Гнездо там, где ты (СИ) - Алёна Краснова

- Dina, mellonamin, dina! Em si breitha, - уговаривал я коня, успокаивающе гладя того по холке. Набросив ему на шею поводья, что висели по левую руку от меня, но не имея времени его оседлать, я запрыгнул на спину Шэдоу и направил его прочь из конюшни. Впереди выросла стена пламени, и, чтобы выжить, нужно было через неё каким-то образом пробиться. Ослеплённый конь чуял, что мы в огненной ловушке, он нервно переминался, ржал, с трудом поддаваясь контролю. Я наклонился к его шее, провел ладонью по гриве, прижался к лошадиной шее и крикнул: «Anna!» – ударив по бокам. Шэдоу стрелой прорвался сквозь пламя, выскочив из полыхающей конюшни. Прилично удалившись от пожарища, я спрыгнул с коня и вручил поводья конюху, бегущему мне навстречу:

- Уведи!

Услышав в ответ тихое: «Да, господин…», - я рванул к колодцу. Демоны и люди действовали сообща, сказывался многолетний опыт подобных ситуаций – выстроившись цепочкой, они передавали ведра с водой друг другу. Алое зарево, освещавшее все вокруг, обжигающее пламя, гомон голосов и конское ржание – все слилось воедино в эту беспокойную ночь. Лучшая конюшня безвозвратно погибла, а мы уже боролись за незыблемость остальных строений, отвоевывая свое у наглой стихии.

Пожар удалось потушить через пару часов. Обессиленный, ощущая пульсирующую боль в окровавленном плече от незажившей еще раны, я стоял, перемазанный сажей, и наблюдал за клубами дыма над догорающей конюшней, вернее тем, что от нее осталось. Назойливое предположение, что пожар не был случайностью, что это был поджог, не давало покоя. Такие огненные инциденты не были редкостью, так как в строительстве использовали в основном дерево, да и сено в конюшнях могло вспыхнуть в любую секунду, но оставался вопрос – как могло произойти самовозгорание, если установившаяся в последние дни дождливая погода категорически препятствовала этому? Свои под страхом смерти никогда не баловались с огнем вблизи конюшен, даже идиоты-пикты были аккуратны в этом отношении. Настораживал тот факт, что случилось все именно тогда, когда Фиен, глава клана, покинул Данноттар. Возможно, это была лишь моя излишняя подозрительность - я всегда ждал опасности, предательства, ножа в спину, и мне не стоило предавать всему произошедшему этой ночью лишнего значения, но меня не покидала странная тревога.

Возвращаясь в свои покои, я хотел было по привычке раскрыть дверь, но тут же осекся – она была приоткрыла, что противоречило моим принципам безопасности. Вытащив из сапога нож, с осторожностью толкнул дверь и шагнул в проем. Я ожидал чего угодно, вплоть до нападения, но в перевернутой вверх дном комнате никого не оказалось – повсюду в беспорядке валялись мои вещи, постель переворошили, скинув на пол подушки и одеяла, содержимое сундуков также оказалось на полу, несколько склянок со снадобьями разбиты. Но больше всего меня насторожило то, что все мои книги также оказались разбросанными то тут, то там, в некоторых, видимо со злости, были вырваны страницы – кто-то искал нечто важное здесь в то время, пока я участвовал в тушении пожара. Мои опасения подтвердились – ночное происшествие не было случайностью, кому-то очень нужно было выманить меня из замка.

___________

- Dina, mellonamin, dina! Em si breitha. (эльф.) – Тихо, мой друг, тихо! Мы сейчас выберемся.

- Anna! – Давай!

ГЛАВА 11 (ФИЕН)

В уши ударил свист ветра, когда, стремительно сокращая расстояние, кони понесли нас к развернувшемуся у стен крепости сражению. Солнечными бликами засверкала сталь обнаженных мечей, а топоры в руках моих головорезов в предвкушении кровавой оргии рассекали воздух.

Судя по числу погибших, здесь развернулась знатная бойня, что настораживало. Чтобы перебить саксонских воинов, нужна серьёзная сила, но я успел заметить только небольшую, разрозненную группу лиц, отчаянно оборонявшихся у стен замка.

Будто читая мои мысли, Молох выкрикнул:

- Мактавеш, всех резать?

- Бейте только саксов, там разберемся, – проорал я, рубя оторопевшего чужеземца.

Опьянённые запахом крови, вояки кромсали посмевших вступить на земли Каледонии грабителей. Острые копья жалили тела ублюдков, роняя капли крови с наконечников и вырывая жизни из жалких тел. Мощь топоров обрушивалась на головы и плечи, пробивая бесполезные латы, рассекая ткани и кости. Тяжелые, ошалевшие от какофонии звуков кони, сбивая с ног, врезались в саксов, где те находили свою смерть.

Мы упивались схваткой, получив возможность выплеснуть темную, древнюю как сам мир, необузданную ярость, присущую природе демонической сущности. Тщательно скрываемая, она таится, дремлет, ожидая назначенного часа, а получив под влиянием безумного порыва желанную свободу, овладевает нашей волей. Мы становимся её рабами, пленниками, пока ярость не насытится человеческими жертвами, принесёнными на её алчный алтарь. Людские души кормят нас, даруя силы и усмиряя жестокого зверя. И пикты, примкнувшие некогда к клану Мактавешей, а ныне составляющие его большую часть, ощущая исходящую от него опасность, даже в бою держатся особняком.

Я пробивался вперед к замку, прорубая кровавую дорогу сквозь толпу саксов. Наугад разил налево и направо. Подо мной вертелся вороной жеребец. Сумрак был одним из лучших скакунов во всей Каледонии. Выносливый, сильный, стремительный, обученный для боя, он был моим верным союзником. В бою он чувствовал каждый мой порыв, улавливал малейшее движение, мы становились одним организмом. Такое единство между воином и его конем встречалось крайне редко, и тем ценнее был для меня Сумрак.

Неподалёку дрался Даллас, уходя от очередного рубящего удара. Словно обозлённые волки, саксонцы окружили его. Первый, отважившийся приблизиться, мгновенно лишился головы. Второй взвыл, когда его рука, словно волчок вращаясь в воздухе, полетела в сторону, орошая кровью всё вокруг. С яростным воплем Даллас отбил щитом нацеленное на него копье и, поднявшись в стременах, ударил мечом сверху, буквально разрубив противника пополам. Фанатично преданный делу демон, одержимый идеей величия клана, порой Даллас настолько увлекался, что допускал грубейшие ошибки. Вот и сейчас… его спина – отличная мишень для стрелы или копья. Любому саксонцу останется только пройтись мечом по шее демона, и о Далласе останутся только воспоминания. Выругавшись, я устремился к нему на подмогу, спеша прикрыть спину этому болвану.

С тупой жестокостью мы разили теперь уже обороняющихся иноземцев. Расшвыривая нападавших, я улучал мгновение и озирался по сторонам, оценивая обстановку. Кровь лилась ручьями, люди дрались, спотыкаясь о тела погибших, в некоторых из которых трудно было узнать что-либо человеческое. Саксы явно терпели поражение, немалая часть их пала, но и живые, в одиночку или сбиваясь в кучи, сопротивлялись единственной оставшейся им участи - смерти.