Клуб Мертвых - Вильям Кобб

— Убирайтесь вон! — сказал ему холодно Кастиньо, делая шаг вперед.

— Что?… Вон?… Как? Я прихожу… вежливо…

— Вежливо! Так сними тогда шляпу…

И быстрым взмахом руки Кастиньо сбил шляпу с головы Бридуана. Тот яростно вскрикнул.

— Не вертись, — продолжал Кастиньо, — ты так потеряешь парик.

Невольным движением Бридуан поднес руку ко лбу, но его фальшивые кудри уже были в руке старика, обнажив бритую голову каторжника.

В одно мгновение Кастиньо оказался между калиткой и своим непрошеным гостем. Тот рассвирепел и, сжав кулаки, двинулся к старику.

— Зачем ты пришел сюда? — спросил Кастиньо.

— Это тебя не касается!

— А! Ну, тогда…

И кулак Кастиньо, сила которого не соответствовала его годам, опустился на грудь Бридуана. Каторжник пошатнулся.

— Будешь ты отвечать? — спросил невозмутимо спокойный Кастиньо.

— Я тебя!… — вскричал Бридуан, в руке которого сверкнул нож.

Кастиньо усмехнулся. Слегка пожав широкими плечами, он шагнул к Бридуану. Каторжник вскинул руку… Дальнейшие события развивались непредвиденно и скоротечно. Так и не поняв, почему это произошло, Бридуан ощутил себя лежащим на песке лицом вниз. Мирный буржуа поставил колени ему на грудь и держал за горло.

— Теперь, — произнес Кастиньо, — мы поговорим. Кто ты? Зачем сюда пришел?

Бридуан задергался, как пойманная щука, но старик держал его мертвой хваткой.

— Говори!

— Я Бридуан.

— Откуда ты?

— Из Тулона.

— Ясно. Кто тебя послал сюда?

— Мальгаше!

— Кто этот Мальгаше?

— Кабатчик, здесь недалеко…

— Зачем ты пришел сюда?

— Чтобы узнать, кто вы.

— Ты знаешь это?

— Нет!

— Хорошо! Я тебе расскажу.

Говоря это, Кастиньо продолжал сжимать горло Бридуана, который уже не предпринимал попыток освободиться.

— Ты скажешь Мальгаше, — продолжал Кастиньо, — что Кастиньо — человек, который никому не обязан отдавать отчета и который не любит, чтобы за ним подсматривали. Ты добавишь, что если ему вздумается интересоваться мной, я обломаю ему бока, а так как он может не поверить этому, то ты расскажешь, что я проводил тебя так, как ты это сейчас увидишь… Я взял тебя за шиворот и за пояс, вот так…

Кастиньо в то же время наглядно демонстрировал сказанное.

— Я тебя поднял, как зайца, затем я вынес тебя к калитке, в которую ты вошел, и, раз, два, три, бросил тебя на улицу! Привет друзьям!

И Бридуан вылетел на улицу, как узел с грязным бельем.

Сказать, что возвращение Бридуана к Мальгаше имело триумфальный характер, значило бы погрешить против истины. Нос его был в крови, колени и прочие части тела требовали усиленной заботы. В ответ на расспросы Мальгаше Бридуан рассказал свою историю и, надо отдать ему справедливость, его откровенность была выше всех похвал. Мальгаше задумался.

— Однако, надо будет еще посмотреть, — заметил он.

— В таком случае, ты посмотришь сам.

— Ба! Какая-то жалкая потасовка!

— Я хотел бы тебя там видеть!

— Значит, ты — на попятный?

— Еще бы!

Мальгаше пожал плечами с видом высокомерного презрения и про себя решил удовлетворить свое любопытство более безопасными средствами.

Признав себя побежденным, Бридуан тем неменее сохранил в глубине сердца (если предположить, что у него имелся этот важный орган) свирепую ненависть к Кастиньо. Покидая кабак, он решил не обходить своим вниманием дом, где ему был оказан такой трогательный прием. Но он воздержался сообщать об этом своему другу Мальгаше, который со своей стороны пришел к выводу, что лучше всего жить в мире с соседом, у которого такие солидные кулаки.

Одним словом, или Бридуан отложил свои планы, или Мальгаше действительно решился умерить свое любопытство, но только Кастиньо больше никто не беспокоил, и он мирно продолжал свою патриархальную жизнь.

Ворота были постоянно заперты, а маленькая дверь в стене не привлекала ничьего внимания, так как днем она никогда не отворялась.

Теперь возвратимся в сад, где Кастиньо (так как, без сомнения, это был он) уносил на плечах безжизненное тело Марсиаля.

В ту минуту, как он подошел к дому, дверь его отворилась и показалась женщина со свечой, пламя которой она тщательно закрывала рукой от ветра.

— Ну что, Пьер? — спросила она вполголоса. — Что там?

— Разбуди Пьерро и приготовь комнату на первом этаже. У нас больной.

— Боже мой! Бедный!

— Ба!.Мы немало их видели! Через два часа он совсем оправится. Ну же, Мишелина, приготовь постель. Где Пьерро?

— Здесь, отец, — отвечал молодой звучный голос.

— Ты, Пьерро, — быстрее ветра к номеру пять!

— Понял, отец!

— Не через ворота! Перелезай через стену. Кто знает, может быть, есть любопытные. Отдашь это письмо ему. Если его нет дома, вели слуге немедленно отыскать его.

Пьерро взял у отца конверт из траурной бумаги и, цепляясь за неровности стены, перемахнул ее и помчался по улице.

Марсиаль был перенесен в дом. Мишелина хлопотала около него, стараясь устроить как можно удобнее.

Погружение в воду было так непродолжительно, что симптомов удушья не наблюдалось. Был просто обморок, вызванный, вероятно, ударом о воду.

Кроме того, Кастиньо, засучив рукава, усердно занимался растиранием, которое воскресило бы и мертвого. Через четверть часа Марсиаль вздохнул, потом открыл глаза и огляделся вокруг

— Где я? — прошептал он.

— У друзей, — ответил Кастиньо.

— У меня нет друзей, — вздохнул молодой человек.

— Не надо говорить такое. Честные и мужественные сердца есть повсюду, и часто там, где их менее всего ожидают найти.

Марсиаль попытался было приподняться, но силы его оставили, и он тяжело упал на постель.

— Да, я припоминаю теперь, — сказал он, проводя рукой по лбу. — Я хотел умереть.

— И не умерли! Ба! Это часто случается!

— Значит, вы меня спасли?

— Я? И не думал!

— Однако, я уверен…

— Что попробовали холодной воды? Это точно.

— Но кто же спас меня?

— Вероятно, водолаз. На набережной бегает уйма собак! заметил со смехом Кастиньо.

Марсиаль взглянул на старика. Глубоко запавшие глаза и худое лицо светились добротой и честностью. Марсиаль понял, что имеет дело не с врагом.

— Расскажите мне, что случилось, прошу вас, — сказал он.

— Милостивый государь, — ответил с чувством собственного достоинства Кастиньо, — солдат не может изменить своей присяге.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я солдат в том смысле, что у меня есть начальники. Мне сказали:«Вот молодой человек, который хотел напиться бульону. Позаботьтесь о нем и возвратите его нам в добром здравии». Я позабочусь о вас. Это все. Больше я ничего не знаю. Да и не желаю знать. Довольствуйтесь этим.

— Разве вам здесь плохо? — спросила жена Кастиньо.

Марсиаль печально улыбнулся.

— Я не имею права жаловаться… Меня спасли… хотели оказать мне услугу… Поэтому я должен только благодарить вас и тех начальников, о которых вы говорите…

— Добавлю,— сказал поспешно Кастиньо, — что от вас требуют только одного: отдохнуть, уснуть, если можете…

— Будьте уверены, что как только мне позволят силы, я тут же избавлю вас от своего присутствия.

— Вот как!… Впрочем, это меня не касается. Если пожелаете уйдете, но пока речь не об этом… Ваши глаза сами закрываются. Спите же… Спокойной ночи!…

И Марсиаль, истощенный и измученный, немедленно уснул. Кастиньо и его жена оставались еше некоторое время возле него.

— Э! Мой старый Ламалу, — сказала жена вполголоса. — Тут опять скрывается какое-нибудь таинственное дело.

— Ах, если бы знать! — отвечал так же тихо старый Пьер (да-да, под именем Кастиньо скрывался бывший тюремщик Большой Башни)… Когда она мне сказала: «Возьми этого молодого человека»… Боже мой! Я все еще надеюсь, что увижу малютку…

— А ты уверен, что это не он?

— Она бы мне это сказала… Боже мой! Что-то теперь с ним? Не найдем ли мы его, как и этого, готового к самоубийству?…

— Не говори так, Пьер!… Я уверена, что госпожа маркиза найдет своего Жака.

— Дай-то Бог!

В эту минуту снаружи послышался слабый продолжительный свист.

— Это, должно быть, номер пятый, — заметил Ламалу.

Он поспешно вышел и, подойдя к знакомой нам маленькой двери, ударил в нее три раза с расстановкой, а затем два раза подряд. Снаружи ему отвечали одним ударом.

Тогда дверь отворилась, и на пороге показался Арман де Бернэ.

— Что случилось? — спросил он тихо.

— Есть утопленник.

— Ведите меня к нему.

Вслед за Пьером Арман осторожно вошел в комнату, где спал Марсиаль, и склонился над ним.

Вдруг он вздрогнул и выпрямился.

— Кто это? — спросил он.