Случайный любимый муж - Милли Адамс

Она кивнула:

— Да. Я была готова. Я доверяла ему.

Внутри у него что-то щелкнуло. До сегодняшнего дня он не знал, что чувствовала Морган, когда ложилась с ним в постель в ту ночь. Ситуация была не такая, какой он себе ее представлял.

Она была девственницей, которая решила отдаться своему бойфренду и тут же застала его с другой женщиной.

— Должно быть, Алекс тебя любил, раз не затащил в постель. Раз ему было достаточно просто встречаться с тобой. Ты была ему дорога.

— Да, наверное. Но я не любила его. Думаю, я не знала, что такое любовь. Его красота и обаяние вскружили мне голову. Он был добр ко мне. Меня не интересовали его деньги, но, когда он погасил мой кредит, я была ему за это благодарна. Это значительно упростило мне жизнь. Я устала работать как проклятая. Устала от того, что единственный родной человек обвинял меня в том, что я испортила ему жизнь. Алекс появился в моей жизни внезапно. Он был веселым и щедрым. Он заставлял меня смеяться. Рядом с ним я не чувствовала себя обузой. Он с легкостью покупал мне подарки, и я с такой же легкостью их принимала. Несмотря на все это, я не хотела ему отдаться. Я не хотела его. Я поняла это, когда познакомилась с тобой. Меня влекло к тебе с самого начала.

Ее смелость потрясла Константина. Она была намного смелее его.

Подойдя к ней, он приподнял кончиками пальцев ее подбородок и заставил встретиться с ним взглядом.

— Расскажи, как сильно ты меня хочешь.

— Я хочу тебя с того самого момента, как впервые увидела.

— Знаешь, почему я тебя ненавидел? Потому что ты принадлежала моему младшему брату, заботиться о котором было моим долгом. Я всегда делал так, чтобы Алексу было хорошо, и тут внезапно появилась ты, и я так сильно тебя возжелал, что забыл обо всем остальном.

— Почему? — спросила Морган, глядя на него потемневшими от желания глазами.

— Может, дело было в твоей естественной красоте, может, в невинности.

— Ты знал, что я была невинна?

— Нет. Возможно, я чувствовал это подсознательно. Но во время нашей первой близости я был так ослеплен желанием, что не заметил, что ты была девственницей. До той ночи ты видела обнаженного мужчину?

— Нет. Ты был первым.

— Ты когда-нибудь ласкала ртом?…

Она покачала головой:

— Нет.

Оба ее ответа обрадовали Константина. Все эти месяцы он мучился, представляя себе, как она, единственная женщина, которой он не мог обладать, доставляла удовольствие его брату. Оказалось, что он глубоко заблуждался, и к его радости и удивлению примешивалось чувство вины.

Прозрачная бирюзовая вода вокруг них блестела на солнце, на лазурном небе не было ни облачка. Константину вдруг безумно захотелось увидеть тело Морган среди всей этой красоты. Больше никаких секретов, никакой лжи. Только он, она и эта бескрайняя лазурь.

Взяв ее за руку, Константин помог ей подняться, затем завел руку ей за спину, расстегнул молнию на ее платье и спустил корсаж с ее плеч. Оно упало на пол, обнажив ее кремовую грудь, которая стала еще пышнее благодаря беременности.

Опустившись перед ней на колени, он положил ладонь на ее живот, внутри которого были его дети, и его охватило чувство гордости.

Затем Константин прижался губами к ее животу, и она задрожала. Тогда он схватился за края ее шелковых трусиков, потянул их вниз и избавил ее от них. Теперь на ней не было ничего, кроме туфель на каблуках. Слегка отстранившись, он залюбовался Морган.

Это была самая красивая женщина, которую он когда-либо видел. Его жена. Мать его детей. Он знал, что готов умереть за нее. За них. Готов убить любого, кто будет представлять для них смертельную опасность. Потому что он больше не может терять близких людей.

Именно по этой причине долгие годы Константин пытался избегать сближения с другими людьми и поклялся себе, что у него не будет семьи.

Потому что он не мог быть уверен в том, что злой рок больше не отберет у него близких людей. Константин не был всемогущим, но мог сам делать выбор и принимать решения.

Он нарушил слово, которое дал себе много лет назад, и был готов за это расплачиваться.

Беременная от него Морган в его объятиях — вот его наказание.

Схватившись руками за ее ягодицы, Константин зарылся лицом в треугольник внизу ее живота и вдохнул аромат ее желания. Она страстно застонала в ответ, и тогда Константин, раздвинув ей бедра, принялся ласкать губами и языком нежные лепестки между ними.

Морган дрожала, вздыхала и стонала от удовольствия, а он возбуждался еще сильнее при мысли о том, что он был первым мужчиной, который проделывал с ней это. Она принадлежала ему, и только ему.

Отстранившись от нее, Константин поднял взгляд в небо и мысленно обратился к высшим силам: «Она моя. Вы не заберете ее у меня».

Затем он подхватил Морган на руки и положил на палубу. Он знал, что пол твердый, и ему следовало бы отнести ее в постель, но сейчас ему было не до комфорта.

Быстро раздевшись, он опустился на пол рядом с ней, раздвинул ей ноги и неспешно окинул ее взглядом. Ее рыжие волосы разметались вокруг ее головы, глаза были закрыты. Ее грудь была кремовой, соски — розовыми, заветное местечко внизу ее живота — цвета спелой малины. Она выглядела одновременно хрупкой, невинной и чувственной.

Внезапно ее зеленые глаза распахнулись.

— Константин…

— Скажи мне, — произнес он, нависнув над ней, — какие мои плохие качества больше всего привлекли тебя во мне?

— Твоя неприветливость. Гнев, с которым ты всегда на меня смотрел. Твоя суровость. Мне хотелось тебя разгадать, узнать вкус твоих губ. У меня был веселый, очаровательный мужчина, который готов положить весь мир к моим ногам, но я захотела того, кто был недоступен. Того, кто никогда не улыбался.

— Потому что запретный плод сладок, — ответил он. — Мы с тобой сейчас вместе только потому, что Алекса больше нет.

Подняв руку, Морган нежно коснулась его лица:

— Нет, не поэтому. Даже если бы он был сейчас жив, я не осталась бы с ним. Ведь я забеременела от тебя, и было бы несправедливо его обманывать. Ведь я всегда хотела и продолжаю хотеть только тебя.

Тогда он издал гортанный звук, похожий на львиный рык, и вошел в нее. Морган выгнулась дугой, задвигала бедрами, впуская его глубже. Ее выступающий живот напоминал ему о том, что между