Путь сквозь тень - Сергей Алексеевич Евтушенко

сзади и без малейших усилий подняли в воздух. Уши тут же заложило от громогласного хохота, а за ним последовал не менее громогласный радостный рёв:

— Мила, тормози своих болванов! Макс тут! Макс вернулся!

Когда Уилл наконец соизволил разжать свою стальную хватку, меня уже окружала гильдия «Сердце мира». Не в полном составе, правда — не хватало Юки. Дея тоже отсутствовала, но этот факт, признаться, меня не печалил.

Ребята изменились. Если бы я всё время находился с ними рядом, то даже бы не обратил на это внимания, но сейчас перемены бросались в глаза. В первую очередь уровни — когда я в последний раз видел Милу, Рона и Уилла, они были семнадцатого, семнадцатого и шестнадцатого соответственно. Теперь над Роном и Уиллом висели две аккуратные двадцатки, а Мила вырвалась вперёд аж до двадцать второго. Я и раньше на их фоне казался недокачаным нубом, а теперь и подавно.

Даже если не обращать внимания на цифры уровней над головой, статы моих согильдийцев отражались и на их внешности. Уилл явно вложился в силу — его и без того впечатляющая мускулатура стала рельефной. Если бы он решил побороться на руках с охранным автоматоном, я бы дважды подумал, на кого ставить. Ронан, напротив, выглядел более худощавым, хотя и не менее опасным, чем раньше. Он где-то оставил свой неизменный кольчужный доспех, сменив его на серо-зелёный наряд охотника. Мила не слишком изменилась — в общем-то, ей это и не требовалось, зато переоделась в комбинезон механика с сотней карманов. Вместо шлема на её голове красовались массивные очки, напоминающие смесь прибора часовщика и бинокля — сейчас сдвинутые на лоб. Сколько бы времени ни прошло, пока я отсутствовал, ребята явно не теряли его даром.

При этом, Ронан и Мила разглядывали меня с гораздо большим удивлением, чем я — их. Уилл же просто терпеливо ждал, пока мы насмотримся друг на друга.

— Охренеть, — разорвал молчание Ронан. — Вот это я понимаю, постучали. Сразу надо было дуб брать.

— До этого сосной били? — осведомился Уилл.

— Ага.

— А я говорил!

Мила не торопилась вступать в обсуждение, вместо этого молниеносным движением опустив очки на нос и уставившись на меня через круглые выпуклые стёкла. Ей понадобилось добрых три секунды, прежде чем вновь сдвинуть свой инструмент на лоб — и молча обнять меня так крепко, что хватка Уилла показалась ещё терпимой. Это было одновременно ужасно приятно и совершенно невыносимо.

— Рёб… ра… — прохрипел я, и только тогда объятия слегка ослабли.

— Не, ну ты видел? — хмыкнул Ронан, в притворном возмущении поворачиваясь к Уиллу. — Что мне сделать, чтобы она меня так обнимала? Может, тоже свалить к чёрту на рога на полгода?

Уилл ответил что-то в тон, но я уже не слушал. Полгода, значит. Шесть месяцев. Ровно в два раза дольше, чем я предположил, но всё ещё не сто лет. Итого чуть больше девяти месяцев «игры» в Аниму, странного существования в другом мире в бессмертном теле на правах чужака.

Что же, всё могло быть гораздо хуже.

— Хуже всего было, когда мы реснулись после того замеса в пещере.

Уилл принялся за готовку, Мила занималась автоматонами, а Ронан взял на себя рассказ о том, как гильдия «Сердце мира» провела последние полгода. На мои осторожные вопросы о Дее я получил порцию невесёлых смешков и заверения, что её здесь нет и не будет.

Мы сидели за крепким деревянным столом посреди небольшого палаточного городка, сооружённого ребятами в роще неподалёку от Врат. Они могли устроиться и в старом гарнизоне, но во-первых оставался небольшой шанс возвращения имперских войск, во-вторых там было неуютно, в-третьих — накатывали неприятные ассоциации. В свою очередь, палатки были хорошо замаскированы, предоставляли комфорт и защиту от комаров, а также позволяли в случае необходимости быстро сняться с места и отступить.

— Вообще не вдупляли, кто есть кто, — продолжал Ронан. — Я даже Уилла не узнал, прикинь? Он мне с малых лет как брат, считай, а тут стоим и тыкаем друг в друга мечами, как в грёбаной мексиканской дуэли. Башка раскалывается, память отшибло напрочь, что про «Аниму», что про реал, только страшно — звиздец. Так страшно, что ноги отказали и язык отсох — ни поговорить, ни сдвинуться с места.

— Отпустило? — коротко спросил я.

— Не сразу. Грохот какой-то был, или рокот, а как стихло, мы так и сели там, где стояли. Потом уже дошло, что это Врата закрылись. Мозги прочистились, память стала как после обычного реса, а вот ноги еле держат. Вышли из казарм, друг друга за плечи держим, шатаемся, а там в нас Мила из арбалета целится…

— Вы чуть дверь не вышибли, когда выходили, — фыркнула Мила, подкручивая что-то в механических внутренностях одного из своих «болванов». — А ты на двуручник опирался, как на палку. Скажи спасибо, что не пристрелила.

Ронан благодарно кивнул без тени иронии.

— Короче, собрались вчетвером, пообщались, кое-как разобрались, кто есть кто. О Дее тоже вспомнили быстро, но она не торопилась возвращаться. Про тебя Юки первая вспомнила, недели не прошло. Где Макс, говорит, куда делся? И на следующий день тоже спрашивает, а там и у нас память прояснилась. Реально, где Макс?

— Где-где, — проворчал я. — В глубокой… пещере, тоже ни черта не соображал.

— До пещеры мы ещё дойдём, — ухмыльнулся Ронан. — Сперва мы решили тебя поискать снаружи. Разделились, начали прочёсывать окрестности. Затем я вспомнил, что у тебя последний сэйв был хрен знает где, в нашем старом лагере в Пепельной чаще. Достал лошадь, рванул туда, врубил скилл на выслеживание. И куда, ты думаешь, вели твои грёбаные следы?

Чего тут думать-то. Назад, ко Вратам Безмолвия.

Ронан расхохотался, глядя на моё виноватое лицо.

— Ничего, ничего, мне только на пользу было побегать туда-сюда. Выяснилось, что без Деи память возвращалась гораздо быстрее, соображалка завертелась на полную. Стало ясно, что всё это время нас кормили отборным говном.

Со стороны полевой кухни донеслось недовольное «Эй».

— Да не ты, Уилл, — отмахнулся Ронан. — Дея кормила. Полными, сука, ложками. Макс, ты знал, например, что она убивала нас по кд?

Я покачал головой. Не знал, но это было вполне себе в её стиле.

— Не убивала сама, конечно, но давала умирать, — добавила Мила, стягивая с головы очки механика и утирая пот — день