Канарейка для миллионера (СИ) - Рина Старкова

можешь управлять мужчинами, то знай, ничего у тебя не вышло! — шипит Эвелина, как змея. И глаза злобно блестят в темноте.

— Тогда почему ты так разозлилась? — я улыбаюсь.

Адреналин бьёт в голову.

Я моментально трезвею от осознания, что я и бывшая жена Волкова находимся в столовой. На столе стоит подставка для ножей. Я сглатываю.

Эвелина ведь не убьёт меня?

— Скажи, как ты смогла добиться внимания Стёпы? Чем ты его околдовала? Мерзавка! — её голосок становится басовитым и дрожит от ревности.

— От мерзавки слышу! — тяну я, но тут же вскрикиваю.

Эвелина с размаху даёт мне звонкую пощёчину.

Я падаю на пол и хватаюсь рукой за лицо. Место удара словно кипятком ошпарили. Я издаю лёгкий стон от боли. Рыжеволосая движется в мою сторону. Я слышу её дыхание. Чувствую, что она сейчас для меня страшнее атомной войны. Хочется закричать, позвать на помощь, но воздуха не хватает. Из лёгких вырывается хрип. Сердце моё забывает стучать. Кажется, я потеряла сознание. Зажмуриваюсь так, что веки начинает ломить.

Свет включается.

— Что тут происходит? — голос Степана Ефимовича, словно таблетка от всех болезней.

От чумы Эвелины уж точно.

_20_

Картина говорит сама за себя: я валяюсь на полу, держась за щёку охолодевшей от страха рукой, рыжеволосая бестия стоит надо мной.

— Стёпа, она накинулась на меня! — орёт Эвелина, и я цепенею.

Мысли сплетаются в общий ком. Я стараюсь встать с пола, но чувствую резкую боль во всём теле. Если Волков поверит бывшей жене, то мне пощады можно не ждать. Эвелина для подтверждения своих лживых слов пускает слезу. А мне выть хочется!

— Ты в порядке? — босс подходит ко мне и подаёт руку.

— Не знаю, — качаю головой.

Кажется, я слишком сильно ударилась копчиком. Он отчаянно ноет, я вся горю.

— Что произошло? — голос мужчины обволакивает мой рассудок.

От боли вперемешку с напряжением я тяжело дышу, глотая раскалённый воздух.

— Вероника, что случилось? Что она сделала? — Волков пытается поднять меня с пола, но я громко вскрикиваю.

Нога вспыхивает пожаром. Неужели перелом!?

— Что с твоей щекой? — пальцы босса осторожно скользят по месту пощёчины.

Я всхлипываю.

— Я её не трогала! — Эвелина истерично взвизгивает, выбегая из столовой.

— Уходим, — командным голосом выдаёт Степан Ефимович.

Ха. Уходим?! Это вряд-ли. Я даже встать не могу, так что он требует от меня невозможное.

В одно мгновение Волков поднимает моё тело с пола своими сильными руками, словно я пушинка какая-то. Я прижимаюсь к его плечу головой и закрываю глаза.

Вот бы это мгновение не заканчивалось. Никогда.

Я хочу, чтобы мой босс вечно носил меня на руках. Только меня одну. Рядом с ним уютно и безопасно. Он большой и крепкий, словно крепость.

Степан Ефимович выходит через запасной выход, и мы тут же оказываемся на парковке. Подол моего длинного платья волочится по белому снегу, снежинки кружат. И так тепло, так хорошо. Даже не смотря на то, что я с голыми руками. Мою белую шубку Волков, походу, решил придарить бывшей жене.

Босс уверенно открывает дверь чёрной большой машины и сажает меня на пассажирское кресло. Ремень безопасности щёлкает, обнимая меня.

Эх, как бы я хотела, чтобы это был не ремень.

Так.

Канарейкина!

Ты же вроде протрезвела? Или показалось?

Рассудок приходит в норму, когда Степан Ефимович уверенно выезжает с парковки. Только щека предательски горит.

Я наклоняюсь ближе к мужчине и смотрю на своё лицо в зеркало. Эвелина не просто меня ударила, она оцарапала мою кожу своими когтями. Порезы не глубокие, а капельки крови уже успели превратиться в корочки. Ничего серьёзного. Заживёт.

Кованые ворота распахиваются, и мы покидаем усадьбу Орловых. Мы сбежали со светской тусовки. Вдвоём. Нет ни его охраны, которая по пятам ходит, ни личного водителя. Только я и он.

— Куда мы едем? — мечтательно спрашиваю я, и тело покрывается мурашками от собственных мыслей.

— В больницу, — Степан Ефимович обрубает мои только что отросшие крылья.

Я смотрю на него не моргая. Он напряжён, и теперь это очень хорошо заметно. Его длинные пальцы вцепились в руль мёртвой хваткой, даже костяшки побелели. Озлобленный взгляд устремлён на дорогу.

— Вероника, эта овца тебя ударила. Нам нужно подтвердить побои и ехать в полицию. Что ещё у тебя болит?

— Ничего. Уже всё прошло, — бормочу я. — Честно-честно!

Мужчина шумно вздыхает:

— Ты как маленький ребёнок!

— Я не хочу в больницу, — я ёжусь в кресле и складываю руки под грудью. — Если вы меня туда отвезёте, я скажу всем, что это вы меня ударили.

Волков бросает на меня ошарашенный взгляд, а я демонстративно надуваю губы.

Машина сбрасывает скорость.

— Ты издеваешься? — миллионер становится каким-то другим.

В его голосе совсем не осталось холода, которым он с беспринципной уверенностью одаривает абсолютно всех, кто попадается под руку. И глаза светлее. Он расслабляется, опускает одну руку, другую оставляя на руле.

— Это вы надо мной издеваетесь! Господин Волков, вы в курсе, что только что похитили будущую известную певицу со светского мероприятия? — я притворно щурюсь.

Степан Ефимович растягивает уголки губ.

— В курсе, — какой же у него нежный голос становится, когда он снимает маску безразличия. — А ты в курсе, что я собираюсь с тобой сделать?

Во мне разливается приятная радость.

— Надеюсь, не изнасиловать и убить?

— Именно это, — смеётся. — А серьёзно, какие у тебя были планы после светской тусовки?

— Придти домой, принять ванну, приготовить поесть и лечь спать.

В его глазах играет приятный блеск. Раньше там вспыхивали дьявольские огоньки, а теперь всё по-другому.

— Ты голодна?

— О-о-очень! — тяну я. — Орловы подавали только морепродукты сомнительного качества. Я не рискнула попробовать.

— Тут недалеко есть забегаловка, которой я владею. Я там никогда не ел, хочу попробовать. Составишь мне компанию?

Я свечусь от счастья.

— Я, конечно, рассчитывала на другое, но это тоже сойдёт.

Волков довольно ухмыляется. Ему нравится моя игра.

— И на что же ты рассчитывала? — ведёт бровью и бросает на меня короткий взгляд.

— Это останется в тайне, — шепчу тихо, но уверенно.

Огромная машина тормозит у крошечного здания. В больших окнах горит свет, за столиками сидят люди. Совершенно обычные, не из мира Волкова, скорее из моего. Они не гонятся за большими деньгами, живут своей обычной жизнью. Поесть в забегаловке с говорящим названием "Таракан" для некоторых из них уже праздник. Некоторые парами, а кто-то пришёл даже с детьми. Малыши жуют жареную картошку и весело смеются.

Я смотрю на них с теплотой, душа трепещет. Такие милые крошки.

— У тебя точно ничего не