Запоздалое счастье - Шэрилин Лэнг

Филипп осторожно опустил ее на песок. Волны чуть плескались почти у их ног. Была абсолютная тишина и покой.

Зачарованная, Элизабет сидела рядом с ним, глядя, как таяла огромная огненная сфера, пока наконец от сказочного великолепия остались лишь оранжевые отблески на облаках. Какое зрелище!

Элизабет была потрясена.

— Ну как, понравилось?.. Ни в каком кино такого не увидишь… Дарю на память.

Горло Элизабет пересохло. Она почувствовала его гипнотический взгляд и вся напряглась. Оперевшись рукой о песок, слегка отодвинулась, сделав это не совсем ловко, — его колено коснулось ее бедра. Ее бросило в жар.

— К сожалению, всему приходит конец. Смотри, как темнеет, пора возвращаться, — с трудом проговорила она.

— Пожалуй, да.

— Дома тебя ждет награда за все сегодняшние труды. Диля оставила нам немного рыбного салата. — Сказав «нам», Элизабет тут же пожалела. Слово прозвучало уж очень по-приятельски, слишком интимно.

Впрочем, Филипп, кажется, пропустил его мимо ушей:

— Да, я видел записку. Пожалуй, лучше всего нам поесть дома, если только ты, конечно, не хочешь, чтобы я отнес тебя в ближайший ресторан?..

Элизабет собиралась отделаться шуткой, но не успела. Филипп неожиданно протянул руку и слегка провел пальцами по ее гладко зачесанным волосам.

— Знаешь, — сказал он едва слышно, — в свете звезд они блестят, как старинное серебро. — И как-то потерянно улыбнулся. — Неужели я не говорил никогда, что ты прекрасней любого заката?..

Элизабет притихла. Как жаль, что ей самой не хватает смелости притронуться к нему, взъерошить затылок, погладить, приласкать.

В блаженном оцепенении она ощущала его ладонь у себя на щеке, на шее… Через мгновение Филипп наклонился, и она утонула в его бездонных глазах.

Он горячо обнял ее, и они вместе откинулись на песок. Его губы сомкнулись на губах Элизабет. Забыв все свои сомнения, она крепко и страстно поцеловала его. Ничто во всем мире не могло сравниться с восхитительным теплом его дыхания, властной силой и нежностью объятий, когда грудь к груди, бедро к бедру… и сладкая боль разгорается пожаром…

Филипп ласкал каждый изгиб ее тела, жаждущего любви. Элизабет тихонько застонала, задыхаясь от наслаждения и радости, которой была так долго лишена. Томное желание разливалось внутри, страсть охватила ее.

— Ничего не изменилось, а, Лизи? — Он трепетно поцеловал ее, затем поцелуи стали горячей, и она вновь застонала. — Ничто не умерло, я знаю. Ты же чувствуешь то же самое, ведь так?..

Ее переполняло такое счастье, что в глазах вскипели слезы.

— О Фил! — пролепетала она. — Я так тосковала по тебе.

— Я тоже. — Он сжимал ее, будто боясь отпускать. — Лизи, девочка моя!.. Милая моя Лизи…

Их сердца наконец открылись друг другу…

Фил нес ее на руках через сад, и она шептала ему на ухо слова, которых раньше постыдилась бы. А он опускал ее на землю, не столько чтобы передохнуть, сколько чтобы ответить благодарным поцелуем.

Что бы ни произошло потом, решила Элизабет, она не будет сопротивляться. Она хочет его, душой и телом. Немедленно, сейчас. Хотя бы на одну ночь.

Глава 7

Однако все получилось не так, как Элизабет предполагала.

Филипп усадил ее на веранде, на ту же плетеную софу, где она отдыхала днем. Сел рядышком. Элизабет думала, они сразу окажутся в спальне, что было бы естественным продолжением, но он почему-то лишь нежно поцеловал ее руку.

— Много воды утекло, Лизи, а кажется, все было вчера. Наверное, нам не стоит спешить. — Его слова звучали мягко, доверительно, хотя их смысл обескураживал. — Нам нужно убедиться, что все это серьезно. И тебе и мне…

Элизабет с трудом верила в реальность происходящего и отчасти чувствовала разочарование, ибо уже настроилась на полную капитуляцию. Она попала в положение ребенка, чья шоколадка исчезла как раз в тот момент, когда он собрался откусить кусочек. Однако не взорвалась в истерике и обиде, потому что все равно ощущала в душе неизъяснимый свет. Я же люблю его. Я действительно люблю! Я любила этого человека всегда и никогда не жалела об этом, мысленно твердила она, а вслух ответила односложно:

— Ты прав.

К чему спешка, решила для себя Элизабет. Когда наступит час и они окончательно решат посвятить свои жизни друг другу, отложенное сейчас счастье станет только острее.

— Я рад, что мы оба разумны.

Филипп так крепко прижал ее к себе, что стало слышно, как бьется его сердце. Значит, не только у нее отняли шоколадку? Видно, ему непросто далось принятое решение. Осознание столь неоспоримого факта еще больше усилило любовь Элизабет к своему избраннику…

Так и закончился день — ужином вдвоем на террасе. Было уже за полночь, когда Филипп отнес ее наверх в спальню. По правде говоря, особой необходимости в этом не было — боль в ноге поутихла, и она сама могла бы прекрасно подняться по лестнице. Но Элизабет не хотела лишать себя того блаженства, которое испытывала в его объятиях…

Утром они вместе завтракали, потом поехали в деревню договариваться с подрядчиком, бравшимся за благоустройство территории будущей гостиницы. И хотя Филипп не носил ее на руках, вчерашнее ощущение близости не исчезло. Все напоминало Элизабет добрые старые времена. Более того, казалось, они вернулись навсегда.

— Ты помнишь, мы сегодня приглашены на ужин к Хорхе Чека? — сказал Филипп, когда они возвращались на виллу. — Тебе наверняка понравится. Он и его жена очень славные.

— Не сомневаюсь.

И действительно, Элизабет с нетерпением ждала этого вечера. У нее голова кружилась при мысли, что они пойдут в гости вместе, как муж и жена. Нужно только постараться получше выглядеть.

Она выбрала облегающее белое шелковое платье с тонкими бретельками, коралловое колье и такие же серьги, чудесно сочетавшиеся по цвету с ее волосами. Забраковала несколько пар туфель, остановившись на тех, которые на самом высоком каблуке. Она знала, как хороша ее походка. Но из-за больной ноги их пришлось отложить. Впрочем, совершенно плоские туфли-калошки были тоже весьма элегантны.

Увидев Элизабет, Филипп даже присвистнул:

— Ты просто потрясающа, Лизи!

Она вспыхнула от удовольствия:

— Ты тоже.

Когда Филипп появился на пороге, сердце Элизабет забилось от гордости — вот мужчина, ради которого можно жить, и он снова будет моим. Хотя бы на мгновение, поправила она себя.

Отвечая на его поцелуи, улыбкой на улыбку, глядя глаза в глаза, она раскрывалась любви, расцветавшей в ней. Ее не нужно было скрывать. Все годы она прятала и заглушала в себе чувства, теперь — напротив, и это оказалось так легко и естественно.