Кукольное преступление - Юрий Вячеславович Ситников

— Но мой голос может оказаться решающим.

— Кому он нужен? Иди, давай, чайку попей.

— Пила уже.

— Еще выпей.

— Люсек…

— Бажена, не зли меня!

Бажена нехотя вышла в коридор.

Мне было необходимо проветриться. Молча развернувшись, я рванул на улицу. Вернулся минут через сорок, поостыв и немного обмякнув.

— Я тебе доверяю, — сказал я Алисе, взял ее за руку, и мы снова ушли.

Мы гуляли до трех ночи, много говорили, целовались, сидели на скамейках под тусклым оранжевым светом парковых фонарей, тесно прижимаясь друг к другу. А потом снова шли и шли вперед, и тихая ночь раскинулась над городом; я крепко сжимал ладонь Алисы, она — мою. Не сговариваясь, мы останавливались, и опять целовались, и так хотелось растянуть эти прекрасные мгновения, слиться с ними, чтобы они никогда не кончались.

* * *

А сразу после нашего ухода Люська с Баженой отправились кормить кошек Анны Яковлевны. Теперь (и знали об этом только два человека) кошки ели исключительно сухой корм и, вопреки опасениям, чувствовали себя вполне комфортно. Юна, которая, по словам Анны Яковлевны, ела только консервы, хрустела сухими шариками, мурлыча от удовольствия. И привередливая Полли, любительница пельменей, перешла на сухой корм очень даже безболезненно. А у Куси не было никакой аллергии, она за обе щеки уплетала корм с курицей без неприятных последствия для собственного здоровья.

На кормежку у Люськи уходило не более пяти минут, потом она шла в комнату и смотрела телевизор. Бажена в качестве наказания должна была вымыть все лотки и миски, дождавшись, когда десять упитанных кошек закончат трапезу.

Сегодня Бажена излишне нервничала, на Люську старалась не смотреть, а перед самым уходом сунула руки в карманы джинс, порываясь скорее выскочить из квартиры.

— Стоять! — крикнула Люська, когда Бажена вылетела на лестничную площадку.

— Люсек, ты чего?

— Назад!

— Люсь, ну это… не прикалывайся.

— Назад, я сказала.

— Я не совсем поняла маршрут. Назад — это значит к лестнице или в сторону лифта?

— Сейчас схлопочешь.

Бажена медленно вернулась в прихожую.

— Что у тебя в кармане? — строго спросила Люська.

— В левом?

— В правом!

— Ничего там нет.

— Покажи.

— Там ничего нет.

— Я же вижу, карман топорщится. Показывай!

— Ты не имеешь права, — пошла в наступление Бажена. — И вообще, ты эксплуатируешь детский труд. Я устала каждый день мыть лотки за этими коровами. Легче надеть каждой подгузник и менять его раз в два дня. Или воды меньше им давать. Ты согласна со мной, да?

— Бажена, выверни карман.

— У меня мушки перед глазами летают, мне надо прилечь. Отведи меня в травмпункт. О-ой, Люсь, сейчас сознание потеряю.

— Считаю до трех. Раз…

— Люся, у меня мушки…

— Два…

— …летают…

— Три!

— …перед глазами…

Люська схватила Бажену, попытавшись залезть ей в карман.

— Я сама! Сама, — закричала Бажена. — Пусти, щекотно. Сама отдам. Люся!

Посопев, она достала из правого кармана серебряные наручные часики Анны Яковлевны.

— Я не хотела их брать, Люсь, правда. Я думала, они ничейные. Они лежали там… в серванте… на полочке… в футляре… Люсь, не говори никому, пожалуйста.

Прочитав Бажене длинную нотацию, Люська положила часики на место и задумалась.

— С твоим воровством надо что-то делать.

— Я не могу справиться, — заныла Бажена. — Вот вижу вещь красивую, и рука сама к ней тянется. Или вижу какого-нибудь лоха на улице, и сразу хочу его карманы обчистить.

— Меня ты по этой же причине обчистила?

— Нет, Люсь, я… Прости, я больше не возьму чужого. Клянусь тебе! Люсь, поверь последний раз.

Бажена смотрела на Люську взглядом невинного ангелочка, а когда она начала наматывать на палец рыжую кудряшку, всхлипывать и шаркать носком кроссовки, Люська аж умилилась.

— Даешь слово?

— Даю, Люсь!

— У Алиски из косметички пропала помада. Твоя работа?

— Нет, нет. В глаза помаду не видела.

— Бажена!

— Хорошо, я верну.

— А бумажник Димки?

— Впервые слышу.

— Так, судя по всему, исправит тебя только интернат для трудных детей.

— И бумажник верну, — пискнула Бажена. — Бумажник верну. А деньги… Люсь, я их уже потратила. Так получилось. Непредвиденные расходы у меня возникли. Месяц очень тяжелый.

— Какая же ты все-таки лживая, Бажена.

— С сегодняшнего дня с воровством покончено. Хочешь, докажу? Хочешь?! — достав из другого кармана Люськин браслет, она протянула его владелице.

— Это же мой… Когда… — Люська посмотрела на свое левое запястье, не веря глазам. — Как ты умудрилась снять с меня браслет, а я даже не почувствовала?

— Практика, — ответила Бажена и быстро добавила: — Я сама его тебе вернула. Добровольно. От чистого сердца. Люсь, никакого воровства! Прими его, пожалуйста, сделай одолжение.

Глава восьмая

ДРУЖЕСКОЕ СВИДАНИЕ

В субботу Олег пригласил Алису на дружеское свидание. Это приглашение всех нас переполошило, каждый принялся давать Алисе стоящие советы; мы с Димоном, перекрикивая друг друга, учили, что и как она должна сделать, если вдруг Олег даст волю рукам. Люська настаивала, чтобы Алиса прикинулась дурочкой.

— Слушай его, раскрыв рот, и не забывай поддакивать. Кивай и восхищайся, даже если Олег будет нести откровенную ахинею. Главное, чтобы он понял — ты не такая, как все.

— Люсь, это перебор.

— Нет, Алис, я знаю, что говорю. И еще: как можно чаще переводи разговор на его загородный дом. Закатывай глазки и говори: «Вау! У тебя такой классный дом», «Вау! Так круто жить за городом», «Вау! Я никогда не была в таких домах».

— Ненавижу говорить «Вау».

— Алиска, не зли меня. Замени «Вау» чем угодно, только про дом, про дом говорить не забывай.

Чувствуя вину передо мной и внутренне сопротивляясь предстоящей встрече, Алиса судорожно взвешивала все «за» и «против». Умом она понимала, что встречи с Олегом необходимы, это часть нашего плана, нашего общего дела, а, как известно, ради общего дела часто приходится идти вразрез с совестью, принося себя в жертву складывающимся обстоятельствам.

Алиса долго колебалась, и я видел, что для успокоения ей необходима моя поддержка, необходимо услышать те слова (и именно от меня), которые придадут сил и уверенности в успехе начатого мероприятия.

— Мысленно я буду рядом с тобой, — начал я издалека, не решаясь встретиться с Алисой взглядом.

— Глеб, тебя что-то тревожит? Не лги мне, скажи, как есть.

— Не позволяй ему до тебя дотрагиваться, в случае чего — кулаком по витрине.

Алиса засмеялась:

— Кулаком куда?

— Ну, в смысле, прямой удар по челюсти.

— Обещаю!

Мы обнялись и долго простояли у окна, не пророня ни слова; сейчас молчание было громче всяких слов, мы общались друг с другом посредством мыслей.

…Где именно им предстояло