Священная книга Тота ВЕЛИКИЕ АРКАНЫ ТАРО - Владимир Шмаков

Гностические школы первых веков христианства и апологии его главнейших деятелей также представляют собой богатейший материал. Многие из сочинений ересиархов суть величайшие памятники мудрости, находящиеся в прямой преемственности с мистериями античного мира и мистицизмом Востока. Учение об Демиурге и Зонах является одной из блистательнейших страниц истории человеческого мышления; идеи Симона Мага, Валентина и Василида, вылившиеся в сонм творений гностических во главе с «Πιστις Σοφια»,[130] послужили звеном между Каббалой средних веков и герметизмом древности. Характерной особенностью гностических учений является их стремление к эзотеризму, т. е. строгому отделению чистой науки, предназначенной для избранных, от элементарных верований, предлагаемых толпе. Благодаря этому, гностики находились в непосредственной преемственной связи с мистериями Востока и Эллады; именно на основании их великого научного опыта они стремились воссоздать величие древних Посвящений, тщательно откидывая догматизм и формализм узкой иудейской мысли. Эллинизируя христианство, они вливали в него мощным потоком учения, древние как мир, и обновив и проанализировав их, они создали стройную систему религиозного и философского мышления.[131] К сожалению, именно благодаря этой своей черте они навлекли на себя дикую ненависть представителей иудейской традиции, решившей во что бы то ни стало сделать религию доступной массам. Одержав победу, отцы церкви, державшиеся взглядов противоположных гностическим, с таким усердием уничтожали все произведения ересиархов, что до нас дошли лишь немногие из них отрывки. Так, например, для нас осталась навеки непонятной личность одного из интереснейших деятелей в области религиозных исканий — Симона Мага, благодаря не только утрате его главнейшего сочинения: «‘Απόφασις μεγάλη», но и работ всех его ближайших последователей. Апологеты церкви, в особенности Ориген и Тертулиан, исказили учения гностиков до полной неузнаваемости, до бессмысленного абсурда. К счастью, в половине XIX в., на Афоне была найдена замечательнейшая рукопись, известная под именем «Philosophumena» — «Φιλοσοφούμευα» — настоящее название которой есть «Κατα πασών άιρέσεων έλεγχος», автором которой является епископ Ипполит. Это замечательнейшее произведение было переведено и издано на латинском языке в Геттингине под следующим названием: «S. Hippolyti episcopi et martyris Refutationis omnium haeresium librorum decem quae supersunt». Ed. Duncker et Schneidewin. Gottingae, 1859. Можно сказать, что почти все сведения современной исторической науки о гностицизме и истинном характере работ его представителей почерпнуты именно из творения Ипполита. Бессмысленные бредни, приписываемые гностикам ревностными апологетами, под могучим воздействием правды, нерушимо сохранившейся на пути стольких веков, сразу претворились в блистательнейшие творения философского гения.

Наряду с гностицизмом, на весьма почетном месте стоят неоплатоники, которые, подобно гностикам, сочетали в своих системах арийский и семитический гений. Поскольку гностики брали от иудаизма главным образом его экзотерическую сторону, а эзотеризм заимствовали из арийского мира, так неоплатоники, наоборот, питались главным образом эзотеризмом Иудеи. На основании таинственных сокровенных учений Египта и Иудеи, неоплатоники воскресили вместе с гностиками величие древности. Дионисий Ареопагит открыто стремился воссоздать великое учение Гермеса; неоплатоники — Филон, Плотин и Порфирий[132] — и доныне озаряют нас светом своего гения через столько минувших столетий.

«Неопифагорейство явилось образом синкретизма, видевшего во всех религиозных традициях Эллады, Фракии, Финикии, Египта, Сирии, Малой Азии, Ирана, Индии — лишь разные формулы Единой Истины, непознаваемой для толпы, но доступной чуткости отдельных высоких сознаний, укрепленных особым Посвящением».

Творения святых отцов христианской церкви[134] освещают самые глубокие философские вопросы, и мои современники глубоко виноваты, что они их игнорируют. Иоанн Златоуст, Макарий Египетский, Василий Великий, Климент Александрийский и весь сонм христианских подвижников, изречения которых собраны в выдержках в «Добротолюбии» и «Отечнике»,[135] раскрывают как тайники сердца человеческого, так и извилистые пути познающего разума.

Глубокого интереса, в особенности для нас русских, заслуживают наши сказания и былины, ибо большинство их возникло на оккультно-философской почве. Крайне замечательна древняя мистическая книга, известная под именем «Голубиной», вернее — «Глубинной» книги; вместе с требником Петра Могилы они являются основами древнего русского мистицизма.[136]

Из русских писателей-классиков — говорит о Таро Всеволод Соловьев, в своем знаменитом романе «Великий розенкрейцер»:[137]

«Великий розенкрейцер исполнил желание старца и начал читать ему двадцать два правила развития воли, постигнув и исполнив которые человек делается победителем и владыкою природы. Эти двадцать два правила, преподанные от древности легендарным Гермесом-Тотом, и затем разъясненные и дополненные величайшими адептами оккультизма, составляли драгоценное сокровище розенкрейцеров. В них действительно заключалась глубокая человеческая мудрость».

Мировые представители философского мышления на пути истории подходили с различных сторон к Верховной Тайной Доктрине и в совокупности создали величественное основание, которое вместе с конечными выводами современной науки есть полный подход к тому последнему слову разума, которое говорит Книга Арканов.

Герметическая философия венчает собой все искания гения человеческого, все усилия его разума на пути бесчисленных веков. Ее стройное целое объемлет собой как возвышеннейшие воспарения духа, так и все чаяния глубочайших сердец. Витая в надзвездной выси, она воспринимает и впитывает в себя все движения рода людского к возвышенному и идеальному, она дарит мощью несказуемой всякого, кто тоскует по своем светозарном отечестве, обожженный пламенем мира. Она есть истинная свобода, абсолютный вселенский простор; она ответствует всему, она слышит всякий зов, а потому самая мысль указать путь к ней, т. е. ограничить ее вездесущность, есть тьма невежества и безумия. К ней равно ведут все пути и весь низший мир для того и существует чтобы вызвать жажду у каждого — найти его путь.

«Все редкое, чудесное, которое там и сям в книгах показывается, к чему иногда приводит нас какое-либо явление в Натуре, есть только намеки, только раскиданные приманки, дабы дать человеку приметить, что еще высшие Истины в лоне Натуры скрываются».

Нет человека на земле, кто бы хотя в затаеннейших уголках сердца своего не таил бы жажды к приволью жизни необусловленной… Велики сомнения у каждого впервые вступающего на путь; труден шаг решающий; ужаса полон миг, когда человек теряет опору в старом, не закрепив себя в новом; бездонна грусть, когда пред взором человека рушится ему привычный мир; жутка холодная высь истины, спокойной и величавой в своем безмолвии; нестерпимо почти одиночество в разверзнувшемся пред неофитом океане знания; но пусть не трепещет дерзающий! Многотруден путь, но безмерны и силы, вложенные в человека! Он должен памятовать, что он цезарь мира сего, его призванный повелитель, а потому нет и не может быть препятствий для того, кто решил победить или погибнуть!

«Ученик: «Я теперь не могу перенести, чтобы что-нибудь отвратило меня от достижения. Как я могу достичь этого кратчайшим путем?»

Учитель: «Иди тем путем, который труднее всего. Бери то, что мир отвергает. Не делай того, что делает мир. Иди против мира во всех путях его. И тогда ты дойдешь до этого кратчайшим путем».

«Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их».

Тот человек, кто найдет в себе достаточно сил душевных, кто действительно возжаждет Истины Непреложной, кто сумеет возжечь в себе неугасуемое пламя стремления к Вечности — сумеет найти все, что потребно для достижения!

«Ищи путь, отступая все более внутрь; ищи путь, выступая смело наружу. Не ищи его на одной определенной дороге… Достигнуть пути нельзя одной только праведностью, или одним религиозным созерцанием, или горячим стремлением вперед… Ищи путь, пробуя всяческие испытания; чтобы понять рост и значение индивидуальности»…

«Нужно быть многострунным, чтобы заиграть на гуслях Вечности»,[139] — для успешного движения по страдной стезе искателя Истины нужно всем пожертвовать, все претерпеть, ни перед чем не останавливаться, ничего не бояться, ничему не верить, кроме внутреннего голоса сердца. Человек должен всюду искать, рыться в древних фолиантах мистиков, углубляться в трансцендентальные изыскания философов, изучать древность и ее памятники, черпать из музыкальных созвучий, жить с каждым листком в природе, понять все страдания и их умиротворить, жить в вихре суетного света, любить и ненавидеть, порой жить грезой и качаться в волнах фантазии, порой анализировать с холодной усмешкой скептика, путешествовать, читать романы, любить искусство, понять прелесть варварства, вечно искать, всюду, везде искать, все нанизывать на ось опыта и оставаться теплым и ясным, как солнечный луч, быть спокойным, холодным, недвижным, как снег Гималаев, быть буйным и мятежным, как море — таков должен быть истинный искатель! Читатель, таков ты? — Если нет, то ты не поймешь меня, и потому брось эту книгу, она не для тебя!..