Сон сбылся - Терезио Боско

В этот момент Джованнино охватило сочувствие к этому человеку, который в конце концов был хорошим специалистом в своем деле. «Этот бедняга понимал, что капитал его на исходе, и бешено закричал: Я имею еще сто франков и ставлю пари при восхождении на дерево. Кто поставит ноги как можно ближе к верхушке – тут он указал на растущий поблизости вяз – тот победит. Мы согласились и даже в некотором смысле были довольны его победой, так как совсем не хотели его разорять.

Он должен был взбираться первым. Взобрался и остановился так высоко, что если бы поднялся еще хотя на несколько сантиметров, ветвь могла бы сломаться, и он бы упал на землю. Все утверждали, что дальше взобраться невозможно. Подошел мой черед. Я добрался почти до того же места, что и он. А потом, обхватив руками ствол, я поднял свое тело вертикально вверх, и мои стопы оказались на метр выше той отметки, до которой дошел канатоходец. Внизу грянули аплодисменты. Мои друзья обнимались и прыгали от радости. А тот бедняга совсем отчаялся, даже заплакал. Мы вернули ему деньги, однако с одним условием, что он нас угостит обедом в гостиной «У ограды»».

Дон Боско записал даже в «Воспоминаниях», сколько стоил этот обед (25 лир) и сколько осталось канатоходцу (215 лир). Записал также слова атлета, который согласился не мешать больше ребятам:

«Благодаря тому, что вы мне возвратили деньги, я спасен от разорения. Спасибо вам. Буду вас сердечно вспоминать, но уже никогда не буду держать пари со студентами».

Впервые в Турине

«Братство радости» вышло из этого поединка окрепшим и славным. Во время каникул его члены путешествовали по холмам Суперги. Они собирали грибы, пели песни, иногда делали короткие вылазки в Турин, чтобы увидеть «мраморного коня» на лестнице королевского дворца. Это составляло почти 30 км пешком – дорога туда и обратно. Возвращались с волчьим аппетитом и рассказывали своим ленивым товарищам о чудесах столицы.

Как раз во время одной из таких экскурсий Джованнино Боско впервые увидел Турин. Город рос. Численность населения возросла непомерно – почти на треть за последние десять лет. Возросла также головокружительно цена жилых помещений и арендная плата. Болезненно чувствовалась нехватка больниц, приютов для престарелых, детских домов и школ.

Весной того года, когда Джованнино Боско и его друзья путешествовали по туринским холмам, на периферии города поселился каноник Коттоленго со своимии 35 больными, которых не хотела принять ни одна больница. Это было 27 апреля 1832 года. В околице Вальдокко дон Коттоленго снял в аренду помещение, бывший трактир, и поселился там вместе с ослом, телегой и двумя сестрами. Над дверью укрепил вывеску: «Малый дом Божьего Провидения». Этот дом вскоре должен был стать чудом Турина. Он откроет двери для 10 тысяч неизлечимых больных, всеми заброшенных.

В июне Джованнино Боско впервые услышал имя Винценто Джиоберти. Это был молодой туринский священник, профессор философии в университете. Он был арестован за принадлежность к тайному антимонархическому кружку. Его осудили к изгнанию и под стражей доставили к границе Франции. Спустя десять лет священник выпустил в Брюсселе известную книгу «Первенство Италии». А через восемнадцать лет он стал премьер-министром Карла Альберто.

В королевском дворце, на лестнице которого члены Братства радости ласкают мраморного коня, король готовит (медленно, среди опасений и сомнений) необходимые реформы. Первую из них подписывает в 1832 году. Были отменены пытки – этот бесчеловечный пережиток варварского века.

9. Время дружбы

Осенью 1832 года Джованнино Боско стал посещать третий класс, так называемую грамматику. Следующие два года учился регулярно в классе гуманистики (1833-34) и риторики (1834-35).

Он по-прежнему был отличником, увлекался книгами, отличался исключительной памятью. «В то время – вспоминает он с оттенком грусти – я не чувствовал разницы между чтением и учением. Я легко мог повторить материал прочитанной книги. Приученный матерью к короткому сну, я мог две трети ночи посвятить литературе, читая при огоньке моей маленькой лампадки. Один книготорговец – еврей по имени Элиас, стал одалживать мне книги итальянских классиков. Я платил по одному сольдо за томик. Ежедневно я прочитывал почти по одному тому».

Джованни исполнилось восемнадцать лет. Это возраст глубокой дружбы. Продолжая оставаться «вожаком маленького отряда», он собирал вокруг себя самых близких друзей.

Две пощечины

С первым из этих друзей он познакомился во время школьной драки. В то время не все профессора бывали пунктуальными, и первые минуты лекций часто протекали среди шума и суматохи. Во всю шла игра «в лошадку». Те, кто меньше всего увлекался учебой – отмечает с иронией дон Боско – в этой игре были лучшими мастерами. Один из учеников, новичок, на вид которому было лет пятнадцать, среди общего шума занял спокойно свое место за партой и раскрыл книгу. Тут же подбежал к нему один сорванец и схватил за руку:

– Пошли, ты тоже поиграешь.

– Я не умею.

– Научишься. Не заставляй себя упрашивать!

– Ты можешь меня даже ударить, но я не пойду.

Хулиган дал ему две пощечины, эхом раздавшиеся по всему классу. Увидев эту сцену, я почувствовал, как кровь начинает кипеть во мне. Я ожидал соответствующей отплаты, тем более, что новичок был сильнее. Тем временем он не прореагировал. Щека его горела, даже приобрела фиолетовый оттенок. А он только сказал:

– Ну что, доволен? А теперь оставь меня в покое. Я тебе прощаю.

В Джованнино как будто ударил гром. Это был геройский поступок. Поэтому он решил узнать, как зовут паренька. Его имя было Алоиз Комолло. С этого времени он стал моим лучшим другом, и могу утверждать, что от него я начал учиться жить по-христиански».

Джованни открыл под его кажущейся слабостью большое богатство души. Не отдавая себе отчета, он стал защитником Комолло, охраняя его от выходок грубых и вспыльчивых мальчишек.

Правильное применение силы

Один из учителей как всегда опаздывал, и в классе царила невообразимая суматоха. «Некоторые хотели избить Комолло и еще одного хорошего паренька, Антони Кандело – пишет дон Боско. Я требовал оставить их в покое, но хулиганы не послушались и начали ругаться. Тогда я сказал:

– Кто из вас посмеет произнести еще хоть одно оскорбительное слово, будет иметь дело со мной.

Самые большие и наглые выстроились стенкой передо мной, а в это время кто-то ударил Комолло по лицу. Мне потемнело в глазах, но под рукой не оказалось ни палки, ни стула, поэтому я схватил одного из этих парней за шиворот, потряс им, как дубиной. И стал им же бить других. Четыре нападающих упали на землю, другие с криком стали удирать.