Времена года. Золотое лето - Гончарова Галина Дмитриевна

У Федора Михайловича было замечательное настроение. Бывают такие дни, когда хорошие новости плотненько одна к другой ложатся, что те кирпичики в мостовую, и не подковырнешь.

Приятно…

С утра ему позвонили из лечебницы.

Доктор Ромарио не просил – требовал новую партию чудо-лекарства.

Не на всех детей оно действовало. Но двое из уже обреченных начали… выздоравливать? Ромарио не мог пока в это поверить, но кашель затихал, кровохарканье уменьшилось, у детей, которым оставалось жить считаные месяцы, появился… шанс?

Маленький, но вполне реальный. Если продолжать прием лекарства.

Еще у двоих такого резкого улучшения не наступило, но ведь и ухудшения не было! А это замечательно! Просто замечательно!

Так что – лекарство!

Или – рецептом поделитесь?

Вообще Меншиков склонялся к последней версии. Взять патент, и пусть доктор земляных сверчков разводит. Это ж время нужно, место, опять же, условия для обработки… постоянно этим заниматься?

Фабрику покупать?

Можно и так, конечно. А можно и доктора в долю. И ведь тайну лекарства не убережешь, не получится. Рано или поздно разгадают.

Даже рано.

Поди полови медведку в промышленном количестве! И заметят, и быстро поймут, и научатся…

Патент, доля – и никаких проблем. Успеет он сливочки снять, пока остальные еще не поняли.

И просто хорошо – дети выздоравливают! Страшная это штука – кровавый кашель. Хорошо, что найдено… не то чтоб лекарство, но хоть какое спасение. Приятно!

А еще удалось заключить два выгодных договора на поставку пшенички. И склады арендовать по дешевке.

И с детьми все в порядке, и Мишка делом купеческим интересуется, вникать пытается… разве не радость для деда? И Машенька за ним тянется… С одной стороны, не стоило бы девочку такому учить, а с другой… страшное сейчас время. Все знания в копилку будут.

Все было просто замечательно. А потом скрипнула дверь. В «Талларен» вошла дама с собачкой.

Нет, не карманной собачкой, которых носят вместо дамской сумочки. Или в сумочке. Рядом с девушкой вышагивал здоровущий пес дворянской породы. Холеный, ухоженный, в ошейнике, глядящий по сторонам с полной уверенностью в себе и в мире.

Он хозяйский.

Он нужный.

Он заступится за хозяйку, хозяйка заступится за него, вот все и будет в порядке. Правда-правда.

Не верите? А у нас зубы есть! А еще – лапы и хвост.

Зинаида огляделась по сторонам, но ни спросить не успела, ни даже начать искать кого-то глазами. Сбоку приблизился Гошка, который был внизу, в общем зале. Не сидеть же мальчишке в комнатах весь день?

– Зинаида Петровна?

Иного вопроса Иде и не потребовалось. Да и мальчик… Он был удивительно похож на Анну. И на Илью Алексеева тоже, но нос у него точно был от матери. И улыбка. И нечто неуловимое, движения, умение себя держать…

– Георгий? Георгий Воронов?

– Да!

– А…

– А это мой друг. Потап.

Топыч поглядывал исподлобья и осторожничал. Мало ли какая там тора бывает! Это сначала она хорошая, а потом еще как повернется! Тора Яна, конечно, за нее поручилась, но мало ли что и кто?

Долго ему размышлять не дали.

Зинаида сгребла обоих мальчишек в охапку и разрыдалась от счастья.

Она не одна!

И Яна… Анечка в порядке! Иначе бы…

Подскочил с места Меншиков, заметались слуги…

Полкан, единственный, кто сохранил спокойствие и достоинство, занял выжидательную позицию, Кусаться он не собирался, но преградил посторонним доступ к хозяйке. И вежливо сказал: «Гав». Негромко так, интеллигентно.

Дайте, торы и жомы, людям пообщаться! Сейчас чувства схлынут, и они смогут все объяснить. А пока – не мешайте. Я вас убедительно прошу.

Получилось так убедительно, что Ида и поплакать успела целых пять минут, и Гошку расцеловать, и Потапа стиснуть так, что бедняга с минуту просто вдохнуть пытался.

Сильная это штука – любовь.

Когда стихли первые восторги и начались расспросы…

Вот это уже все происходило не в общем зале. В номере уважаемого жома Меншикова. Нечего тут всяким-разным уши греть!

Федор Михайлович думал даже сына не допускать, но, как на грех, Михаил Федорович как раз был в общем зале. Так что мимо него не прошло бы…

Лучше сразу все прояснить, чем потом мучиться.

Первой слово взяла Ида. После трех фраз обязательных раскланиваний и беседы о погоде она уверенно перешла к делу. А и чего тянуть?

– Сестра мне написала и попросила позаботиться о племяннике. Вот я и приехала.

Написал ей Георгий, а Яна просто просила позаботиться о ее сыне, но какая разница? Это уже детали. Смысл все равно не поменяется.

– За Георгием? А сестра-то родная? Али как?

Федор Михайлович и сам видел, что родная. Или?..

Родная, чего уж там. Просто Анна старшая из княжон, а перед ним сейчас младшая. Вот ее он, кстати, узнал бы сразу. Ни темные волосы не спасли, ни нарочито простая прическа, ни мешковатая одежда. Аделина Шеллес-Альденская, как она есть!

Вот как в газетах печатали!

– Родная, – отрезала Ида, понимая, что врать не стоит. И то… Она по паспорту Зинаида Петровна Воронова. Яна ей специально такой достала.

А чего скрывать?

Петер – обычное имя. А ворон по Русине летает – не переловить. Никому и в голову не пришло ее подозревать. Здесь, в Герцогствах, и подавно до нее никому дела не было.

– Мы… мы польщены… такая честь…

Жом Михаил попробовал встать и проблеять нечто невразумительное. Отец едва не за шкирку усадил его обратно. И правильно, ничего умного сын сейчас не сказал бы.

Ида сразила его наповал.

Яна – та титулом, все же не каждый день с вами императрица путешествует.

А вот Ида…

Красивая, нежная, вся словно фарфоровая куколка… Не видел он, как фарфоровая куколка, с руками по локоть в крови, ассистирует на операции. Или судно выносит из-под лежачего больного.

– Ваше… – начал было купец. Потом осекся.

– Тора Зинаида, – подсказала Ида. – Или тора Ида.

– Тора Ида, я вам детей так доверить не смогу.

Раньше Ида бы разгневалась. Но больница отлично учит и терпению и смирению.

– Почему?

– А что я торе Яне скажу?

– Правду.

– Тора Ида, тора Яна мне хоть и объяснила, что детей надо с вами отпустить, а все одно. Не могу я так, – развел руками Меншиков. – Не зная, где они, не зная, как живут… родные они мне, уж простите, коли обидел.

Ида махнула рукой.

Не обидел. Наоборот. Хорошо, что так получается. И купец готов защищать мальчишек любой ценой. Не только от нее, от любого защищал бы. Это правильно.

Она еще колебалась, стоит ли приходить или просто так детей увезти, но потом решила не привлекать к себе излишнего внимания. Мало ли с кем Меншиков знаком. Мало ли кто к нему приехал?

И детей он может отпустить к знакомой, почему нет? Детям материнская ласка нужна, женское воспитание, чтобы перегибов не было.

Ида понимала, что может привлечь к себе ненужное внимание, но… это и так может случиться. В любой момент. Она слишком похожа на мать. И ведет себя достаточно своеобразно. Хватит одного человека с хорошей памятью, и ее инкогнито рухнет.

– Все хорошо, жом. Ваши предложения?

– Я могу вас проводить, к примеру. И наведываться, коли позволите. Хоть иногда.

Ида задумалась.

– Вы серьезно намерены жить в Герцогствах?

– Да, тора Ида.

– Тогда нам найдется, что обсудить.

Ида знала, что в ее городке продается несколько неплохих домов. Почему бы жому Меншикову и не прикупить один? Купец на месте сидеть не будет, ему надо лавки открывать, торговлю налаживать, но и за домом кто-то приглядывать должен, и за детьми.

Одних их не оставишь, и на сына рассчитывать сложно.

А так… они решили бы сразу несколько проблем.

Ида может пожить на два дома, к примеру. Пока купец в отъезде – у него, в остальное время у себя. Гошка тоже может жить, где ему понравится, и с друзьями не расстанется. Вон как с мальчиком сдружился. А девчушка и вообще в него вклещилась, не оторвешь.