Беседы о Сталине - Артем Сергеев

Корр.: Когда вы жили в семье Сталина, воспитывались вместе с Василием, чувствовали ли вы разницу, что это – их родной сын, а вы – нет? Слаще его кормили, лучший кусок подкладывали?

А.С.: Ко мне, наоборот, относились немного мягче. Это чувствовалось. И если кусок слаще, как вы говорите, кому подкладывали, то это мне. Василий мне иногда говорил: «Ой ты, сиротинушка». А когда умерла Надежда Сергеевна, он плакал: «Теперь мы оба стали сиротинушками». И как-то сказал: «А если ещё кто-то из родителей умрёт, что с нами будет?» У нас по одному родителю осталось. И когда Вася пришёл из заключения, то сразу пришёл к моей маме Елизавете Львовне. Она его очень любила, безусловно.

Корр.: Василий мог в дом, в кремлёвскую квартиру приглашать школьных товарищей?

А.С.: Да, приводил, приходили из школы, из класса. Раньше это было чаще. Под конец – реже. Условия изменились. Более жёсткие требования были у охраны. И не напрасно. То, что врагов тогда было много, можно, собственно, подтвердить сегодняшним днём. Враги, разрушители государства, не с неба упали. Они воспитались внутри государства, их кто-то, и сегодняшних, такими воспитал. По каким-то причинам они служили другим странам. Потому что они были алчны до денег, за которые продавались и продавали державу. Это не ново и бывало в истории. Василий с пониманием относился к этим требованиям охраны и сам, так сказать, проявлял бдительность. Как-то на даче в Зубалово 22 сентября – это день рождения Надежды Сергеевны, её самой тогда уже не было – он говорит: «Пойдём карасей наловим». Мы пошли в деревню Сареево. Там пруд. Мы с лодки наловили карасей. Пришли на дачу. Василий сказал: «Отцу отошлём. Он карасей любит». Я спросил: «А ты поедешь к отцу, сам отвезёшь рыбу?» «Нет, – говорит, – отец меня не вызывал». Взял ведро с крышкой, положил туда пойманную рыбу, крышку на ведре опломбировал. На меня посмотрел и сказал: «Это порядок. Осторожность не помешает».

Корр.: Василий понимал, что он не просто мальчик, а сын руководителя государства?

А.С.: Да, он понимал, чувствовал свою ответственность, поэтому очень больно реагировал, когда на него жаловались в школе, к примеру. Но в силу своего характера, в силу натуры, не мог стать более прилежным в учёбе. Были предметы, которые он любил, там он сидел, изучал столько, сколько нужно. Но были предметы, которые он не любил, и его воли не хватало сидеть прилежно, зубрить. Это надо прямо сказать.

Корр.: Служащие могли пожаловаться Сталину, что вы или Вася себя плохо вели? Или боялись это делать?

А.С.: Нет, не боялись и частенько на Василия жаловались. И опять-таки потом отец Васе разъяснял, почему так делать нельзя, говорил, как делать нужно, и всё было очень убедительно. А когда у Василия с занятиями плоховато было, то он получал выговор довольно жёсткий от отца.

Корр.: Дедушка принимал участие в воспитании внука?

А.С.: Конечно, воспитывал. И не жаловался отцу, а сам выговаривал и делал замечания. Вася стал рано баловаться курением, и Сергей Яковлевич был недоволен, ругал его.

Корр.: Какова была система наказания? В семье не рукоприкладствовали? Лишали сладкого, в угол ставили?

А.С.: Не-ет! Этого никогда не было. Большое наказание – ощущение недовольства тем, что делается. Слишком высоко было уважение к Сталину, его авторитет в доме. И самым большим наказанием было понимание нами его недовольства.

Корр.: А система поощрения была? Хвалили за что-то?

А.С.: Да, Сталин хвалил, когда Василий хорошо нарисовал что-то, починил, физически выполнил работу. Меня тоже хвалил. Любой труд поощрялся. Даже в спорте поощрялся труд и усилия. Но хвалил не громко, броско, пафосно, а просто чувствовалось, что он этим доволен. И это было достаточное поощрение. Это и было поощрение – он одобряет.

Корр.: Устраивались ли дома какие-то детские праздники? Может, ёлку ставили, Дед Мороз приходил?

А.С.: Мы с Василием встречали у себя в школе не раз Новый год, маскарад устраивали. Не помню, чтобы в его апартаментах ставили ёлку. Может, в служебном корпусе у служащих. Дед Мороз к нам домой не приходил. Праздники дома как таковые не устраивались. Только дни рождения отмечались, и очень скромно. Ну, и там мы спектакль ставили, сценки разыгрывали.

Корр.: На ваши вкусы, пристрастия влиял Сталин?

А.С.: В театр на ту или иную постановку посылал, о чём я уже говорил. Книги давал те или иные читать, «Разгром» Фадеева, например. Говорил, что надо уметь переживать не только успехи, победы, но и неуспехи и поражения. Надо уметь выстоять в борьбе, уметь одолеть препятствия, без которых в жизни не обойтись.

Корр.: Став отцом, вы брали что-то, что вам нравилось в системе воспитания в семье Сталина?

А.С.: Не повышать голос, не проявлять раздражения, не срываться – этому я научился у Сталина. По себе знал, что это лучше действует, лучше воспринимается. Очень твёрдо, определённо высказывать и показывать, что ты одобряешь и требуешь, а что не одобряешь.

Корр.: Ссылался ли он в воспитании на себя: «Я в твои годы…» Приводил в пример своё детство?

А.С.: Нет. От него слово «я» никогда не звучало, тем более в качестве примера. Он по-другому этот вопрос ставил: надо многое уметь переживать, жизнь – сложная штука.

Корр.: Чувствовали ли вы, воспитываясь в семье руководителя государства, что идёт борьба, трудное и важное строительство государства? Или воспитывались в беззаботной обстановке, ограждёнными от сложностей?

А.С.: Знали и чувствовали, что жизнь идёт в серьёзной борьбе. Всё, что делается – очень серьёзно, непросто. Это и по обстановке дома ощущалось, и по настроениям взрослых, читали об этом в газетах, слушали сообщения по радио. И к этой борьбе мы были готовы, неслучайно у многих руководителей государства дети стали военными, воевали, гибли.

И.В. Сталин работает с документами.

День Вождя

К очередному дню рождения Иосифа Виссарионовича Сталина в прессе была раздута пасквильная истерия по поводу жизни и деятельности юбиляра. Я поинтересовалась у Артёма Фёдоровича, а как отмечал Сталин свои дни рождения? Как они проходили в кругу семьи? И сегодня мы беседуем о том, как в семье Сталина отмечались дни рождения членов семьи и самого Иосифа Виссарионовича.

А.С.: Больших празднований дома по поводу дней рождения кого бы то ни было не устраивалось. В 1928 году, когда мне исполнилось 7 лет, Сталин пришёл с работы домой в день моего рождения и сказал: «Есть книга «Робинзон Крузо», написал её Даниэль Дефо. Там говорится, как человек после кораблекрушения попал на необитаемый остров и жил один. Он был сильным, не пал духом, многому сам научился, потом научил другого. А если бы он пал духом, распустил нюни, то погиб бы». И подарил мне эту книгу. В 1929 году он подарил мне деревянный письменный прибор и книгу Киплинга «Маугли». Рассказал при этом, как мальчик попал в лес к животным, и они стали его друзьями. Добавил: «Друзья могут быть разные. Если ты их любишь и уважаешь, то они тебе всегда помогут, защитят. Если у тебя нет друзей, ты никого не любишь, и тебя никто не любит, то ты погибнешь в трудную минуту». В 1933 году он мне на день рождения подарил портативный патефон с пластинками. Это были записи классики, русская народная музыка, арии из оперы «Граф Люксембург», военные марши, музыка Вагнера, вальс «Блюмен геданке» («Благодарность цветов») на немецком, песни «На сопках Маньчжурии», «Варяг».

Корр.: Он сам покупал эти пластинки специально вам в подарок?

А.С.: Этого я не знаю. Патефон и пластинки были уложены в чемоданчик, который и сейчас у меня цел, как и патефон.

В 1930 году Васин и мой день рождения справляли в городе. Надежда Сергеевна пригласила заниматься с нами молодого Александра Фёдоровича Лушина, он закончил биологический факультет университета, но очень любил театр и прекрасно рисовал. Потом окончил академию художеств и более 30 лет работал главным художником театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, стал заслуженным деятелем искусств, народным художником. Он нам объяснил, как сделать театр теней. Теневой театр устроили так: соорудили экран из кальки, вырезали фигурки – персонажей сказки Пушкина «О попе и работнике его Балде». Василий был хороший рукодел, нам удалось все фигурки изготовить. И вот в наш день рождения мы осуществили эту постановку.

Зрителями были все домашние, ребятишки и родственники, в том числе отец Василия. Я читал текст, а Василий сзади за экраном показывал эти фигурки. Отец его очень смеялся, ему понравилось, он комментировал эту сказку.

Вообще он никогда ничего плохого не говорил о религии, никогда ни одного камушка в сторону религии не бросил, но здесь говорил о жадности и скупости этого попа и о силе и ловкости Балды. И сказал, что за жадность наказывают, а за смелость и труд полагается награда.