Стигматы Палмера Элдрича (сборник) - Филип Дик

– Я не понимаю, — сказала Коллин, — почему это тебя огорчает? Неужели из–за того, что ошибка бросается в глаза? Однако в те времена она вряд ли была так заметна — кто в 1932 году мог знать, что Сталин не умел…

– А известно ли тебе, — снова заговорил Адамс медленно, тщательно подбирая слова, — на чем основывается надувательство в варианте «Б»? Ты хоть краешком глаза видела когда–нибудь этот фильм? По–моему, даже Броз никогда не видел вариант «Б», как, впрочем, и вариант «А».

Она задумалась:

– Нет, постой. В варианте «Б», сделанном для коммунистического блока в 1982 году… — Она поморщилась, пытаясь хоть что–нибудь вспомнить, потом сказала:

– Надо признаться, я уже очень давно не просматривала ни одну из серий варианта «Б».

Адамс сказал:

– Тогда начнем с самого главного тезиса документального фильма «Б».

Утверждается, что СССР и Япония стараются спасти цивилизацию. Англия и США являются тайными союзниками нацистов, Гитлера; они дали ему власть с единственной целью — натравить его на восточные страны, чтобы сохранить существующее равновесие сил. Нам это и так известно. Во время Второй Мировой войны Англия и США делали вид, что воюют с Германией, на самом деле только Россия сражалась на Восточном фронте; высадка в Нормандии (как она называлась? Второй фронт?) произошла только после того, как Россия уже победила Германию. США и Великобритания жадно бросились делить трофеи.

– Трофеи, — сказала Коллин, — которые по праву принадлежали СССР. Она чуть наклонила голову. — Но в каком месте фильма «Б» Фишер допустил техническую ошибку? Главные мысли фильма, как и варианте «А», вызывают доверие; кроме того, он использовал подлинные, отснятые в Сталинграде материалы.

– Да, подлинные. Настоящие и убедительные. Война и в самом деле была выиграна в Сталинграде. Но, — он сжал кулак, нечаянно раскрошил сигарету и выбросил ее в ближайшую пепельницу, — я не собираюсь просматривать заново вариант «Б». Несмотря на рекомендации монады–администратора. Я терплю поражение. Я перестал расти как профессионал, а это означает, что меня обойдут другие — и на этом моя карьера закончится. Я догадался об этом вчера вечером, еще до твоего отъезда. Сегодня я еще раз испытал это же чувство, когда услышал речь, написанную Дэвидом Лантано и понял, насколько она превосходит все то, что я пишу сейчас или напишу в будущем. А ведь ему всего девятнадцать лет, двадцать от силы!

– Дэвиду двадцать три года, — сказала Коллин.

Адамс удивленно посмотрел на нее:

– Так ты с ним знакома?

– Разумеется, он то приезжает в Агентство, то возвращается в «горячую зону», чтобы присматривать за своими железками. Он хочет, чтобы виллу строили в точности по его проекту. Мне кажется, ему нравится видеть, как ее строят, потому что ему известно, что он вряд ли увидит ее после завершения строительства. Мне он нравится, хотя человек он странный и загадочный, своего рода отшельник; приедет сюда, загрузит свою речь в «чучело», покрутится, поболтает немного с коллегами и снова уедет. Но какая оплошность допущена в варианте «Б», предназначенном для Нар–Пак, о которой знаешь только ты один и которую никто другой, даже Броз, не заметил за все эти годы?

Адамс ответил:

– Она допущена в том эпизоде, в котором рассказывается об одном из секретных визитов Гитлера в Вашингтон, округ Колумбия, во время войны, для бесед с Рузвельтом.

– О да — Фишера навел на эту мысль перелет Гесса в…

– Важная секретная встреча между Рузвельтом и Гитлером. Май 1942 года. Рузвельт информирует Гитлера, что союзники отложат высадку в Нормандии еще на год, так что Германия может бросить на Восточный фронт все свои войска, чтобы разгромить Россию. А также сообщает ему, что информация о пути следования конвоев с боеприпасами, направляющихся на Север России, будет регулярно передаваться немецкой разведке, возглавляемой адмиралом Канарисом. Так что подводные лодки фашистов смогут, собравшись «волчьей стаей», пускать их ко дну. Ты помнишь расплывчатые, снятые издали кадры, которые якобы снял «товарищ по партии», работающий в Белом доме? Гитлер и Рузвельт сидят на диване, и Рузвельт уверяет Гитлера, что тому не о чем беспокоиться — союзники будут бомбить Германию только по ночам и, как следствие, мимо целей. А всю информацию из России касательно военных приготовлений, расположения войск и тому подобного они будут передавать в Берлин не позднее чем через сутки после того, как она станет известна США и Великобритании.

– Они говорят по–немецки? — спросила Коллин.

– Нет, — раздраженно ответил он.

– По–русски? Для того, чтобы нарпаковские зрители понимали, о чем они говорят? Я уже так давно…

Адамс грубо прервал ее:

– Техническая ошибка допущена при съемках прибытия Гитлера на «секретную базу ВВС США», находящуюся возле Вашингтона. Просто невероятно, что ее до сих пор никто не заметил! Во–первых, во время Второй мировой войны у США не было ВВС.

Коллин удивленно посмотрела на него.

– Они тогда назывались «Воздушные войска» и еще не стали самостоятельным родом войск. Но это еще цветочки, всего лишь незначительная ошибка сценариста. Так, чепуха. Посмотри лучше сюда.

Он вытащил кассету из фильмоскопа, вставил новую и стал быстро перекручивать ее в поисках нужной ему шестнадцатой части. Затем откинулся в кресле и жестом предложил ей принять участие в просмотре.

Сначала Коллин смотрела молча.

– Вот прибывает реактивный самолет, — прошептала она, заходит на посадку, и ты прав, диктор называет это место базой ВВС США, и я смутно припоминаю…

– Реактивный самолет, — пробормотал Адамс.

Коллин остановила кассету и взглянула на него.

– Гитлер тайно посещает США в мае 1942 года, — пояснил Адамс, — на «Боинге–707». Да они же появились только в середине 60–х годов! Во время Второй Мировой войны был только один тип реактивного самолета — немецкий истребитель, но и он так и не был запущен в производство.

– Вот это да! — в изумлении вскричала Коллин.

– Но все прошло как по маслу, — сказал Адамс, — граждане Нар–Пака поверили этому фильму, ведь к 1982 году они уже настолько привыкли к реактивным самолетам, что позабыли о том, что в 1942 году существовали только, как они назывались? — Он никак не мог вспомнить.

– Турбовинтовые, — подсказала Коллин.

– Теперь я понимаю, — сказал Адамс, — почему монада–администратор отослала меня к этим первоисточникам, к работам Готтлиба Фишера, первого йенсениста, человека, по сути дела выдумавшего Талбота Йенси. К сожалению, он не дожил до того дня, когда идея его была воплощена в жизнь. Но, как бы то ни было, «чучела» были изготовлены, и два военно–политических блока воспользовались их услугами.

Монада хотела, чтобы я понял, что напрасно беспокоюсь о качестве моей работы. Слишком уж беспокоюсь, потому что во всей нашей работе, с самого ее начала, имеются недостатки. Когда ты, и я, и все остальные собираемся что–либо фальсифицировать, то рано или поздно наверняка допустим ошибку.

– Да, — кивнула она, — мы обыкновенные смертные. Мы не совершенны.

– Но странное дело, — продолжал Адамс. — О Лантано этого не скажешь.

Он меня просто испугал, и теперь я понимаю, почему. Он не такой как мы. Он — безупречен, или, по крайней мере, может таковым стать. Как это у него получается? Может быть, он не человек?

– Бог его знает, — нервно ответила Коллин.

– Не говори так, — сказал он, — почему–то мне бы не хотелось поминать всуе Бога из–за Дэвида Лантано.

Может быть, вся штука в том, думал он, что человек этот столь близок к силам, которые вызывают смерть. Ведь он живет в «горячей зоне» и это, убивая его, одновременно наделяет какой–то волшебной силой.

Он снова задумался о том, что смертен и что человек может существовать лишь благодаря шаткому равновесию биохимических ингредиентов.

Но Дэвид Лантано научился жить в самом эпицентре враждебных человеку сил и даже получать от этого выгоду. Как это ему удается? «У Лантано, подумал он, — есть право пользоваться чем–то таким, что нам недоступно. Я бы очень хотел узнать, как он этого достигает, я бы тоже хотел этому научиться».

Коллин он сказал:

– Я уже усвоил тот урок, который мне должны были преподнести документальные фильмы, сделанные в 1982 году, и могу закончить просмотр. Он поднялся, собрал кассеты. — А усвоил я вот что: сегодня утром я услышал и увидел материалы, представленные двадцатидвухлетним йенсенистом. И почувствовал страх. А потом просмотрел эти два варианта, и понял, что…

Она терпеливо, как мать, ждала, что он скажет.

– Даже Фишер, — продолжал он, — самый великий из нас, не составил бы конкуренцию Дэвиду Лантано.

Это он понял наверняка, но он не знал, по крайней мере пока, что это значит.