Техас! Сейдж - Сандра Браун

— Ах, ну и что, черт побери?! Один поцелуй под веткой омелы. Экое событие?!

6

Да, он умел целоваться! И если бы в конюшню пригласили группу экспертов по поцелуям, Харлан Бойд непременно потряс бы их своими талантами.

Да, его поцелуи заставляли трепетать все ее тело с головы до ног.

Сейдж хотела спровоцировать его, ответить коротким и целомудренным поцелуем, чтобы дать почувствовать, что на нее не действуют его чары. Даже тогда, когда Харлан обхватил ее голову обеими руками, уверенный в успехе, Сейдж не запаниковала. Она могла справиться с ситуацией. В конце концов, Харлан был всего-навсего просто человеком. И это был просто поцелуй.

Но прежде чем девушка поняла, как он сделал это, ее губы невольно раздвинулись и она впустила его язык, приняла его. «Приняла» — самое подходящее слово. Не было грубых толчков, какого-либо насилия, ее губы не ощутили ни ударов, ни боли, как это было, когда менее опытные и талантливые партнеры пытались разжечь ее, возбудить в ней страсть.

Его язык вошел как друг, лениво поглаживая, медленно исследуя, наслаждаясь. Но реакция Сейдж была неожиданной, как ток. Губы у Харлана не были расслабленными и пассивными. В них чувствовалась настойчивость, твердость, и было их именно столько, сколько нужно, так же как и это восхитительное подсасывание. Его искусство было пугающим, но таким изумительным! Отказаться от того, что он делал, было все равно, что отрубить руки талантливому фокуснику.

Харлан очаровывал по-своему, как никто другой. Сейдж почувствовала тяжесть в руках и ногах, а в животе — легкость и пустоту. Голова закружилась, и задрожали даже мочки ушей. Ее грудь затрепетала, особенно соски. В бедрах девушка почувствовала тупую нарастающую боль.

Не отпуская ее рта, молодой человек переместил руки с ее затылка на плечи, потом они скользнули по спине, потом ниже. Харлан прижал Сейдж к себе.

Почувствовав, как он весь напрягся, девушка вся обмякла. В коленях появилась слабость, большая, чем когда они были прошлой ночью в церкви. Ее кости, казалось, потеряли упругость, ноги подкосились, и Сейдж обессиленная приникла к молодому человеку. Ее губы прильнули к его губам, а пальцы невольно впились в его сильную грудь.

— Боже мой, Сейдж, — прошептал он, отпуская ее губы и с изумлением оглядывая ее.

Ее веки налились такой же тяжестью, как и все тело. Она едва могла поднять их. Позже, Сейдж не сомневалась в этом, она горько пожалеет обо всем, но сейчас девушка думала, что умерла бы, если бы Харлан перестал целовать ее.

Очевидно, он чувствовал то же самое, потому что повлек девушку вглубь конюшни, чтобы никто, случайно выглянув в окно, не смог их увидеть. Молодой человек не остановился до тех пор, пока Сейдж не уперлась спиной в перекладину первого стойла.

Запах конюшни перехватил ей дыхание: запах животных, и свежего сена, и старых кож… и запах Харлана. Его запах был запахом мужчины и одеколона, запах улицы и зноя. Здоровый. Сексуальный. Сильный.

Как только Харлан снова наклонил голову, Сейдж сама нашла его губы. И когда его язык проник в ее ласково зовущий рот, он издал какой-то низкий звук, полный страсти, и весь изогнулся, вжимая ее в себя, а себя — в ее мягкое, податливое тело. Сейдж обвила его голову руками, утопив свои пальцы в мягких волосах.

К тому времени, когда молодые люди отстранились друг от друга, чтобы набрать воздух в легкие, их сердца сильно бились, они задыхались, кровь прилила к лицам, их тела горели огнем сильного желания, их бедра сводило от вожделения.

— Боже мой, — прошептал Харлан, снова пряча лицо у нее на шее.

Он жадно целовал Сейдж, широко открыв рот и забирая кожу зубами. Когда-то девушка грозилась убить того мужчину, который оставит какой-нибудь знак на ее теле. Теперь же, откинувшись назад, перебирая руками мышцы на его спине, Сейдж только поощряла его поцелуи.

Сначала Харлан целовал ей шею только возле воротничка. Потом он расстегнул верхнюю пуговицу на ее блузке и покрыл поцелуями впадинку на горле. Сейдж стонала и изгибалась так, что ее тело плотно прижималось к нему. Харлан расстегнул вторую пуговицу, потом третью. Когда они уже не мешали ему, парень жадными губами проник в это благоухающее пространство.

Наконец Харлан поднял голову, чтобы можно было увидеть ее груди. Они быстро поднимались и опускались, чуть ли не выпрыгивая из прозрачных кружевных чашечек ее низко вырезанного бюстгальтера. Чашечки, как паутинка, едва сдерживали набухшие и напряженные соски.

— Боже мой, Сейдж! — едва слышно прошептал сквозь зубы Харлан и взял в руки каждую грудь.

Ее глаза закрылись и послышался длинный вздох и ошеломляющее:

— Да!..

Харлан гладил ее груди ладонями там, где были твердые соски.

— Да, да…

Она стонала и слегка покачивалась.

Вдруг девушка перестала чувствовать его руки и тепло. Сейдж с трудом открыла глаза и нашла его взглядом. Руки, которые так нежно ласкали ее, теперь были с решительностью спрятаны в карманы брюк, как будто им не доверяли. Харлан еще не мог отвести взгляда от ее грудей. Он кусал губы и едва слышно произносил проклятия.

Сейдж как будто очнулась от гипнотического сна. Если бы она обнаружила, что разгуливает обнаженной перед публикой в какой-нибудь интермедии, и то бы так не разозлилась на своего гипнотизера. В один прыжок девушка оказалась рядом с Харланом и ударила его по лицу с такой силой, на какую только была способна.

К ее ужасу, про себя Сейдж подумала, что ударила парня не за то, что он сделал, а за то, что он перестал это делать.

Потирая щеку, молодой человек сказал:

— Да, почти сработало.

— До этого даже и не дошло, — сказала Сейдж глухим, дрожащим от гнева голосом. — Ты ничего не сделал, за что мог бы себя похвалить. — Она стала неуклюже застегивать блузку, потом бросила это хитроумное занятие и прикрыла грудь, натянув на себя жакет. — Я совершенно ничего не почувствовала.

— Я не имел в виду себя и свои попытки, — спокойно заметил Харлан. — Я имел в виду тебя, твои попытки.

В его словах не было смысла или Сейдж была слишком зла, чтобы соединить слова в какую-то понятную мысль. Она откинула назад растрепанные волосы.

— О чем ты говоришь? Впрочем, мне это все равно.

— Я говорю о твоей неудавшейся попытке избавиться от меня.

Сейдж тупо уставилась на него ничего не понимающими глазами. Ее непонимание стало, казалось, раздражать его. Покусывая нижнюю губу, Харлан сказал:

— Мне совершенно ясно, что ты замышляла, Сейдж.

— Я ничего не замышляла!

Харлан насмешливо фыркнул.

— Я ведь не вчера родился. — Потом, подойдя ближе и наклонившись к ней, он добавил: — Женщина никогда не превратится из сосульки в сексуальную бомбу молниеносно, если у нее нет на это настоящей причины.