Ночь триффидов - Саймон Кларк

Но даже и это ограниченное число вариантов быстро сходило на нет. Со стрелкой указателя топлива почти на нуле и отсутствием связи с землей мне оставалось только лететь у нижней кромки облаков. Секунд тридцать я летел со скоростью трехсот узлов, и самолет стал похож на листок, попавший в порыв ветра. Нас трясло так, что казалось, машина вот-вот развалится. Струи дождя поблескивали в свете прожекторов, потоки воды зловеще завывали, срываясь с плоскостей.

Сердце готово было вырваться из груди, под высотным костюмом по телу текли потоки пота, и это было особенно неприятно.

С мыслями о первом или втором варианте полета пришлось расстаться. Надо было искать место для посадки, а земли я по-прежнему не видел. На этой высоте (альтиметр, как и следовало ожидать, показывал ноль футов) я без труда мог похоронить нас вместе с истребителем на склоне одного из тех пологих холмов, которыми так славится остров Уайт.

— Дэвид… Дэвид, вы еще не увидели посадочной полосы?

— Пока нет.

По правде говоря, я вообще ничего не видел.

Чуть уменьшив тягу, я снизил скорость до двухсот пятидесяти. Машину затрясло сильнее, нос наклонился вниз, и мы еще на несколько десятков футов приблизились к земной тверди.

— Великий Боже! — выдавил я.

— Что случилось? — отозвался Сеймур.

— Море, — коротко бросил я. На подробные объяснения времени не было, так как под брюхом самолета катились белые барашки волн. Порывы ветра превратили поверхность воды в кипящую массу.

Я взял себя в руки. Поднимать машину не имело смысла. Топливо было практически на нуле. Кроме того, если я не буду видеть моря, то не увижу и твердую землю, когда она окажется под крылом. Я заложил неглубокий вираж, и левое крыло самолета почти коснулось волн. Теперь надо долететь до какой-нибудь земли. До Британских островов или до острова Уайт. Сейчас это уже не важно.

Главное — посадить истребитель в течение шестидесяти секунд. Если этого сделать не удастся, то мы промочим не только ноги.

— Дэвид, я полагаю…

— Ради Бога, не сейчас, Сеймур. На несколько минут мне необходимо сосредоточиться.

Он замолчал.

Внизу в свете прожекторов бушевало море. Казалось, я вижу даже гроздья брызг, летящих в нашу сторону.

На приборной доске рядом с указателем уровня топлива замигала красная лампочка. Не надо быть специалистом, чтобы понять значение этого сигнала. Я еще больше уменьшил тягу, пытаясь хоть немного растянуть оставшееся на дне бака топливо.

Не торопясь и спокойно. Не тороп….

Но — что это там, впереди? Какая-то темная масса. Темная поверхность, не отражающая света.

«Если это не земля, — сказал я себе, — то я съем собственную шляпу и закушу кедами».

Я не видел ни выступов скал, ни деревьев, ни домов. Похоже, мы вышли на какое-то пастбище. Тем лучше. О выпуске шасси не могло быть и речи. Если переднее колесо попадет в кроличью нору или еще какую-нибудь дыру, истребитель перевернется, как тележка с яблоками. Оставалось одно — садиться на брюхо.

— Держитесь крепче, — сказал я. — Мы отправляемся на свидание с землей.

Приземление заставило меня полностью потерять интерес к тем чудесам, которые мог предложить окружающий мир.

Открыв глаза, я почему-то решил, что все еще нахожусь в постели.

Что-то стучало по моему черепу. Я с опаской притронулся пальцами к голове и ничего не почувствовал. Пальцы, видимо, тоже потеряли чувствительность.

Через несколько секунд пришло прозрение, и я понял, что сижу в кабине самолета, а по алюминиевому шлему стучат капли дождя. Кто-то ухитрился поднять колпак кабины.

Шея болела нещадно. То, как боль пронизывала тело, спазмами отдаваясь в нижних конечностях, тоже не сулило ничего хорошего. Я отстегнул ремни и застонал.

— Дэвид, — прогремел чей-то голос, перекрывая шум дождя. — С вами все в порядке?

Я кивнул. Шея заныла еще сильнее, но меня утешило, что голова двигается.

— Это вы, Сеймур? — задал я глупый вопрос.

— Да.

— Вы все еще в самолете?

— Да. Я решил подождать, пока вы придете в себя.

— Великий Боже! И сколько же времени вы сидите в кабине?

— Примерно полчаса.

— Должен с прискорбием сообщить вам, что вы — идиот. В баках еще хватит топлива, чтобы в случае взрыва поднять нас всех на воздух! Почему вы не покинули машину?

— Мне это в голову не пришло. Простите, Дэвид.

Теперь, когда все мои органы чувств и сознание вернулись в норму, я увидел, что вокруг нас темно, как в царстве Аида, и что дождь стихает. Я подумал, что мы должны быть благодарны силам природы. Ливень пригасил огонь и охладил раскаленный металл, способный воспламенить остатки топлива. Слава небесам, не давшим нам превратиться в пепел!

Я решил проверить радио, и самые пессимистические предположения оправдались полностью. Как приемник, так и передатчик в результате вынужденной посадки навсегда прекратили существование. Я предложил Сеймуру выбираться из машины, и мы, не снимая шлемов, соскользнули на черную землю. Каждое движение заставляло меня кривиться от боли и постанывать.

Земля настолько пропиталась влагой, что даже чмокала под ногами. Скорее всего мы приземлились на болоте. Но были ли мы на острове или на Большой земле, оставалось только гадать. В обычной ситуации я предпочел бы дождаться рассвета. Но рассвет мог наступить очень нескоро, и нам оставалось только одно: попытаться добраться до ближайшей фермы или коттеджа, а оттуда связаться с базой.

Для начала я проверил свои ноги. Голени болели нещадно, но переломов, судя по всему, не было. Я не сомневался в том, что, раздевшись, увижу на теле россыпь синяков.

Я посмотрел на «Джавелин». Лампы в кабине еще горели, и в их свете я разглядел, что самолет при посадке пострадал не слишком сильно. Одно крыло, правда, отломилось и лежало вдоль фюзеляжа, а на носу образовалась зеленая борода от вырванных с корнем растений. Но, учитывая обстоятельства, приземление нельзя было назвать катастрофическим. Пилот и пассажир по крайней мере остались целыми и в основном невредимыми.

— В аварийном наборе есть несколько осветительных патронов, — сказал я Сеймуру. — Как только я их прихвачу, мы двинемся.

— В какую сторону? — уныло спросил он, стаскивая с головы шлем и глядя на пробивающийся из кабины свет. — Мы не знаем, куда идти.

— Строго на юг. Если мы на Большой земле, то обязательно выйдем на берег. Если на острове — еще лучше. Мы непременно наткнемся по пути на какое-нибудь жилье.

Сеймур смахнул со лба обильную влагу. По-моему, это был пот, смешавшийся с каплями дождя.

— Мне бы сейчас очень не помешала чашечка чая, — еле слышно проговорил он.