Багдадская встреча. Смерть приходит в конце (сборник) - Агата Кристи

Вернувшись по петляющему проулку на улицу Рашида, Виктория уныло поплелась в отель, глядя перед собой невидящими глазами и не замечая никого и ничего вокруг. Стараясь не думать о своем бедственном положении (одна в Багдаде и без денег), она сосредоточилась на докторе Рэтбоуне и общем впечатлении об «Оливковой ветви». Эдвард, отзываясь о своей работе, сказал, что там «что-то нечисто». Что нечисто? Имел ли он в виду доктора Рэтбоуна или саму «Оливковую ветвь»?

В отношении доктора никаких подозрений у нее не возникло: еще один заблудший энтузиаст, взирающий на мир через розовые очки идеализма и предпочитающий не замечать действительности.

Так что же имел в виду Эдвард? Ничего определенного он не сказал. Не потому ли, что и сам ничего конкретного не знал?

Возможно ли, что доктор Рэтбоун – жулик, организовавший грандиозное мошенничество?

Мягкое обаяние его манер еще не рассеялось, и Виктория покачала головой. Поведение доктора заметно изменилось, как только она заговорила об оплачиваемой работе. Он явно предпочитал, чтобы люди работали на него бесплатно. А это, по мнению Виктории, служило верным признаком здравомыслия.

Мистер Грингольц определенно был бы того же мнения.

Глава 12

Виктория вернулась в отель, изрядно стерев ноги. С травянистой террасы до нее донесся бодрый голос Маркуса, разговаривавшего там с худощавым, непрезентабельного вида мужчиной средних лет.

– Выпейте с нами, мисс Джонс! Почтите своим вниманием. Мартини? «Сайдкар»?[11] Позвольте представить – мистер Дэйкин. Мисс Джонс, из Англии. Итак, моя дорогая, что будете?

Виктория согласилась на «Сайдкар» и «вот те милые орешки», вспомнив, что именно орехи считаются питательным продуктом.

– Вам нравятся орехи! Иисус! – Маркус отдал какое-то распоряжение на арабском. Мистер Дэйкин печальным голосом сообщил, что будет лимонад.

– Это просто смешно, – заявил Маркус. – А вот и миссис Кардью-Тренч! Вы знакомы с мистером Дэйкином? Что вам предложить?

– Джин с лаймом. – Миссис Кардью-Тренч небрежно кивнула Дэйкину и, повернувшись к Виктории, добавила: – Вы раскраснелись.

– Много гуляла, осматривала достопримечательности.

Принесли напитки. Виктория налегла на фисташки и съела немного картофельных чипсов.

Между тем на террасу поднялся невысокий плотный мужчина, которого гостеприимный Маркус представил Виктории как капитана Кросби. Судя по тому, как вытаращился на нее новый знакомый, она решила, что он весьма подвержен женским чарам.

– Недавно прибыли? – поинтересовался капитан.

– Вчера.

– То-то я раньше вас не видел…

– Очень милая и красивая девушка, правда? – расточал похвалы Маркус. – Такая гостья – большая радость. Я устрою для нее пир, очень-очень хороший пир.

– И цыплята будут? – спросила с надеждой Виктория.

– Да-да. И цыплята, и фуа-гра – страсбургский паштет, и, может быть, икра, а потом у нас будет рыбное блюдо – очень вкусное! – с рыбой из Тигра, с соусом и грибами. А потом будет фаршированная индейка, приготовленная так, как готовят у нас дома, – с рисом, изюмом и специями. Очень-очень вкусно, но такое блюдо нужно есть много – не чуть-чуть. Или, если пожелаете, можно сделать стейк. Настоящий, большой и нежный стейк – я сам об этом позабочусь. У нас будет долгий-долгий обед. Все будет очень хорошо. Сам я не ем – только пью.

– Да, чудесно, – едва слышно произнесла Виктория. От живописного описания всех этих лакомств у нее закружилась голова. Неужели Маркус действительно устроит такой пир, а если да, как скоро это может случиться?

– Мне казалось, вы уехали в Басру, – заметила миссис Кардью-Тренч, обращаясь к Кросби.

– Вернулся вчера, – ответил капитан и посмотрел на балкон. – Что это там за разбойник? В чудно́м плаще и здоровущей шляпе.

– Так это же сэр Руперт Крофтон Ли, – отозвался Маркус. – Прошлым вечером его привез из посольства мистер Шрайвенхэм. Очень приятный господин, очень известный путешественник. Пересекает на верблюдах Сахару и совершает восхождения на вершины гор. Беспокойная и опасная жизнь. Мне такая не по вкусу.

– Так это он самый? – уточнил Кросби. – Читал его книгу.

– Я летела с ним в одном самолете, – вставила Виктория.

Оба англичанина – или ей это только показалось – посмотрели на нее с интересом.

– Ужасно заносчивый и самодовольный тип, – неодобрительно высказалась Виктория.

– Я знала его тетку в Симле, – сказала миссис Кардью-Тренч. – Вся их семья такая. Умные, этого у них не отнимешь, но и избытком скромности не страдают.

– Сидит там с самого утра и ничего не делает, – с оттенком неодобрения заметила Виктория.

– Это из-за желудка, – объяснил Маркус. – Ничего не принимает. Печально.

– А мне вот непонятно, – подала голос миссис Кардью-Тренч, – почему вы никак не худеете, хотя и никогда не едите.

– Все дело в питье. – Маркус глубоко вздохнул. – Я слишком много пью. Сегодня приезжает моя сестра с мужем, и я буду пить и пить, чуть ли не до самого утра. – Он снова вздохнул и, как всегда неожиданно, крикнул: – Иисус! Иисус! Принеси то же самое.

– Мне ничего не надо, – спохватилась Виктория.

Мистер Дэйкин тоже отказался и незаметно удалился, а Кросби поднялся в свой номер.

– Как обычно, лимонад? – Миссис Кардью-Тренч щелкнула ногтем по стакану Дэйкина. – Плохой знак.

Виктория спросила, почему это плохой знак.

– Когда мужчина только пьет, он одинок.

– Да, моя дорогая, – согласился Маркус. – Тут вы правы.

– А он действительно выпивает?

– Потому и повышения не получает, – сказала миссис Кардью-Тренч. – Держится за свое место, а на большее и не рассчитывает.

– Но он очень хороший человек, – великодушно отозвался Маркус.

– Какое там! – отмахнулась миссис Кардью-Тренч. – Ни рыба ни мясо. Работает спустя рукава, занимается пустяками, ни стойкости, ни хватки. Приехал на Восток и опустился. Не он первый, не он последний.

Поблагодарив Маркуса за угощение и отказавшись от предложенного второго коктейля, Виктория поднялась в свою комнату, разулась, легла на кровать и задумалась. Трех с небольшим фунтов, до которых сократился ее капитал, едва ли хватит на оплату номера и питания. Если и дальше держаться на коктейлях, орешках, оливках и картофельных чипсах, то можно, пользуясь расположением владельца отеля, протянуть еще несколько дней. Но рано или поздно он предъявит счет, и сколь долго тогда согласится ждать оплаты? Этого она не знала. Разумеется, Маркус не столь беспечен в денежных вопросах, как могло показаться на первый взгляд. Ей бы, конечно, следовало найти гостиницу подешевле. Однако где и как искать такую? В первую очередь и как можно скорее необходимо найти работу. Но, опять-таки, куда здесь обращаются за работой? И за какой работой? У кого можно спросить совета? Как это унизительно – оказаться практически без гроша в чужом городе, где ты никого и ничего не знаешь… Виктория не сомневалась: ей бы только освоиться немного, понять, что и как, и тогда бы уж она своего не упустила. Знать бы, когда Эдвард вернется из Басры… А вдруг (вот ужас!) он совсем ее забыл? И какого черта она вот так, не подумав, сорвалась с места и понеслась в Багдад? В конце концов, кто такой Эдвард и чем он занимается? Всего-навсего обычный молодой человек с обворожительной улыбкой. И как его фамилия? Знала б – могла бы, по крайней мере, телеграмму отправить. Хотя нет, не могла бы – она ведь даже не знает, где он живет… Она ничего не знает – вот в чем проблема. Отсюда и отсутствие простора для маневра.

А еще плохо то, что ей не к кому обратиться за советом. Маркус – добрый, но выслушать толком не может. К миссис Кардью-Тренч нельзя – та с самого начала приняла ее с недоверием. Миссис Гамильтон Клипп уехала в Киркук. И к доктору Рэтбоуну не пойдешь…

Надо раздобыть денег или найти работу. Любую работу. Присматривать за детьми, наклеивать марки в конторе, прислуживать в ресторане… Иначе ее отправят к консулу и вышлют в Англию, и она уже никогда больше не увидит Эдварда…

На этом месте Виктория, совершенно вымотанная переживаниями, и уснула.

Проснувшись через несколько часов, она, решив, что, как говорится, если суждено быть повешенным за ягненка, почему бы не украсть овцу, спустилась в ресторан и не отказала себе в удовольствии отведать всего, что привлекло ее в отнюдь не скудном меню. Закончив, она почувствовала себя слегка отяжелевшим удавом, но определенно пришла в гораздо лучшее расположение духа.

«Что толку изводить себя беспокойством, – решила Виктория, – отложу-ка я все до завтра. Может, что-нибудь подвернется, или я что-то придумаю, или, наконец, Эдвард вернется…»