Лорд-дикарь - Патриция Коулин

Немного покривлявшись, он позволил ей усадить себя в кресло и продемонстрировать, как натягиваются чулки. Чтобы ускорить процесс, он, подобно обезьяне, сам натянул на ногу второй чулок. Ариэл сияла от счастья, одобрительно кивала головой и, что было очень важно, совершенно осмелела. Откинувшись на стуле и скрестив на груди руки, Леон с интересом наблюдал, как она, чуть ли не танцуя от счастья, подбежала к кровати и взяла с нее брюки. Он с удовлетворением отметил, что они были сделаны из замши, самого стойкого материала. Судя по внешнему виду самого Каслтона, его одежда шилась у лучших портных и он собирался сделать из него такого же щеголя, как и сам, что в намерения Леона не входило.

Той же танцующей походкой Ариэл, неся в руках брюки, снова побежала к нему, но под его пристальным взглядом в нерешительности остановилась. Причем довольное выражение на ее лице было едва уловимо. Леон никогда бы не заметил его, если бы так внимательно не наблюдал за ней.

К своему огорчению, он поймал себя на мысли, что ему доставляет удовольствие наблюдать за ней. Это все от длительного воздержания, уже в который раз со дня их первой встречи в доме Каслтона говорил он себе. Кроме рябых служанок, трусливо избегающих его взгляда, он давно не видел настоящей женщины. Мисс Холлидей не была ни рябой, ни трусливой — она прямо смотрела ему в глаза, а он с интересом наблюдал за ней и злился на себя за это.

Короче говоря, если он не будет следить за собой, его все возрастающий интерес к мисс Холлидей может обернуться для него большим несчастьем. Он отдавал себе в этом отчет, хотя пока не мог ясно сформулировать, что его так беспокоит. Ясно одно — последние несколько часов приблизили его к свободе: он мог пить любые напитки, гулять и даже убежать, но вместо этого он сидел как прикованный и не спускал с нее глаз.

Он наблюдал за ней с любопытством, и причиной тому было ее мокрое, облегающее фигуру платье, которое, как ему чудилось, даже просвечивало в самых интересных местах. Это раздражало еще больше, потому что, положа руку на сердце, она была совершенно не в его вкусе.

Детство и зрелость Сейджа прошли на острове в окружении местных женщин с их крутыми с изящным изгибом бедрами, узкоплечих и с маленькими крепкими грудями. Они-то и стали для него образцом женской красоты.

Леон снова критически посмотрел на мисс Холлидей и пришел к заключению, что в ее фигуре нет ни одной вытянутой линии, ни одного острого угла. Начиная с пухленьких щечек, красиво очерченных лодыжек и круглых икр ног, которые она обнажила, когда, приподняв юбку, забиралась в ванну, вся она состояла из мягких округлостей, плавных изгибов. Леон чувствовал, что ему со временем придется пересмотреть свои стандарты женской красоты.

Но больше всего его поражала ее белая кожа — прямая противоположность его собственной, загорелой, и смуглой коже островитянок. Он уже успел заметить, что цвет ее лица — своеобразный барометр чувств и меняется в соответствии с настроением от нежно-розового, такого же прекрасного, как внутренняя часть раковины, до багряных тонов заходящего солнца. Он все время ловил себя на любопытстве: ее лицо единственное место, где так пышно буйствуют краски, или это цветение свойственно и другим, более интимным участкам тела?

Ну и, конечно, он не мог не думать, как она будет выглядеть, охваченная страстью. Интересно, каким цветом эта страсть отразится на ее лице? Если она вообще способна на такое чувство, злился Леон.

Кто она, сама невинность или просто потаскушка? Ответа на этот вопрос он пока не знал. С виду целомудренна, а там кто знает… Возможно, размышлял он, глядя на ее округлые бедра и обтянутый мокрым платьем очаровательный выпуклый животик, ее еще никто не разбудил, пока ей не встретился достойный партнер.

Тем временем Ариэл нерешительно подошла к нему, держа в растопыренных руках брюки. Костяшки ее пальцев побелели и могли стать сами по себе предметом дальнейших его исследований. Заметно, что леди ужасно нервничает. Леону показалось это забавным, ведь их игра с одеванием еще только началась.

Сейдж с безразличным выражением лица следил, как Ариэл, терзаемая нерешительностью, переводила свой взгляд поочередно то на него, то на брюки. Судя по всему, задача не из легких, и она от усердия закусила верхнюю губу.

— Пожалуйста, подождите еще немного, — сказала девушка и побежала обратно к шкафу.

Он отметил красивое очертание ее рта: верхняя губа была домиком, а нижняя, пухлая и сочная, манила к себе взгляд и пробуждала воображение. Он слышал, как она роется в шкафу. Затем она подошла к нему, с радостной улыбкой держа в руках новую пару замшевых брюк.

— Мне кажется, эти лучше, — сказала она жизнерадостным голосом, что сразу насторожило его. — Вы знаете… пуговицы… это так утомительно.

Леон бросил быстрый взгляд на брюки и едва сдержался, чтобы не рассмеяться, — вместо пуговиц на них была модная шнуровка. Нет, наверное, она все-таки наивна, если полагает, что шнуровка поможет ей избежать соприкосновения с его интимными частями тела.

— Все, что теперь остается нам сделать, — это надеть их на вас и зашнуровать, — сказала она.

Очевидно, девушка представила, как будет затягивать шнуровку на его брюках, и все это моментально отразилось на барометре-лице: розовый цвет померк, сменившись снежной белизной.

— Поднимите, пожалуйста, ногу, — попросила она с застывшей улыбкой.

Леон упер ноги в пол и тупо смотрел на нее.

У другой бы опустились руки, но только не у нее. Леон не переставал удивляться. Казалось, она сама себе создавала трудности, чтобы затем преодолевать их.

Сейдж наблюдал, как Ариэл, сжав губки и слегка нахмурив брови, решала трудную задачу. Он хорошо чувствовал, как в ней все напряглось.

Удивительная девушка. Наивная, немного безрассудная, но удивительная.

Став перед ним на одно колено, Ариэл засунула руки ему под халат и, ухватившись за ногу, потянула ее на себя.

Только этого не хватало. Леон почувствовал, как напряглись мышцы на его ноге в том месте, где она за него ухватилась.

— Попробуем вот так, — бормотала Ариэл, стараясь удержать в руках брюки. — Сейчас я… У вас такие длинные ноги… и такие тяжелые.

Она со вздохом выпустила его ногу и расстелила на полу брюки, прежде чем предпринять новую попытку.

Леон подумал, что мог бы помочь бедной девушке, но тогда ему не будет видна очаровательная ложбинка под вырезом ее платья, к которой сейчас был прикован его взгляд.

— Сейчас, — повторила она в пятый или шестой раз. Леон уже сбился со счета.

На этот раз ей, однако, удалось просунуть его ступню в надлежащую штанину и немного продвинуть ее вперед. Слегка отдышавшись, она принялась за его левую ногу.