Предательство по любви - Энн Перри

– Кто вы? – спросила она гостя. – Полли сказала, что вы пытаетесь помочь маме. Это правда?

Детектив немедленно встал:

– Уильям Монк, миссис Поул. Адвокат вашей матери мистер Рэтбоун нанял меня, чтобы найти смягчающие вину обстоятельства.

Женщина молча уставилась на него. Глаза ее были широко раскрыты, а на щеках горел лихорадочный румянец.

Фентон, тоже вставший при ее появлении и подошедший к ней поближе, мягко обратился к жене:

– Сабелла, дорогая, здесь нет ничего для тебя интересного. Я думаю, тебе лучше пойти и прилечь…

Хозяйка оттолкнула его и подошла к Монку. Поул схватил ее за руку, но она яростно вырвалась и спросила:

– Мистер Монк, вы в самом деле способны ей помочь? Вы сказали «смягчающие вину обстоятельства». Значит ли это, что закон может учесть, каким он был ужасным человеком? Это был деспот, подчинявший всех нас своей воле!

– Сабелла… – начал было Фентон, но потом взглянул на Уильяма. – Право, мистер Монк, это не имеет отношения к делу, и я…

– Не имеет отношения к делу? – гневно вскричала его супруга. – Будьте добры, ответьте на мой вопрос, мистер Монк!

Сыщик уловил в ее голосе истерические нотки и заподозрил, что она вот-вот утратит над собой контроль. Но Сабеллу можно было понять. Ее семья только что пережила тяжелейшую трагедию. Она потеряла обоих родителей, и в довершение всего семейству грозил скандал. Что же сказать, чтобы не усугубить ее горе и в то же время не сорваться на банальность?

– Не знаю, миссис Поул, – промолвил он мягко. – Но надеюсь, что помочь удастся. Я убежден, у нее были какие-то веские причины для такого поступка… если, конечно, это сделала действительно она. И мне хотелось бы знать эти причины, поскольку от них будет зависеть на суде линия защиты.

– Ради всего святого! – взорвался Фентон, и лицо его исказилось яростью. – Да есть ли в вас хоть капля порядочности? Моя жена нездорова, неужели вы не видите? Я прошу прощения, но защита миссис Карлайон – дело ее адвокатов. При чем здесь мы? Делайте все, что в ваших силах, но не трогайте мою жену! Я вынужден просить вас покинуть дом, чтобы не причинить ей еще большего нервного потрясения. – Он стоял на месте, но тон его был весьма решительным. Монк видел, что Поул не только разгневан, но и испуган, хотя, возможно, не за себя, а за свою супругу. Она действительно была на грани обморока.

Уильям не имел права настаивать, поскольку уже не служил в полиции. Ему оставалось лишь с достоинством удалиться. Он повернулся к Сабелле, желая принести извинения, но прежде чем успел это сделать, она снова заговорила:

– Я глубоко переживаю за свою мать, мистер Монк, и мне все равно, что там говорит мой муж! Если я смогу хоть что-то для нее сделать… – Женщину била дрожь, и она по-прежнему словно не замечала Поула. – Я все сделаю! Приходите в любое время. Я скажу слугам, чтобы вас пропускали и немедленно сообщали о вашем приходе.

– Сабелла! – Фентон был вне себя. – Я запрещаю тебе!.. Ты не понимаешь, что говоришь…

Он не закончил фразы, потому что жена повернула к нему искаженное гневом лицо:

– Как ты смеешь запретить мне любить мою мать?! Ты как папа, грубый, деспотичный… Диктуешь свои условия, игнорируя мои чувства! – Ее голос становился все более пронзительным. – Но ты мне не указ! Я…

– Сабелла! Не смей повышать голос! – в бешенстве прошипел ее супруг. – Вспомни, кто ты… и кому ты это говоришь! Я твой муж, и ты должна…

– Должна тебе?! – Женщина уже кричала. – Я ничего тебе не должна! Отец выдал меня замуж насильно, у меня просто не было выбора!

– Ты истеричка! – Лицо Поула налилось кровью. – Ступай в свою комнату! Это приказ, Сабелла, и неповиновения я не потерплю! – Он указал рукой на дверь. – Ты потрясена смертью своего отца, и это простительно, но не смей себя так вести, да еще в присутствии… – Он замялся, не найдя подходящего для Монка слова.

Будто бы только что вспомнив о детективе, молодая женщина уставилась на него и, наконец, поняла всю чудовищность ситуации. Она побледнела, судорожно вздохнула и вышла из комнаты, не сказав ни слова и не закрыв за собой дверь.

Фентон повернулся к Уильяму с таким видом, словно тот был причиной семейной ссоры.

– Как видите, мистер Монк, – с усилием выговорил он, – нервы моей жены весьма расстроены. Поэтому не обращайте внимания на то, что она здесь сейчас наговорила. – Лицо его окаменело. – Я убедительно прошу вас больше сюда не приходить. Что бы ни обещала моя супруга, двери нашего дома будут закрыты для вас. Сожалею, что ничем не могу вам помочь. Всего доброго. Служанка вас проводит. – С этими словами он повернулся и вышел, оставив гостя в одиночестве.

Сыщик покидал дом Поулов в смятенных чувствах. Действительно, Сабелла, как и утверждала Эдит Собелл, была настолько возбудима и неуравновешенна, что вполне могла столкнуть своего отца с лестницы и затем нанести ему смертельный удар алебардой. А ее непристойное поведение и впрямь наводило на мысль об умопомешательстве.

На следующий день Монк договорился о встрече с Эстер Лэттерли. Не то чтобы ему очень хотелось с ней повидаться (отношения у них сложились довольно сложные), но в делах Эстер всегда была его незаменимой союзницей. И сейчас Уильяму очень не хватало ее проницательности в вопросах, касающихся женской натуры. Кроме того, она воспитывалась в иной социальной среде и была способна растолковать детективу некоторые нюансы светской жизни, которых он просто не понимал. Наконец, мисс Лэттерли была знакома с Эдит Собелл и вхожа в семью Карлайонов, что в случае «генерального сражения» могло сыграть не последнюю роль.

Впервые они встретились в связи с делом Грея около года назад. Эстер гостила в Шелбурн-холле, загородной резиденции Грея, и Монк столкнулся с ней в местном парке. Она производила впечатление самонадеянной, упрямой и надутой выскочки с длинным языком. Крайне непривлекательная особа! Но очень скоро эта женщина доказала свою находчивость, отвагу и целеустремленность, и бог знает, что бы делал детектив, если б не ее бескомпромиссность и прямота суждений…

Бывало, Уильям чувствовал в ней друга даже более искреннего, чем Джон Ивэн. Ей не приходилось смотреть на него сквозь обманчивую дымку восхищения и уж тем более – сквозь призму личной заинтересованности или страха за собственное кресло. Тот друг, кто знает тебя как облупленного и остается рядом с тобой в худшие моменты жизни, всегда особенно дорог. Тот, кто видит уродливые проявления твоей натуры и не боится сказать о них тебе в лицо – и в то же время никогда не отвернется от тебя и не позволит сложить оружие.

Вот почему Монку вздумалось встретиться с Эстер Лэттерли на Грейт-Титчфилд-стрит, где проживал майор Типлейди, и прогуляться до Оксфорд-стрит, чтобы затем зайти в кондитерскую и выпить там по чашечке горячего шоколада. Быть может, думал он, ему даже удастся приятно провести время.

Сыщик подошел к дому майора как раз в тот момент, когда Эстер появилась на крыльце, выпрямив спину, как на параде. Каждый раз, когда Уильям встречал ее, в голову ему лезли сравнения, связанные с армией.

– Добрый день, мистер Монк, – несколько чопорно поздоровалась она. – Вы уже занялись делом Карлайонов? Полагаю, дело нелегкое. Если верить Эдит Собелл, на благополучный исход весьма мало шансов. Хотя нет ничего хуже, чем отправить на виселицу невиновного, не так ли? – Женщина бросила на него прямодушный внимательный взгляд.

– Я еще не встречался с миссис Карлайон. – Детектив шел довольно быстро, но его спутница поспевала за ним без труда. – Я увижу ее завтра. Рэтбоун договорился на утро… Вы знали ее?

– Нет… Только ее семейство, и то весьма поверхностно.

– И каково ваше мнение?

– Это трудный вопрос. – Эстер умолкла, не уверенная в справедливости своих суждений.

Монк взглянул на нее, не пряча усмешки:

– Вы становитесь не похожи сами на себя, мисс Лэттерли. Когда-то вы высказывались о любом человеке не раздумывая. Видимо, потому, что вас тогда никто не спрашивал. А теперь я спросил – и у вас вдруг отнялся язык. Надо полагать, от удивления.

– Я думала, вам нужен обстоятельный ответ, – отрезала женщина. – Или вы все-таки предпочитаете экспромт?

– Если вспомнить все ваши экспромты, то обстоятельный ответ, конечно, предпочтительнее, – согласился Уильям с натянутой улыбкой.

Они дошли до поворота, чуть отступили назад, пропуская экипаж, и пересекли Маргарет-стрит. Впереди показалась людная Оксфорд-стрит.

– Самый влиятельный член семейства – это, кажется, Фелиция Карлайон, – сообщила Эстер, когда они вновь ступили на тротуар. – Очень властная особа, насколько я могу судить. На десять лет моложе мужа, да и здоровьем, видимо, покрепче…

– Странно слышать столь осторожные выражения, – заметил сыщик. – Вы имеете в виду, что полковник – старая развалина?

– Я… Нет, не сказала бы.

Монк поглядел на нее с удивлением: