Клан - Александр Прозоров

Алексей опустился на пассажирское сиденье, с любопытством покосился на правую руку спутницы. Обручального кольца нет. Интересно, кто же ее тогда так «упаковывает»? Не сама же она пару миллионов «зеленых» заработала? Дикулин имел некоторое представление о том, как живут люди с подобными суммами в «кармане», и хорошо понимал, что тут все должно быть отлично «схвачено» и с бандитами, и с органами правопорядка. А коли так — почему девчонка сама возле следственного отдела прыгает? Вместо того, чтобы трубку с телефона снять или «шестерку» послать?

И опять душу кольнула обида от осознания той пропасти, что разделяла его и эту красивую молодую женщину.

Машина тем временем мягко стронулась с места, перекатилась по мостику через Монастырку, неспешно добралась до площади Александра Невского, обогнула площадь и вдруг, с силой вдавив Алексея в спинку кресла, стремительно помчалась по Невскому проспекту. Змейкой проскальзывая между медленно ползущими автомобилями, «Тойота» за четверть минуты домчалась до площади Восстания и тут, вместо того чтобы повернуть налево, метнулась в сторону концертного зала «Октябрьский».

— Куда мы едем? — не понял Дикулин.

— У вас кровь на голове. — Лена повернула на улицу Маяковского. — Сейчас заедем ко мне, промоем рану.

— Куда это «к вам»? — Алексей мгновенно вспомнил недавние мысли про «бандитов» и «упаковщиков» девушки и с тоской подумал, что у топорников, возможно, сейчас было бы безопаснее.

— У меня здесь магазин неподалеку, — кивнула девушка. — Там и посмотрим.

И только сейчас до встряхнутых обухом святого топора мозгов борца с магами и колдунами дошло, что, увидев явное членовредительство, Лена не удивилась, не стала звонить в милицию или звать на помощь. Она поехала следом и дождалась, пока его выпустят. А значит…

— Так вы знаете про существование топорников? — выдохнул он.

— А кто же про них не знает? — Пожала плечами девушка с таким видом, словно речь шла о кухонных тараканах.

— Что, приходилось… — красноречиво поднял руку к голове Алексей.

— Нет, — усмехнулась Лена, — меня не били. Но наведываются довольно часто. Регулярно им что-то в моих товарах не нравится… — Машина выскочила на улицу Рубинштейна, промчалась через два перекрестка и стремительно затормозила перед вывеской «Антикварный магазин». — Вот и приехали. Пошли, пока продавщицы меня не заметили. Посмотрим, как без хозяйского глаза работают.

Обогнув «Тойоту», она сбежала по уходящим под короткий навес ступенькам. Звякнула колокольчиками и тут же хлопнула входная дверь. Алексей к этому моменту только-только успел ступить на тротуар и выпрямился. Позади пискнула включившаяся сигнализация, щелкнули соленоиды замков. Дикулин с сомнением посмотрел на дверь с картонной табличкой «открыто», однако решительно махнул рукой и пошел вниз.

Насчет того, чтобы продавщицы работали, его новая хозяйка явно погорячилась: в трех залах, каждый размером с двадцатиметровую комнату, царил полный и безупречный покой. В легкой прохладе две женщины лет по тридцать прогуливались между темными картинами, зеркальными горками, резными стульями, бронзовыми напольными часами и высокими зеркалами с облупившейся амальгамой. В застоявшемся воздухе Лена оставила за собой ощутимый вихревой след. Дикулин, следуя по нему, прошел за коричневое ореховое бюро с семью потайными ящиками — если верить ценнику, конечно, — обнаружил там обшитую жженой рейкой дверь, толкнул. И неожиданно оказался во вполне современном офисе: зеленые стены из жидких обоев, натяжной потолок, узкое пластиковое окно под потолком, стеклянный стол, сквозь который отлично различались обтянутые черными колготками коленки. Их владелица ковырялась в стоящем рядом с креслом высоком сейфе.

— Могу дать аспирин, если голова болит, — сообщила из железного нутра Лена. — А еще надежнее — баралгин вместе с но-шпой. Улучшает кровообращение. После нее и боли отпускают, и соображаешь лучше.

— В такой ситуации водка лучше помогает, — хмыкнул Леша.

— Водки нет, — выглянула из-за стальной дверцы хозяйка. — Могу налить коньяка.

— Да нет, спасибо, — отказался Дикулин. — Я же за рулем. Это я так, пошутил.

— Тогда обойдемся средствами попроще. — Девушка выставила на стол белый флакон с хлоргексидином, какой-то импортный аэрозоль, положила пучок ваты.

— Что, часто лекарства воруют? — кивнул Алексей на сейф.

— Нет, — покачала головой хозяйка. — Просто ценные вещи никогда нельзя класть туда, где их станут искать. Лекарства лежат для грабителей, если они все-таки вскроют эту махину. А то как бы от сердечного приступа не померли. Жалко… А теперь, мой друг, будьте любезны повернуться ко мне спиной и склонить голову.

По затылку пополз холодок, что-то металлически брякнуло, в мусорницу у стола полетел кусок розовой ваты.

— Так, тут хорошо, проплешины не останется… Та-ак, это всего лишь волосы… Еще чуть-чуть… — Послышалось шипение аэрозоля. — Ну, теперь почти все. Посидите немного в этой позе, я рану медицинским клеем залила. Минут за пять застынет, и можно гулять спокойно. Хотя, конечно, лучше в шляпе. Прядь волос у ранки будет казаться грязной.

— Спасибо… — Алексей немного помолчал, потом поинтересовался: — А чего так пусто в магазине? Время, что ли, нерабочее?

— Ну, здесь не бакалейная лавка, чтобы толпа крутилась, — отозвалась хозяйка. — У антикваров товар штучный, клиент редкий, разборчивый.

— А не прогорите при такой скромности?

— Ничего, выкручусь, — он ощутил в голосе собеседницы усмешку. — Даже магазин, и тот кое-как себя окупает.

— И на бензин для «Тойоты» остается?

— От магазина? — Теперь девушка откровенно рассмеялась. — Ну, на бензин, пожалуй, хватает.

— А на все остальное?

— Экий вы любопытный, Алексей… Ну, положим, так… В антикварном деле почти всегда продавец совершенно не представляет ценности своего товара, а больше половины покупателей мало разбираются в истинной стоимости покупки. Иногда за десять рублей можно купить вещь ценой в сотню долларов, а потом продать ее за четыреста.

— Хороший бизнес! — присвистнул Леша. — Помнится, это называлось…

— Это называлось обычной торговлей, — перебила его Лена. — Я покупаю вещь за те деньги, за которые ее соглашаются продать, и продаю за цену, которую соглашаются заплатить. Нож к горлу никому не приставляю. И если вы думаете, что это очень просто, попытайтесь сперва визуально различить бронзу начала и середины восемнадцатого века, или угадать на барахолке в куске лома ювелирное сокровище, или определить цену тому, чего никто и никогда не пытался продать.