметно сделать четыре или пять таких шажков, — прикидывал он, — то расстояние между нами сократится на метр. Тогда можно будет рискнуть. Главное, чтобы эта тварь не заметила моих перемещений. Нужно заговаривать ей зубы. Пока Рахима будет увлечена разговором, она не станет следить за моими ногами».

Сделав второй шажок, он сам ответил на свой вопрос:

— Нет, женщина, я тебя не боюсь.

— Тогда, может быть, ты испугаешься моего мужчину?

Упоминание Али вмиг отрезвило Бабура. Ворча что-то неразборчивое, он хотел попятиться назад, но неожиданный толчок заставил его сесть в проходе на пол. Самолет совершил резкий вираж и ринулся вниз, словно собираясь войти в пике. По обе стороны от него вставали каменные стены ущелья. Пассажиры в ужасе закричали.

Хватаясь за спинки, Рахима вернулась на место и замерла там, вдавленная в спинку сиденья. Ей было не страшно погибнуть, но она сожалела о том, что, если «Боинг» разобьется о скалы, она не успеет перемолвиться с Али хотя бы словечком.

А ребенок все вопил и вопил, как будто тоже осознавал смертельную опасность. И этот крик походил на неумолкавшую тревожную сирену.

— Даже не знаю, как удалось сесть, — проговорил Рахман, качая головой. — Машина тяжелая, а в этом ущелье гуляет сильный ветер, как по коридору. Пару раз нас чуть не развернуло носом вверх, а потом возник риск лишиться крыла. Ну и посадка! — Он вытер испарину, выступившую на лбу.

— Но ты справился, — хлопнул его по плечу Али. — Молодец! Настоящий мужчина.

Они все еще сидели в кабине, наблюдая за двумя большими черными внедорожниками, спешащими к совершившему опасную посадку самолету. Вслед за автомобилями пылили автобусы, присланные для перевозки пассажиров. Из них торчали головы боевиков и стволы автоматов.

Сидящий в кресле второго пилота Рустам с наслаждением потянулся:

— Да, вот это был полет! В жизни не видел ничего подобного. Признаться, я чуть в штаны не наложил.

Али мог бы признаться в том же самом, но, разумеется, предпочел промолчать.

— Ерунда, — сказал он, — совсем не страшно. Мне даже понравилось.

— Тогда ты человек со стальными нервами, — ответил Рустам.

Сравнение Али пришлось по душе, но и здесь он не счел нужным проявлять откровенность. Преувеличенно нахмурившись, он велел Рустаму:

— Иди в салон, помоги остальным присматривать за нашим стадом баранов. — Потом взглянул на Рахмана: — Как выгружать их будем?

— По аварийному трапу, — ответил пилот и переключил какой-то рычаг. — Он надувной. Я уже включил насосы, накачивающие двуокись водорода. Через двенадцать минут трап будет готов.

— Где он находится? — деловито спросил Али.

— Под выходом из самолета. Садись и скатывайся вниз. Как по горке в парке аттракционов.

Вожак боевиков не совсем понял, что он имеет в виду, но переспрашивать не стал — гордость не позволила.

— Сколько человек одновременно можно спускать? — задал он новый вопрос.

— Не больше двух, — ответил Рахман. — Иначе под тяжестью пассажиров трап просядет, и кто-нибудь свернет себе шею или сломает ногу.

— Учту, — кивнул Али, которому вовсе не хотелось иметь дело с калеками.

— С кем мне поговорить насчет моего вознаграждения?

Рахман долго сдерживался, но вопрос так и вертелся у него на языке. Ему не терпелось получить вознаграждение и отправиться с семьей в Германию. Рак — не та болезнь, которой можно дать хоть один лишний шанс угробить жертву. Нужно было действовать быстро и безотлагательно. Ожидая ответа, он чуть ли не подпрыгивал в кресле от нетерпения.

— Сейчас тебе все скажут. — Али кивнул на внедорожники, остановившиеся перед носом «Боинга».

Среди выходящих оттуда мужчин он узнал Ардана, с отрядом которого исходил все горы и ущелья. Из второго внедорожника выбрались еще двое мужчин, незнакомых Али. Один из них носил одежду правоверного и седую бороду, второй был по виду европейцем или американцем. Их окружали вооруженные боевики. Сквозь стекло Али увидел, как Ардан, поглядывая на нос самолета, достал мобильный телефон. «Сейчас мне позвонит», — подумал Али и не ошибся.