Собрание сочинений в десяти томах. Том девятый. Ave Maria - Вацлав Михальский

Ночь с той пятницы на субботу запомнилась многим людям в Европе и на Европейской части СССР как очень звездная, будто нарочно устроенная Творцом для звездочетов.

– Ма, включи радио, – выходя из ванной с намотанным вокруг головы полотенцем и одновременно вынимая из кармана махрового халата маленькие золотые часики, крикнула Александра в кухню Анне Карповне через широкий коридор, отсвечивающий хорошо натертым паркетом.

– Ночь за окном. Наверное, около одиннадцати.

– Ма, мне надо точно часы поставить. У меня завтра доклад. Сейчас пропикает, открути радио.

Сидевшая за массивным столом в просторной кухне Анна Карповна потянулась к широкому подоконнику, на котором стоял репродуктор, и включила его.

Едва полившиеся из динамика прелестные звуки музыки внезапно оборвались. В наступившей тишине раздался леденящий душу шорох бумаг у микрофона. Пауза была нестерпимой. Наконец, известный всем в СССР голос Левитана произнес с торжественной беспощадностью: «Говорит Москва. Работают все радиостанции Советского Союза. Передаем экстренное сообщение ТАСС…»

– Господи, неужели война?! – прошептала Анна Карповна немеющими губами. И не одну ее, а миллионы граждан необъятной страны охватил в те секунды ужас страны, знавшей не понаслышке, что такое война.

У замершей в коридоре Александры само собой свалилось с головы полотенце, и еще мокрые волосы рассыпались по плечам.

А Левитан, между тем, продолжал: «…создан первый в мире искусственный спутник Земли. 4 октября 1957 года в СССР произведен успешный запуск первого спутника. По предварительным данным, ракета-носитель сообщила спутнику необходимую орбитальную скорость около 8000 метров в секунду. В настоящее время спутник описывает эллиптические траектории вокруг Земли и его полет можно наблюдать в лучах восходящего и заходящего Солнца при помощи простейших оптических инструментов (биноклей, подзорных труб и т. п.).

Согласно расчетам, которые сейчас уточняются прямыми наблюдениями, спутник будет двигаться на высоте до 900 километров над поверхностью Земли; время одного полного оборота спутника составляет 1 час 35 минут, угол наклона орбиты к плоскости экватора равен 65 градусам. Над районом города Москвы 5 октября 1957 года спутник пройдет дважды – в 1 час 46 минут ночи и в 6 часов 42 минуты утра по московскому времени. Сообщения о последующем движении искусственного спутника, запущенного в СССР 4 октября, будут передаваться регулярно широковещательными радиостанциями…»

Александра подняла с пола полотенце и прошла в кухню к матери.

Так уж случилось, что на Лазурном Берегу Франции Мария Александровна и ее верная тетя Нюся тоже слушали Левитана. Радиоприемник в их доме всегда был настроен на Москву. Сначала слушали, а потом так же, как Александра и Анна Карповна, плакали от радости и гордости за свою Родину.

– Жалко, Екатерина Ивановна спят, – вытирая тыльной стороной сухонькой старческой ладони слезы, с улыбкой обожания на устах сказала Анна Карповна.

– Мам, завтра отведешь ее в школу? У меня все по минутам расписано, я не успеваю.

– Отведу, конечно. Господи! Ты представляешь, Саша, это ведь мы рукотворную звезду запустили!

– Примерно так, – энергично вытирая голову, согласилась Александра. – Ма, а вдруг и наша Мария слушала сейчас это сообщение?! В том, что во Владивостоке слушал Ванечка, я не сомневаюсь. А вдруг и Мария…

– Я тоже об этом подумала. Даже не подумала толком, а так промелькнуло у меня в голове про Марию… Ванечка, конечно… Сейчас во Владивостоке утро, а он человек военный. Весь мир слушал… – молодым наполненным голосом закончила Анна Карповна, и ее светоносные карие глаза сияли при этом так, как давно уже не сияли и, казалось, не засияют никогда.

А в ту же самую минуту на Лазурном Берегу Франции Мария Александровна сказала своей верной подруге и компаньонке:

– Слушай, Нюся, разница между Москвой и среднеевропейским временем два часа. Так что если над Москвой спутник будет около двух ночи, то над нами около полуночи. Надо разыскать мой цейсовский бинокль, а ты пока растопи камин, накрывай на стол – гулять будем!

– Ма, может, выпьем по рюмочке в честь такого дела? – спросила Александра.

– Золотые слова! Еще бы не выпить, – радостно согласилась Анна Карповна. – Сейчас я быстренько на стол накрою. Гулять так гулять! Эх, жалко, Ванечки нету. А Екатерину Ивановну я бы разбудила, а то она нам этой пьянки без нее вовек не простит.

– Ма, ну это не совсем… Она же тогда школу пропустит.

– Бог с ней, со школой, Саша.

– Мама, ты оч-чень педагогична, – засмеялась Александра, – я тебя обожаю! Катька! – тут же крикнула она в глубину квартиры.

– Какая она тебе Катька?! Иди причипурись, не в халате праздновать. А Катеньку я сама подниму.

На Лазурном Берегу в ту ночь было совсем тепло и безветренно. Хорошенько подвыпившие легкого, но хмельного красного сухого вина провинции Медок Мария и Нюся ближе к полуночи вышли с биноклем на просторную террасу своего небольшого, но ладно устроенного дома, у которого было даже имя собственное – «Ave Maria».

Мощный морской бинокль, доставшийся Марии еще от дяди Паши, времен последнего похода эскадры Российского Императорского флота из Константинополя в Бизерту, сильно приближал звездное небо, делал каждую звездочку такой отчетливой, такой колючей.

Мария первая осмотрела небосвод и, ничего не обнаружив, передала восемнадцатикратный морской бинокль тете Нюсе. Подруги были уже одинаково дальнозоркие, так что переналаживать бинокль не пришлось.

– Вон она! Вон – звездочка летит! – едва приложив бинокль к глазам, вскрикнула тетя Нюся. – Красненькая такая, смотри скорей! – отдала она бинокль Марии.

– Боже мой, летит. Летит, Нюся! «По небу полуночи ангел летел»…

– Бабушка, бабушка, я первая увидела! – звонко крикнула в ту же минуту в Москве восьмилетняя Екатерина. – Моя подзорная труба первее вашего бинокля! До сих пор не видите?!

– Теперь видим, – сказала, наконец, Александра, передавая полевой бинокль Ивана матери. – Ма, подкрути под свои глаза и смотри вон туда, левее!

Все трое стояли на открытом балконе, на четвертом этаже шестиэтажного кирпичного дома, так называемого генеральского, недалеко от центра Москвы. На других балконах этого и многих других домов также стояли люди. На всех балконах и на земле стояли люди и смотрели в небо, иссиня-черное, густо усеянное звездами, и среди них – летящая по небосклону красноватая точка.

– Спутник! Спутник! – Весь мир учил русское слово, вернее, только-только начинал учить.

А маленькая Катя поцеловала на радостях небольшую подзорную трубу, подаренную ей на семилетие со дня рождения отцом-генералом.

– Спутник! – кричали с балконов и на земле. – Смотри, как хорошо его видно![9]

– Ладно, пошли спать, внучка, пошли спать, бабушка, – обняв одной рукой Екатерину, а другой Анну Карповну и направляя их к двери в комнату, сказала Александра. – Я, девочки, спать, а вы как хотите. У меня завтра такой ответственный день, а я буду невыспавшаяся, как с похмелья.

– Ничего, завтра, вернее, сегодня, все такие будут, – утешила Анна Карповна.

Вдруг в коридоре зазвонил телефон. Трубку схватила проворная Екатерина.

– Артемка, привет! Еще бы, смотрели! Я первее всех на наших балконах увидела. Мама пошла спать, а мы с бабушкой будем чай пить с вишневым вареньем. В школянку я не иду! И ты не идешь? Молоток! Фестивальную майку? Конечно, хочу. Пока, сейчас дам бабушку. – И она передала трубку подошедшей из кухни Анне Карповне.

– Да, сынок, я тебя поздравляю, деточка! – растроганно сказала в трубку Анна Карповна. – Да, я теперь неплохо говорю по-русски, это ведь ты научил. Десять лет учимся. Да, и читаю, как ты сказал. Я теперь не по складам читаю, как раньше. Хочешь, приходи к нам сегодня, когда выспишься. Договорились. Целую. – Анна Карповна положила трубку и прошла к внучке на кухню. – Совсем большой Артем вырос, ему ведь уже пятнадцать, даже усики пробиваются.

– Он сильно красивый, – потупившись, сказала девочка и покраснела. – Майку мне обещал фестивальную с голубем, настоящую[10]. Артемка много маек выменял летом.

В Москве бабушка и внучка среди ночи пили чай с вишневым вареньем, а на Лазурном Берегу Франции на скромной вилле Ave Maria две русские компаньонки выпили еще по бокалу красненького и разошлись по своим комнатам, предварительно заперев массивную дверь на тяжелый кованый засов. Увы, их защитника Фунтика больше не было с ними.

Если не считать прощания с Фунтиком, с тех незапамятных времен, бывших, как казалось теперь совсем в другой жизни, когда очнулась Мария на мосту Александра III, никаких значимых событий в жизни Марии Александровны не произошло. Почти девять лет промелькнули, как тени, а может, как одна большая тень той чайки над Сеной, что, вынырнув из-под моста, вернула ее к жизни.