Навеки твоя - Кэтлин Гаррингтон

— Можете даже не сомневаться, — предупредила она, презрительно фыркнув.

Но глаза выдавали ее истинные чувства: в них была тревога, которая с каждой секундой усиливалась. Подобрав одной рукой подол юбки, Франсин решительно шагнула вперед. — К тому же вы все неправильно поняли. Вам нет необходимости выглядывать в коридор. Я ни от кого не прячусь. В том числе и от отвергнутого поклонника.

Это, конечно, была явная ложь.

И снова Лахлана поразило то, как неумело и наивно она пытается обмануть его. Несмотря на то что она была представителем пэров королевского двора Тюдоров и при этом еще и вдовой, ее глаза тем не менее выражали простодушие и наивность. Она обладала всеми прекрасными качествами, всеми достоинствами, которыми надлежит обладать титулованной английской аристократке. Он подумал, что среди этих достоинств должны быть еще и утонченность и изысканность, но этого ей как раз и не хватало.

— Если вам не хочется общаться с отвергнутым любовником, то почему вы прячетесь в моей комнате? — спросил Кинрат и стал, скрестив на груди руки. Он понял, что Франсин хочет уйти, и пытался задержать ее.

Опустив голову, графиня принялась рассматривать кружево, которым был отделан лиф ее атласного платья. Прекрасные глаза были скрыты длинными, роскошными ресницами.

— Я пришла к вам по просьбе принцессы Маргарет. Сегодня утром мы отправляемся в дорогу, и ее высочество хотела узнать, есть ли у вас все необходимое для того, чтобы подготовиться к отъезду, — сказала она.

Ее ложь была такой неубедительной и бесхитростной, что он едва сдержался, чтобы не расхохотаться.

— Передайте ее высочеству, что я высоко ценю ее заботу обо мне и благодарю за то, что она послала ко мне одну из своих фрейлин. Я, честно говоря, не ожидал, что ко мне будет проявлено такое исключительное и очень необычное внимание.

Франсин нахмурилась. Ей, судя по всему, не понравился его намек на то, что такой презренный пират, как он, удостоился особого отношения со стороны члена королевской семьи. Впрочем, и с ее стороны тоже. Ведь именно этим она объяснила свое неожиданное вторжение в его спальню.

Ожидая, пока эта предприимчивая дамочка поймет, что угодила в свой собственный капкан, Кинрат, воспользовавшись моментом, любовался ею.

Она была настоящим воплощением женственности и нежности. Мягкие, округлые формы, лицо нежно-кремового цвета. Голубое утреннее платье с глубоким вырезом и туго затянутым корсажем выгодно подчеркивало ее соблазнительные формы. Посмотрев на висевший на серебряной цепочке медальон, он перевел взгляд на откровенное, по моде, декольте. Потом поднял глаза выше. К круглому головному убору, отделанному полудрагоценными камнями, была прикреплена тончайшая шерстяная вуаль, под складками которой можно было увидеть ее золотисто-каштановые волосы. Разделенные над гладким лбом пробором, они волной ниспадали на спину.

Медленно подняв глаза, Франсин посмотрела на него, и лучезарная чарующая улыбка тронула ее губы. На одной щеке у нее появилась прелестная ямочка.

Господи, да леди Франсин Уолсингхем так прекрасна, что запросто может выманить золотой соверен, зажатый в кулаке сборщика налогов!

— Вы являетесь официальным представителем короля Джеймса, сказала она так, как будто бы это все объясняло, и сразу сменила тему разговора. — Надеюсь, вчера вечером вы хорошо повеселились и вам понравились танцы.

— О да, — ответил Лахлан, с радостью последовав новому повороту в беседе. — Жаль только, что вы так рано ушли вместе с другими вдовами, после того как поссорились с маркизом.

— Интересно, почему вы так сожалеете об этом?

Он пожал плечами, изображая полное безразличие.

— Я надеялся, что смогу еще раз потанцевать с вами. К тому же такая прелестная девушка не должна спать одна.

Ее губы изогнулись в ехидной усмешке, а на лице появилось высокомерное выражение.

— Вы совершенно напрасно беспокоитесь, лейрд Кинрат, — ответила Франсин, надменно усмехнувшись. — Да, я поссорилась с маркизом, но это вовсе не значит, что я спала одна.

Она направилась к двери и, когда обходила лейрда, посмотрела ему в глаза. На этот раз взгляд был открытым и вполне искренним. И он всем своим нутром почувствовал, что графиня, скорее всего, сказала правду.

Возможно, виной тому было дерзкое веселье в ее голосе.

Возможно, аромат лаванды, который проплывал возле него легким облачком.

А может быть, пара блестящих карих глаз, которые смеялись над ним и в то же время соблазняли его.

Неважно, что именно послужило причиной, но он вдруг почувствовал, как ревность — это чувство, которое Лахлану еще не доводилось испытывать, — впившись в него своими острыми когтями, разорвала на куски маску безразличия, которую он на себя надел. Стоило ему только представить ее в постели с другим мужчиной, как он почувствовал, что в нем проснулся дикий, первобытный зверь, прежде дремавший где-то в глубинах его естества. По всему телу прокатилась горячая волна желания, до краев наполнив сердце. Ему захотелось заявить во всеуслышание, что эта очаровательная, соблазнительная женщина, с которой он был знаком всего один день, принадлежит ему одному.

Когда Франсин проплывала мимо него, нахально задрав свой маленький носик, Лахлан протянул руку и схватил ее. Проведя рукой по мягким складкам вуали, он запустил пальцы в ее длинные шелковистые локоны и легонько сжал их в ладони.

— Если вы согласитесь разделить со мной ложе этой ночью, леди Уолсингхем, — произнес он хриплым голосом, — то я обещаю, что вы забудете всех мужчин, которые были с вами прежде.

Его лицо было всего в каком-то футе от ее лица, и она, онемев от изумления, подняла глаза и посмотрела на него. Темные изогнутые ресницы обрамляли ее округлившиеся от ужаса глаза. Рот был слегка приоткрыт. Облизав кончиком языка верхнюю губу, она нервно сглотнула слюну.

То, что она была так близко и он сжимал в объятиях ее соблазнительное тело, породило в горце такое искушение, перед которым даже святой не смог бы устоять.

Кинрат еще ближе притянул ее к себе и, почувствовав мягкие груди на своей обнаженной груди, наклонил голову и прижался губами к ее губам.

Прикосновение его теплых губ было настолько завораживающим, что Франсин даже не попыталась вырваться из крепких объятий шотландца.

В отличие от тех, кто целовал ее прежде, Кинрат не впился своими губами в ее губы, требуя, чтобы она ответила на навязанный ей поцелуй. Он просто нежно сжал губами ее верхнюю губу и осторожно потянул, потом стал соблазнительно покусывать ее, как бы приглашая ответить на его ласки. Ответить так, как она сама захочет.