Что вам снится? Учимся понимать язык сна - Дэвид Крисп

В записи истории, подобной той, что мы получили из нашего сна, мы отчетливо видим нашу внутреннюю ситуацию. Через выражение различных составляющих нашего «я» в виде разнообразных символов мы также поймем, как они взаимодействуют. Следовательно, можно классифицировать этот метод толкования сновидений также как искусство, как способ самовыражения.

Сны и поэзия

Некоторые люди видят во сне стихотворения и прозу. Самуэль Тейлор Коулридж увидел во сне свою поэму «Кубла Хан». К несчастью, он успел записать лишь часть приснившейся поэмы. Его внезапно позвали с улицы, он забыл, что следует дальше, и был вынужден записать оставшийся кусок поэмы уже более привычным способом.

Следующее стихотворение было также услышано во сне одним человеком, и он запомнил его полностью:

Моя дорогая, когда я уйду, думайОбо мне иногда в молитве.Сотвори эту молитву подобно дому,Куда можно войти,наполненному воспоминаниями,как книгами, стоящими вдоль стен,которые можно раскрыть и прочитать;с картинами того,что мы когда-то делали вместе.Ковром на полуи словами любви, сказанными мной,и упавшими на него подобно осенним листьям,опустившимся на тропинку пред тобой.Ради света, отобравшего мудрость из моегобезрассудства.Скоро станет тепло,ибо пламя распространитсяза пределы каминной решетки — и мои чувства к тебе будуткак горячие угли.И в тепле, в том мерцающем свете,среди тех книг, люби меня и помни,что я дал тебе сердце мужчины.

Как можно заметить, это нелегко поддается толкованию, так как это прямое выражение чувств. Но обычно стихотворения во сне также преподносят человеку новые идеи или показывают в нескольких словах весь смысл сновидения. В форме инструкции одна женщина услышала во сне слова: «Каждая жизнь – всего лишь небольшой отрезок вечности», которые приобрели очень глубокое значение для нее. Как будто ей сказали, что ее жизнь была всего лишь фрагментом ее всеобъемлющего «я». Все, что она знала о себе прежде, было только то, что она сознательно чувствовала, потерянность во времени, короткое забытье ее вечной природы, чтобы испытать проблемы индивидуальной жизни – перерыв в вечности. Та же женщина видела другой сон, который иллюстрируют слова стихотворения или проза, поймавшая суть сна. Ей приснилось, что группа людей искала Бога. Они решили, что один из них должен быть избран как оратор Господа. Это означало, что дух Бога завладеет телом этого человека и сможет говорить с ними. Так, они пытались избрать кого-либо, самого достойного по своей чистоте и другим душевным качествам. Пока они пытались выбрать, человек, стоявший среди них, очевидно, попал под влияние Духа. Это стало для всех неожиданностью, так как этот неуклюжий человек вовсе не был тем, кого они хотели избрать. Тогда он начал учить их под указанием Духа; и слова, которые запомнились спящей, были: «Судно, избранное Богом, – достойно, чаша, наполненная Господом, чиста». В этом сновидении женщина почувствовала, что это был выбор самого Бога, а не людей, тогда как предложение означало, что всякий, кто избран, чист духом.

Но основная причина, по которой мы обратились к поэзии, вовсе не в том, что это часть сновидения, а из-за того, что это – один из способов, который может быть использован для интерпретации снов. Так же как сказки и истории, поэзия и проза могут иногда помочь выразить непередаваемое. В своей книге «Живые символы» Герхард Адлер приводит поэму, написанную одной женщиной, его пациенткой. Она страдала клаустрофобией и искала помощи. В поэме она попыталась описать свое беспокойство и переживания. Она написала:

Молния ударила в гранитные вершины.Они не могут скорчиться, не могут кричать.Их раны кровоточат камнями, беспомощные валуныКатятся с грохотом в ледяной поток.

Всю ночь сумасшедший, злобный ветерУдаряет в гребни гор снова и снова,И с высоты измученного гребняСрывается с пронзительным криком лавина снега.

Мост из бревен сметен,Тропинка теряется у обрыва.И этот черный поток, где ничего не живет,Кроме ночной нечеловеческой боли.

Ни голоса, никого, ни живой души —Только нас двое здесь:Глаз, смотрящий в Пустыню,Пустыня, отражающая этот взгляд.

Поэма полна символов, но тем не менее наводит мостик над провалом между разумным пониманием и чистым чувством. Как Герхард Адлер замечает, это иллюстрирует проблему его пациентки предельно точно. Ее разум, представленный ее глазами, имеет только болезненное, полное страха отношение к пустыне ее природных сил, эмоций, инстинктов и тому подобному. Снег и скалы, стоящие под порывами дождя и ветра, могут также быть рассмотрены как ее отяжелевшие или замерзшие чувства и эмоции, подверженные ударам природных движущих сил роста и продолжающихся перемен.

Некоторые сновидения сложно объяснить. Несколько факторов препятствуют пониманию. Это может быть предпочтение оставаться в неведении относительно некоторых вещей, потому что они причиняют боль. Мы можем подсознательно сопротивляться силам перемен, как та женщина в ее стихотворении. Либо мы затрудняемся в прояснении и понимании тех сфер опыта, с которыми сон имеет дело. Если мы возьмем в руку карандаш и попробуем облечь в словесную форму «ощущения» сна, иногда слова приходят просто и легко.

Необходимо понять тем не менее, что мы не пытаемся стать известными и признанными поэтами. Человек просто старается выразить словами нечто мутное, непонятное и неоформленное внутри него. Следовательно, в стремлении выразить сновидение в стихах или прозе мы вовсе не обязаны твердо придерживаться сюжета сна. Подобное действие может помешать появлению интерпретации в виде поэмы. Помните, что было уже сказано, что интерпретация – это сон плюс сознание. Кто-то часто добавляет в сон что-либо, пытаясь лучше понять его. Кто-то совсем ничего не меняет, потому что считает это подобным исправлению текста уже напечатанной книги или искажением истины. Но кто-то может сказать: «Это напоминает мне то», нечто, что отсутствовало во сне, но дополняет его. Следовательно, когда мы стараемся выразить наши ощущения в поэзии, вынуждены обращаться к тем чувствам, но можем включить любые родственные материи или образы, которые кажутся нам необходимыми для придания поэме законченности. Может случиться даже так, что поэма «придет живьем», когда мы будем ее писать, и возникнет совсем в ином, своем собственном русле, что тоже неплохо. Это означает, что части нас, которые искали выражения и осознания, вышли наружу.

Далеко не все сновидения полезно облекать в стихотворную форму. Часто это совсем не нужно делать. Но иногда случаются сны особого качества, скрытое содержание которых мы стремимся уловить, значение которых мы нащупываем, когда неосознанный импульс возникает сам собой для выражения содержания сна в стихотворении или поэме. В такие периоды очень хорошо последовать побуждениям и ухватить идею.

Сновидения и живопись

Несколько лет назад была опубликована очень интересная книга о сновидениях и живописи. Ее написал психиатр об одной из своих пациенток, молодой женщине, у которой, вследствие ее нервного расстройства, на теле появилась сыпь. Во время лечения она показала доктору рисунки, которые она сделала по мотивам своих снов. Там были изображены птица, ворота и широкая тропинка, ведущая к горным вершинам. Ни она сама, ни ее доктор не могли понять символизма и значения рисунков в то время. Она объяснила, что птица хотела улететь в горы, но не смогла пролететь над воротами. Доктор посоветовал ей продолжать рисовать сны и постепенно, работая над изменением отношений птицы, ворот и гор, цветового решения и иных появлявшихся символов, сумел найти разгадку. Птица представляла женщину, горы – освобождение от болезни, ворота символизировали нечто, произошедшее с пациенткой еще в детстве. Ее дядя в шутку набросился на нее из ворот, и с тех пор страх преследовал ее. Женщина продолжала зарисовывать сны до тех пор, пока, наконец, птица не пролетела над воротами – пациентка выздоровела.

Это показывает, насколько рисование сновидений может быть эффективно в помощи понимания снов. Многое из того, что было сказано об историях и стихотворениях, также подходит для этого типа интерпретации. Но рисование очень часто приобретает более глубокий оттенок, чем наши слова, даже если это слова поэмы. Говоря это, я вовсе не имею в виду, что живопись более значительна, чем литература. Любое слово обладает вполне определенным значением, заставляя нас рассматривать символ сквозь призму нашего понимания этого слова. Фраза, написанная на немецком языке, будет совершенно бессмысленной для того, кто говорит по-английски, и наоборот.

Но немецкая живопись свыше словесной ограниченности, и картины немецких художников поймут и в Германии, и в Великобритании. Живопись, рисование, из-за многообразия своих форм и палитры, отношений нарисованных фигур, могут заставить нас выразить или воплотить вещи, которые нам было трудно описать словами. Если мы видим картину с изображенным на ней человеком, держащим на руках своего обиженного ребенка, со слезами на глазах, несмотря на кажущуюся внешнюю силу, это вызывает в нас чувство, для выражения которого словами потребовалась бы не одна страница текста. Картина более универсальна, тогда как слова не обладают подобным свойством.