Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Современная проза » Сокровище господина Исаковица - Данни Ваттин

Сокровище господина Исаковица - Данни Ваттин

Читать онлайн Сокровище господина Исаковица - Данни Ваттин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 38
Перейти на страницу:

– Do you know where I can buy this kind of grill?[23] – спрашивает он парней в будке.

Оба поляка смотрят прямо перед собой с непроницаемыми лицами, словно вообще не слышали вопроса.

— Они что, не понимают по–английски? – интересуется отец.

— Похоже на то, – отвечаю я. – Но если хочешь, я могу дать тебе польский словарь.

Отец отказывается и предпочитает попробовать на другом языке.

– Entschuldigen Sie, – говорит он. – Wissen Sie wo ich diesen Grill kaufen kann?[24]

Вновь не получив ответа и не удостоившись взгляда, отец поступает так, как обычно делает, когда его не понимают люди в других странах. Он повторяет то же самое, только значительно громче.

– WISSEN SIE WO ICH DIESEN GRILL KAU– FEN KANN?

Однако это тоже не помогает. Поляки не произносят ни слова. Они вообще не реагируют. Мы сдаемся, оставляем их сидеть в своей будке и начинаем спускаться по ступеням, ведущим к морю.

— Странно, что они не знают немецкого, – говорит отец через некоторое время. – Его ведь обычно учат в школе.

— В Швеции да, – отвечаю я. – А здесь, возможно, нет.

— Да, но все равно. Все‑таки немецкий обычно изучают.

— В Швеции да, – повторяю я. – Может, здесь не слишком жалуют немцев. Они ведь вторглись в их страну и уничтожили почти пятую часть населения.

— Да, но тем не менее, – не унимается отец. – Мне это все‑таки кажется не совсем разумным. Особенно учитывая туризм.

Я даже не знаю, что сказать, поэтому мы продолжаем спускаться молча. Лео скачет впереди, как горная козочка, а мы, представители старших поколений, придерживаемся чуть более спокойного темпа.

— Но эти истуканы ловко придумали поставить во круг своего участка забор и брать деньги с тех, кто там паркуется, – замечает отец.

— Действительно, – поддерживаю я.

— Когда темнеет, они наверняка превращают это в ночной клуб. Устанавливают шесты и приглашают полуголых девчонок.

— И торгуют колбасой, приготовленной в этой потрясающей коптильне, – добавляю я.

— Именно. Ведь все знают, каковы поляки.

На самом деле это не так. Мы не имеем о них ни малейшего понятия, поскольку наши знания крайне ограниченны: они базируются на семейных антисемитских историях и нескольких уничижительных описаниях польских столяров, приезжающих в Швецию на заработки. Но, как и большинство людей, обладающих весьма скудными знаниями о каком‑то предмете, мы имеем непререкаемое мнение о том, что он собой представляет и как функционирует. Связь между незнанием и убежденностью являет собой странное противоречие. Чем меньше мы знаем, тем более уверены в том, что нам все известно. Вероятно, поэтому так легко превратно понимать людей, чье прошлое нам неизвестно, и смеяться над их странным поведением. Хорошим примером могут служить многие из наших родственников. Ведь очень легко подтрунивать над стремлением насильно кормить и над чрезмерной опекой мам, у которых в морозилке столько еды, что хватило бы не на одну мировую войну. Но как только ты немного узнаешь о том, что им довелось пережить, их поведение сразу становится логичным. В моем роду, где редко открыто говорили о прошлом, его следы хорошо просматривались в крошечных деталях. Когда, например, во время приготовления еды упоминали какого‑то человека, а потом с отчаянием пожимали плечами, говоря: "Его уничтожили", – словно жаловались на то, что суп недосолен. Или когда одна из бабушкиных знакомых, собираясь мыть посуду, засучивала рукава и становилась видна ее лагерная татуировка. Для того, кто давал себе труд приглядеться, подобные намеки существовали непрерывно. Взять, скажем, снимок дома у Рут и Хайнца. На первый взгляд он ничем не выделялся среди других висевших у них на стене. Просто фотография дедушкиного брата в молодости. Ему там, наверное, около двадцати лет, он в очках и со стильной прической. Казалось бы, ничего странного. Но если снять снимок и поднести поближе к глазам, становилось видно, что, в отличие от остальных, этот снимок мятый. А если еще приходило в голову расспросить Рут почему, то ты сразу получал представление о том, что довелось пережить этой обходительной, спокойной пожилой паре.

Фотография, рассказала бы Рут, была смята вечером девятого ноября 1938 года. В ту ночь, которой предстояло войти в историю как Хрустальная ночь, ставшую кульминацией долгого страшного дня. Все началось с того, что утром гестапо забрало моего дедушку, его брата и остальных одиннадцать молодых мужчин кибуца. Их отвели в штаб гестапо в Хайльбронне. Едва узнав о случившемся, Рут вместе с подругой Хенни прямиком отправилась в полицейский участок и попросила дать им повидаться с "их парнями". Она испробовала все способы: говорила, что должна передать им одежду, что им необходимы туалетные принадлежности и зубные щетки. Но сидевший там мужчина лишь посмеялся и сказал, что они могут оставить все здесь. Рут ничего не оставалось, как подчиниться и вернуться домой, в кибуц. Она очень боялась и не знала, что ей предпринять. Когда она более шестидесяти лет спустя рассказывала об этом дне, казалось, будто она по–прежнему пребывает в шоке. Будто случившееся было настолько невероятным, что даже не поддавалось восприятию.

— Мы оказались совершенно не подготовленными к тому, что произошло, – говорила она. – О сожжении синагоги мы узнали довольно быстро. Известие распространилось по городу со скоростью молнии. Но о том, что синагоги горели по всей Германии, что это было организовано сверху, мы не знали. Нам и в голову не приходило, что немцы могут дойти до такого.

Тем не менее это было только начало, маленькая прелюдия к тому, что затевалось. Следующий шок Рут испытала, когда к ним с подругой тем же вечером наведались эсэсовцы и толпа местного народа.

— Они ворвались с топорами и разломали все, что у нас было, – рассказывала она. – Мебель, окна, дверь. Они плюнули Хенни в лицо и взяли мою единственную фотографию Хайнца, скомкали ее и выбросили в окно. Это было ужасно. Помочь нам пыталась только соседка. Она кричала, что мы всего лишь две девчонки и чтобы они оставили нас в покое. В результате они разбили и ее окно, хотя она не была еврейкой.

Когда толпа, наконец, убралась, Рут вышла в сад, чтобы отыскать фотографию мужа. Ей потребовалось много времени, но она все‑таки нашла снимок, принесла его в дом и разглаживала до тех пор, пока он не стал ровным.

На следующий день они с Хенни опять пошли в штаб гестапо и узнали, что их мужей перевезли в концлагерь в Дахау. Рут перепугалась и снова попыталась добиться разрешения с ними увидеться. Но ее слова никакого эффекта не возымели. Разговаривать с гестаповцем было все равно что со стенкой. И тогда Рут совершила поступок, который то и дело всплывает в разговорах родственников, когда речь заходит о ее невероятной решительности и отваге. Она попросила гестапо починить им окно. Восемнадцатилетняя еврейка, у которой мужа только что увезли в концлагерь. На следующий день после Хрустальной ночи. И гестапо выполнило ее просьбу.

Они с Хенни ходили в полицейский участок каждый день и просили о свидании с мужьями. Они в полном отчаянии говорили, что не могут содержать себя сами, что они боятся и больше не чувствуют себя в безопасности. Но единственным результатом явилось то, что гестаповец предложил им, в порядке защиты, посидеть у них в следственном изоляторе (от чего Рут вежливо отказалась).

Однако их усилия не были целиком и полностью напрасными, поскольку им удалось узнать важную вещь: их мужей, вероятно, выпустят из лагеря, если Рут с Хенни сумеют организовать для них разрешение на въезд в какую‑нибудь другую страну. Проблема заключалась лишь в том, что раздобыть таковое было почти невозможно. Всего четырьмя месяцами раньше представители тридцати двух стран встречались по просьбе президента Рузвельта, чтобы обсудить критическое положение немецких евреев. И правительство за правительством, включая шведское, с сожалением говорили, что ничего не могут поделать.

Получить визы для дедушки Эрнста, его брата и их друзей было поэтому задачей не из легких, и вопрос заключался в том, стоит ли вообще пытаться. Особенно когда обнаружился новый и очень простой путь: мама Рут предложила ходатайствовать о приезде дочери к ней в Южную Африку. Это означало, что Хайнца выпустили бы из лагеря, поскольку они были женаты. Согласие на предложение матери позволило бы Рут спастись самой и спасти мужа, но мой дедушка и остальные одиннадцать мужчин из кибуца остались бы в Дахау.

* * *

В шестистах километрах оттуда, в Берлине, Хрустальная ночь стала сигналом для всех евреев, которые прежде скептически относились к идее эмиграции. Бабушка Хельга впервые заметила, что что‑то не так, услышав по дороге в школу, как люди кричат, что горит синагога. Она быстро пошла дальше. Но вскоре стало ясно, рассказывала она, что этот день будет не похож на другие.

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 38
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Сокровище господина Исаковица - Данни Ваттин торрент бесплатно.
Комментарии