Приключения Ричарда Шарпа. т1. - Бернард Корнуэлл

Двор был посыпан песком, нижние стены выложены из тесаного камня, но выше, со второго этажа, камень уступал место дереву, окрашенному в красный, белый, зеленый и желтый цвета. Украшавшие этот этаж арки в мавританском стиле дополняла изящная арабская вязь, и Маккандлесс, немного знавший общий для всех мусульман язык, догадался, что каждая надпись содержит суру из Корана. Во двор вели два входа. Один, за спиной полковника, возле которого стояли сейчас смотрители, представлял собой простые двойные ворота, ведущие к конюшням и складам. Другой, вероятно сообщавшийся с внутренними помещениями, имел вид короткой мраморной лестницы, поднимающейся к широкой двери из черного дерева, инкрустированной мозаикой из слоновой кости. Над этой роскошной дверью нависал балкон, выступающий из-под трех оштукатуренных арок. Балкон прикрывал изящный резной экран, но Маккандлессу удалось рассмотреть сидящих за ним мужчин. Одним из них был, вероятно, Типу, другим же мог быть француз, первым допрашивавший пленного. Полковник Гуден произвел впечатление порядочного человека, и шотландец надеялся, что сейчас тот просит султана сохранить пленнику жизнь, хотя в разговоре с французом Маккандлесс остерегся назвать ему свое настоящее имя. Типу, конечно, обрадовался бы, узнав, какой ценный приз добыла его кавалерия, а потому полковник представился просто Россом.

Маккандлесс не ошибался. На балконе, скрытые резной деревянной ширмой, действительно сидели Типу и Гуден. Разговаривая, оба то и дело посматривали на пленника.

– Так этот полковник Росс утверждает, что оказался здесь в поисках фуража?

– Да, – ответил через переводчика Гуден.

– Вы ему верите? – Судя по тону, султан отнесся к показаниям британца с большим скептицизмом.

Гуден пожал плечами.

– Лошади у них действительно недокормленные.

Типу хмыкнул. Он делал все возможное, чтобы лишить наступающего противника каких-либо припасов, но британцы нередко предпринимали неожиданные вылазки к северу и югу от маршрута и иногда отыскивали деревни, где его люди еще не успели уничтожить собранный крестьянами урожай. К тому же огромное количество продовольствия они везли с собой. И все-таки посланные Типу лазутчики доносили, что противник начинает страдать от голода. Особенно тяжело приходилось быкам и лошадям. С учетом этого факт отправки на поиски фуража британского офицера не казался таким уж невероятным. Но зачем посылать полковника? Ответа Типу не находил, и отсутствие объяснения возбуждало подозрения.

– А не может он быть шпионом?

– Разведчиком – да, но не шпионом. Шпионы, ваше величество, форму не носят.

Выслушав перевод на персидский, Типу лишь фыркнул. Как и подобает любому правителю, он был человеком мнительным, но сейчас утешал себя тем, что, чем бы ни занимался британец, миссия его определенно провалилась. Повернувшись к приближенным, султан отыскал взглядом высокую фигуру Аппа Рао.

– А вы что думаете, генерал? По-вашему, этот полковник Росс действительно фуражир?

Аппа Рао прекрасно знал, кто такой на самом деле полковник Росс. Более того, Рао знал и то, что сама его жизнь под угрозой, а это означало, что демонстрировать перед султаном даже малейшую слабость сейчас не самое лучшее время. Но и предать Маккандлесса Рао тоже не мог. Отчасти по причине старой дружбы, отчасти потому, что именно союз с британцами сулил ему гораздо лучшее будущее.

– Нам известно, что им недостает продовольствия, и вид пленника достаточное тому подтверждение.

– Так вы не считаете его шпионом?

– Шпион или нет, – холодно ответил Аппа Рао, – он ваш враг.

Ответ получился несколько уклончивый, и Типу пожал плечами. Здравый смысл подсказывал, что пленник не шпион, потому что зачем ему тогда носить форму. Впрочем, будь он даже шпионом, это не доставило бы Типу особенного беспокойства. Имея своих людей в стане противника, султан полагал, что и в Серингапатаме полным-полно вражеских лазутчиков, но большинство шпионов, в чем убеждал его жизненный опыт, совершенно бесполезны. Они передают хозяевам слухи, раздувают до неимоверных размеров догадки и не столько помогают прояснить положение, сколько еще больше его запутывают.

– Убейте его, – предложил один из генералов-мусульман.

– Я подумаю, – проговорил Типу и, покинув балкон, вышел в просторную комнату с мраморными колоннами и расписными стенами.

Центральное место в зале занимал трон, воздвигнутый на платформе восемь на пять футов на высоте четырех футов от выложенного каменными плитами пола. Трон поддерживали фигура скалящегося тигра в центре и четыре вырезанные из дерева тигровые лапы по бокам. С двух сторон к трону вели позолоченные серебряные ступеньки. Сама платформа была из эбенового дерева и обшита золотыми пластинами толщиной с молитвенный коврик, державшимися на серебряных гвоздях. Край помоста украшали вырезанные из дерева цитаты из Корана, а каждую из восьми ножек трона венчал флерон в форме головы тигра. Головы эти, отлитые их чистого золота и усыпанные рубинами, изумрудами и алмазами, были величиной с ананас. Центральная фигура, поддерживавшая середину платформы, была из покрытого золотом дерева, а голова ее полностью состояла из золота. В разинутой пасти виднелись выточенные из горного хрусталя клыки и золотой язык, устроенный таким образом, что он мог двигаться вниз и вверх. Нависающий над золотой платформой балдахин держался на выгнутом столбе, который, как и сам балдахин, был покрыт золотом. Бахрома представляла собой длинные нити жемчуга, а в высшей точке балдахина красовалась изготовленная из золота мифическая умма, царская птица, восстающая, согласно поверию, из огня. Как и флероны, умма была усыпана драгоценными камнями. Спина птицы состояла из огромного изумруда, а похожий на павлиний хвост являл целую россыпь камней, расположенных так густо, что под ними едва виднелось золотое основание.

И вот этот великолепный трон султан едва удостоил мимолетным взглядом. Да, он приказал изготовить его, но затем дал клятву, что взойдет по серебряным ступенькам и усядется на расшитые шелком подушки не раньше, чем изгонит из Южной Индии всех до последнего британцев. Только тогда займет он царское место под широким балдахином, а до той поры трону надлежало оставаться пустым. Принесенная клятва означала, что султан либо поднимется на трон, либо погибнет, а являвшиеся Типу сны не предвещали смерти. Наоборот, он готовился расширить границы Майсура и сбросить неверных британцев в море, где им самое место. У них есть своя земля, а если она им не нравится, пусть отправляются на дно морское.

Итак, британцы должны уйти, и если достижение этой цели требует союза с французами, то такая цена представлялась Типу небольшой. Он уже видел, как его империя распространяется на всю Южную Индию, а затем простирается на север, захватывая территории маратхских княжеств, управляемых слабыми, безвольными или малолетними государями. Сменив их, Типу мог предоставить тамошним жителям то, что его династия уже дала Майсуру: твердое и веротерпимое правительство. Типу считал себя истинным мусульманином, но понимал, что самый верный способ потерять трон – это огорчить подданных-индусов, а потому всячески старался выказывать почтительное отношение к индуистским святыням. Он не доверял местной аристократии и сделал немало для ее ослабления, однако стремился обеспечить благополучие других подданных, справедливо полагая, что, если людям хорошо живется, они не станут обращать внимание на то, какому богу поклоняются в построенной в городе новой мечети. Типу надеялся, что когда-нибудь все майсурцы склонятся перед Аллахом, но до наступления столь счастливых времен делал все возможное, дабы не возбудить неосторожными поступками недовольство и восстание. Индусы были нужны ему. Нужны, чтобы воевать с британцами. Нужны, чтобы сокрушить войско красных мундиров перед стенами Серингапатама.

Именно здесь, на острове, где находилась его столица, Типу намеревался разбить британцев и их союзников из Хайдарабада. Здесь его орудия измолотят врага, как цеп рисовые колосья. Султан рассчитывал заманить британцев в ловушку, устроенную у западных бастионов, но даже если они не клюнут на наживку и подойдут с юга или востока, у него все было готово. Тысячи орудий, тысячи ракет, тысячи солдат. Он заставит армию неверных захлебнуться собственной кровью, уничтожит хайдарабадское войско, а потом отыщет Низама Хайдарабадского, брата по вере, и предаст его медленной, мучительной и заслуженной смерти, за которой будет наблюдать с золотого трона.

Типу подошел к трону и уставился на своего любимого тигра. Модель была изготовлена в натуральную величину искусным мастером-французом: зверь застыл с поднятой лапой над вырезанной из дерева фигурой британского солдата. На боку тигра имелась рукоятка, и когда ее поворачивали, когтистая лапа терзала лицо солдата, а спрятанные внутри туловища животного тростинки шевелились, издавая звуки, напоминающие рык зверя и жалобный стон человека. Там же находился орган с клавиатурой, но Типу редко забавлялся игрой на инструменте, предпочитая слушать звериное рычание и человеческие вопли. Вот и теперь он повернул рукоятку, наслаждаясь пронзительными возгласами умирающего. Еще несколько дней, подумал он, и само небо содрогнется от настоящих криков гибнущих красномундирников.