Сияющее Эльдорадо - Элизабет Хаксли

Один ссыльный получил пятьдесят ударов только за то, что однажды темной ночью вбежал в помещение для слуг, крича, что видел дьявола, хотя оказалось, что это был всего лишь белый пони. В лагере для заключенных около Гоулберна некий надсмотрщик по прозвищу Черный Фрэнсис порол заключенных с такой жестокостью, что завоевал печальную славу у всей колонии, в результате чего был убит. Один из заключенных после семидесяти пяти ударов Черного Фрэнсиса кнутом встал шатаясь на ноги, плюнул в лицо своему палачу и сказал:.

— Такой удар не убьет и бабочку.

Правнуки этих людей живут сейчас в Австралии. Разбогатевшие на разведении тонкорунных овец, они создали свое общество, построили удобные красивые дома и пересадили на новую почву английский образ жизни, так же как в свое время англичане — заключенных. Простой и приятный георгианский стиль сохранялся в колонии еще с десяток лет, после того как в Англии уже установился более грубый — викторианский.

В памяти первых поселенцев жили воспоминания об английских помещичьих домах, где многие из них провели свое детство. Некоторые поселенцы служили офицерами в американских колониях и помнили колониальную архитектуру южных плантаций и городов Новой Англии. Они обжигали кирпичи из глины и использовали древесину местных пород для кровли, облицовки стен и мебели.

Самой большой эстетической трагедией для Австралии стало распространение в 50-х годах XIX в. кровельного железа, чье зарифленное уродство сменило деревянную кровлю ручной работы, до этого времени покрывавшую деревенские дома.

Некоторые породы эвкалипта, отполированные в течение столетия, (великолепны. Они светятся. С большим удовольствием вспоминаю я широкие двери, величественную лестницу с балюстрадой, темно-красную обшивку стен, сверкающую и гладкую как стекло, а также прекрасные стулья периода Регентства в Уоллогоранге. Простой фасад в георгианском стиле выходит в сад, наполненный щебетом птиц.

Вспоминаю пропорциональные комнаты в Уингене и большой амбар, который погиб в огне пожара всего через несколько недель после моего посещения, и, возможно, самый прекрасный из колониальных особняков — Кэмден-Парк около Кемпбелтауна, где все еще живут потомки Джона Маккартура[42] по прямой линии. Особняк был закончен архитектором Джоном Берджем[43] в 1835 году.

Простой дом в стиле эпохи Регентства сохраняет прекрасные пропорции; в нем нет ничего показного или дешевого. Маккартур жил во времена, запятнанные скандалами, дебоширством и коррупцией, когда колонию годами терроризировали беспутные офицеры «ромового корпуса» британской армии Нового Южного Уэльса[44].

Семья Джона Маккартура благоговела перед своим хозяином; его жена Элизабет с легким сердцем прошла ради Джона через тяжелые испытания, а помнят его, в основном, как задиристого, вспыльчивого бунтовщика, который, используя связи, захватил огромные территории свободной земли и интриговал против капитана Уильяма Блая — единственного губернатора, пытавшегося призвать к порядку «ромовый корпус». Джон Маккартур вырастил первое стадо тонкорунных овец и экспортировал первое тонкое руно, которое могло соперничать с испанской и германской шерстью.

Его биограф М. X. Эллис писал, что у Джона Маккартура «взрывчатый» характер. Он мог быть высокомерным, язвительным и в то же время любящим, нежным и снисходительным отцом, справедливым и щедрым. Он дрался на дуэли с капитаном корабля, на котором в 1790 г., будучи произведен в чин младшего лейтенанта 68 пехотного полка и затем переведенный в полк Нового Южного Уэльса, отплыл в Сидней. Одиннадцать лет спустя он на другой дуэли ранил командира и таким образом положил конец своей военной карьере. Но возможно, что в обоих случаях Маккартура просто спровоцировали на дуэль.

У него была удивительная способность приобретать влиятельных врагов. Один из них, губернатор Филипп Паркер Кинг, писал о Маккартуре: «0«использует любые ухищрения: хитрость, дерзость, чары глаз для достижения своей цели». Но это говорилось в тот момент, когда Маккартур перехватил стадо овец, которое губернатор Кинг тоже хотел купить. После ссоры с Кингом Маккартур был отправлен в Лондон, где ему предстояло держать ответ за свое поведение. С собой он взял несколько экземпляров растений для сэра Джозефа Бэнкса[45] и коробку с образцами шерсти.

Мериносов привез из Кейптауна не Маккартур. Но из первой партии он закупил четырех овец и двух баранов и сумел вывести чистую породу. Несколько лет спустя он купил у другого офицера значительно большее стадо, которое губернатор Кинг хотел приобрести для колонии. Образцы шерсти, взятые Маккартуром в Лондон в 1802 г., поистине оказались золотым руном. В Новом Южном Уэльсе жесткая шерсть индийской смешанной овцы — причем отнюдь не тонкорунная — стоила два цента за фунт. Владельцы же мануфактур в Йоркшире, отрезанные от европейских источников наполеоновскими войнами, предлагали за тонкую шерсть Маккартур а пятьдесят центов за фунт.

Поняв, какое богатство сможет принести Австралии мериносовая шерсть, Маккартур представил свои планы британским властям. В результате государственный секретарь лорд Кэмден высказал рекомендации о том, что «аренда земель в разумных пределах может быть с уверенностью в успехе предоставлена г-ну Маккартуру только для разведения овец». Таким образом, Маккартур получил пять тысяч акров земель, которые были тогда названы Каупэсчерз (коровьи пастбища) и тридцать бывших заключенных в качестве работников. В настоящее время — это часть поместий Кэмден-Парка. Возможно, что еще никогда предоставление в аренду земли не было столь плодотворным. Оно положило начало промышленности, которая создала Австралию и дала ей возможность выстоять в тяжелые годы. В наши дни овцеводство — одна из ведущих отраслей в экономике Австралии.

Потомки первых мериносов еще живут в Кэмден-Парке, так же как и потомки Маккартуров (теперь под фамилией Стэнхем). Но основатель династии не дожил до окончания строительства своего дома. Он умер за месяц до этого события в результате душевного заболевания, развившегося на почве слабого здоровья, подорванного длительной и тяжелой болезнью, очевидно ревматизмом, полученным на корабле, на котором в возрасте двадцати трех лет он вместе с заключенными впервые плыл в Австралию.

Сейчас Парраматта — пригород Сиднея. Здесь можно еще увидеть дом Элизабет, который, как чужак, стоит среди современных бунгало на перекрестке шоссейных дорог. Говорят, что это самое старое жилое здание в Австралии. В 1793 г., спустя три года с момента своего прибытия в колонию, Джон Маккартур получил в аренду сто акров и поселил здесь свою семью. Это место, где родилось фермерство Австралии. В Парраматте в 1792 г. капитан Артур Филипп впервые стал сдавать землю в аренду. Двадцать пять акров солдату, тридцать — досрочно освобожденному заключенному. Многие из них проигрывали или продавали свои земли людям более благоразумным и расчетливым. Освоение их шло медленно. Преемник Филиппа, майор Френсис Гроуз, разрешил платить за труд заключенных ромом. Десять часов в сутки они должны были работать на колонию, после чего могли заключать сделки для своей выгоды. В каторжный труд превращалась работа мотыгой на твердой «земле угрей», как называли этот район аборигены.