Золушки - Кристина Ульсон

— Он хочет забрать у них детей?

— Я не совсем понимала, что он имеет в виду, я не хотела его слушать, — зарыдала женщина еще громче. — Он так больно бил меня, так больно! Кричал, что я должна прекратить видеть кошмары, что я должна бороться! Что я должна помочь ему восстановить справедливость!

— Простите, я не совсем понимаю, — осторожно сказала Эллен. — Какие кошмары?

— Он сказал, — всхлипнула женщина, — что я должна перестать видеть сны, перестать вспоминать о прошлом! Сказал, что если у меня не получится, то я ни на что не гожусь! Что я должна быть сильной, чтобы принять участие в войне! Он называл меня своей Куклой, — помолчав, добавила она. — Одному ему не справиться, теперь он наверняка нашел себе новую Куклу!

Эллен так растерялась, что не знала, что и сказать, и, решив продолжить разговор о детях, спросила:

— А у вас самой есть дети?

— Нет, — устало усмехнулась женщина. — И у него тоже.

— Поэтому он хотел забрать детей у других?

— Нет-нет, — запротестовала женщина. — Он собирается не то что забрать их, они ему не нужны. Он хочет наказать женщин, лишить их детей!

— Но почему? — недоуменно спросила Эллен.

Женщина замолчала.

— Алло?

— Я не могу больше говорить, я и так рассказала вам слишком много, — выдавила из себя женщина.

— Скажите, как вас зовут, — взмолилась Эллен. — Вам нечего бояться, мы можем помочь вам!

Конечно, Эллен сомневалась, что сбивчивый рассказ этой странной женщины сможет хоть чем-то помочь следствию, но сама собеседница явно нуждается в помощи.

— Я не могу назвать вам свое имя, — прошептала женщина. — Не могу. И не говорите, что можете помочь мне, у вас это никогда не получалось! А те женщины потеряют детей, потому что они их недостойны!

Почему она так в этом уверена, удивилась Эллен, а вслух сказала:

— Расскажите, где вы с ним познакомились. Как его зовут?

— Я не могу больше говорить, просто не могу!

На секунду Эллен показалось, что женщина сейчас положит трубку, и она поспешно задала еще один вопрос:

— Но зачем же вы позвонили, если не хотите говорить, как его зовут?

— Я не знаю его имени, — помедлив, ответила женщина. — А эти женщины недостойны того, чтобы иметь детей, потому что если не любишь всех детей, то тогда вообще не стоит их заводить, — неожиданно выпалила она и бросила трубку.

Эллен в шоке уставилась на телефон, из которого доносились короткие гудки. Немного подумав, она решила, что эта информация не заслуживает внимания: имени мужчины женщина так и не назвала и даже не объяснила, почему решила, что ее знакомый имеет отношение к похищению Лилиан. Покачав головой, она повесила трубку, кратко записала содержание разговора — одного из множества — и решила обязательно упомянуть о странной беседе на очередном совещании следственной группы.

Когда Фредрика вернулась в Управление после визита к Теодоре Себастиансон, следственная группа в полном сборе уже ждала в «Логове». Пообедать девушка так и не успела и теперь, пытаясь хоть как-то повысить сахар в крови, на ходу ела шоколадное печенье, чудесным образом оказавшееся на дне сумки.

В углу комнаты стоял Алекс Рехт. На его лице читалось напряжение — комиссар был глубоко обеспокоен. Дело об исчезновении Лилиан Себастиансон развивалось совсем не так, как он предполагал. Результаты первичной экспертизы показали, что волосы и одежда действительно принадлежат Лилиан, но новых улик у полиции не появилось: ни снаружи, ни внутри коробки не было обнаружено отпечатков пальцев или следов крови. Визит в курьерскую службу, которая доставила эту проклятую посылку, не дал ровным счетом ничего.

Не успела Фредрика закрыть за собой дверь, как в зал вошел Петер Рюд. Теперь все были в сборе, и Алекс начал третье за очень короткий промежуток времени совещание в «Логове».

Фредрика рассказала о своем визите к бабушке Лилиан Себастиансон. Если сначала Алекс сомневался, можно ли доверить молодой сотруднице проведение столь важного допроса в одиночку, без присутствия более опытного коллеги, но по ходу рассказа и комиссар — и даже Петер — поняли, что к столь эксцентричной пожилой женщине вряд ли стоило посылать кого-то другого.

— Какое у тебя осталось общее ощущение от этой дамы? — спросил Алекс.

— Должна признаться, она кажется мне подозрительной. — Фредрика склонила голову набок. — Чувствуется, что она лжет, но непонятно, о чем конкретно и насколько. Думаю, она и сама не верит в то, что ее сын не поднимал руку на Сару. Возможно, Теодора врет потому, что ей что-то известно, а может, просто выгораживает сына, в чем бы его ни подозревала полиция.

— Достаточно ли у нас материала, чтобы объявить его в розыск? — задумчиво кивнув, спросил Алекс. — И арестовать заочно?

— К сожалению, нет, — уверенно ответила Фредрика. — Мы можем объявить его в розыск только по подозрению в нанесении тяжких телесных супруге. Строго говоря, у нас нет никаких улик, которые подтверждали бы его причастность к исчезновению дочери, да и свидетельские показания тоже отсутствуют. Единственное, что нам известно: он в отпуске и, видимо, ранее избивал свою жену.

Алекс открыл было рот, но тут Фредрика добавила:

— А еще мы знаем, что у него сорок пятый размер обуви и долбанутая мамаша!

Слово «долбанутая» в устах Фредрики настолько изумило Алекса, что он лишь растерянно повторил:

— Сорок пятый размер обуви…

— Да-да, — подтвердила Фредрика. — По крайней мере, так сказала его мать. Поэтому у него вполне может быть пара обуви сорок шестого размера!

— Отлично, Фредрика, просто отлично! — от души похвалил ее Алекс.

От неожиданной похвалы Фредрика покраснела как помидор, а у Петера стало такое лицо, словно он собрался выброситься из окна. Ну, или выбросить оттуда Фредрику…

— Давайте объявим его в розыск за нанесение тяжких телесных, — предложил он в отчаянной попытке привлечь к себе внимание.

— Обязательно, — кивнул Алекс. — Мы не можем исключить его из списка подозреваемых, пока не найдем. Объявите его в розыск за избиение жены.

Петер с облегчением кивнул, Фредрика уставилась на него невидящим взглядом.

Тут вклинилась Эллен.

— Только что звонила одна женщина… — неуверенно начала она.

— И что? — подбодрил ее Алекс, задумчиво почесывая комариный укус — проклятые комары, такое впечатление, что с каждым годом они появляются все раньше и раньше!

— Ну, даже не знаю, — вздохнула Эллен. — Она не захотела представиться и рассказывала, мягко говоря, сбивчиво… Но если в двух словах: она сказала, что знает мужчину, который похитил Лилиан.

Все присутствующие обернулись к Эллен, но та замахала руками:

— У нее с головой не все в порядке, она ужасно напугана! Чего боится — непонятно. Сказала, что тот мужчина бил ее, когда они встречались.

— А мы знаем, что Габриэль Себастиансон бьет свою нынешнюю жену, — вставил Алекс.

— Да дело не в этом, — качая головой, продолжала Эллен. — Она сказала, что он бил ее из-за того, что ей снились кошмары…

— Чего?! — удивился Петер.

— Да, так она и сказала! Что ей снились кошмары, а этот парень выходил из себя. Он вел какую-то войну и хотел, чтобы она помогала ему.

— Войну против кого? — спросила Фредрика.

— Этого я так и не поняла, — вздохнула Эллен. — Она так сбивчиво говорила… Что-то насчет того, что некоторые женщины недостойны иметь детей. Что она была его куклой, он каким-то образом использует своих кукол. В общем, бред какой-то…

— Она не назвала его имени? Ну, того мужчины, который избивал ее? — немного помолчав, спросил Алекс.

— Нет, и сама представляться не захотела, — удрученно ответила Эллен.

— А ты попросила технический отдел отследить, откуда поступил звонок? — спросил Алекс.

— Вообще-то нет, — призналась Эллен. — Просто она показалась мне такой странной, что я не восприняла ее всерьез, нам же все время какие-нибудь сумасшедшие звонят! Но я позвоню в техподдержку сразу после совещания, — добавила она.

— Хорошо, думаю, ты права и это просто бред сумасшедшей, но все-таки надо выяснить, кто звонил.

Прежде чем он успел продолжить, вмешалась Фредрика:

— А что, если эта женщина — не сумасшедшая, а просто до смерти напугана?

Алекс нахмурился, а Фредрика продолжала:

— Если женщину избивали, то она наверняка ранее обращалась в полицию, но ей не смогли помочь. В таком случае она наверняка не испытывает особого доверия к правоохранительным органам, а вот своего бывшего до смерти боится, поэтому…

— Да ладно, перестань! — раздраженно перебил ее Петер. — Что значит «не испытывает особого доверия»? Полиция-то не виновата, что бабы, которых бьют их мужики, сначала заявляют на них, а потом сами продолжают жить с этими подонками!