Кровь и слёзы Звёздного города (СИ) - Дало Лайа

- Ты понимаешь, как это абсурдно звучит – «просто поужинать в Элис Сай»? В одной из эксклюзивных рестораций Элисвиэля?

- Отец, это для нас она эксклюзивная, а для Тариэля просто любимое место. Его там хорошо знают, значит, он часто туда захаживает.

- Тариэля? Ты позволяешь себе называть высокородного по имени?

Крэшшш. А вот это уже серьёзный прокол.

Мастер Алун отставил стакан в сторону и очень устало вздохнул:

- Мара, девочка моя, что же ты делаешь? Тебе было мало того случая?

- Отец? ...

Откуда он…?

- Да-да, не удивляйся, я все знаю про йелла Акирэля, вернее, уже Мастера Акирэля. Но я не стал вмешиваться тогда, ведь ты только переступила порог второго совершеннолетия, тебе нужно было наделать собственных ошибок, чтобы понять правила игры. Но, похоже, ты ничему так и не научилась…

- Отец! Это был просто ужин!

- И просто поцелуй на ступеньках Библиотеки?

Вот же крэшшш! Маре хотелось выразиться грубее, но она побоялась, что не удержит крепкие ругательства и они вырвутся наружу.

- Отец…

- Что «отец»? Ты хоть понимаешь, из какого он Дома? Высокий Дом Аманэдэль, Любимые Светом. Тебе это хоть о чём-то говорит?

- Ветвь Первого Дома Алфихель. Я знаю, но он…

- Он? Хочешь сказать, что он из младшей семьи, раз живет в Элисвиэле, а не в Городе Древа? Всё верно, вот только его алеас, Мара, алеас… Луч Надежды. Я навёл справки. То, что он работает на Стражей – это так, разрешённые прихоти, видимость свободы и самостоятельности. А на деле, его признали перспективным старшие семьи, а значит, будут рассматривать, как хорошее приобретение для политического брака – высокий шанс одарённых и сильных детей. Как думаешь, при таком раскладе тебе хоть что-то светит кроме роли постельной игрушки на несколько ночей?!

- Отец!

- Что ты заладила «отец, отец»? Ты же уже не ребенок, должна понимать последствия и просчитывать свои действия. Если не бережешь свое сердце, то хоть побереги свою репутацию.

Непрошенные слёзы навернулись на глаза девушки. Слова Мастера Алуна больно, но очень точно били в её собственные страхи. Он был прав, кругом прав. Это она вновь позволила себе забыть своё место в этом Мире. Ослеплённая зарождающимися чувствами, чудесами эльфийской магии и обаяния, она потерялась в грёзах о несбыточном. Отец всего лишь вернул её на землю. Усилием воли загнав предательскую влагу обратно вглубь, Мара ровно произнесла:

- Я поняла тебя, отец.

- Прости, если был резок, но…

- Я знаю, ты заботишься обо мне и желаешь только добра.

Совсем крохотные нотки иронии прозвучали в голосе Мары, но правдивая горечь сказанных раннее слов слишком сильно её задела. Так сильно, что, когда Мастер Алун попытался сменить тему и расспросить её о работе и том самом библиотечном исследовании, девушка, сославшись на головную боль и усталость, поспешила покинуть гостиную и подняться к себе.

Привычная рутина вечернего туалета позволила немного успокоиться, а может и мятный ликер сделал своё дело. Так или иначе, но Маре удалось заснуть всего спустя час невесёлых раздумий. И почти без слёз. Она же сильная, ей не к лицу плакать. Даже в тишине собственной спальни.

Именно эта тишина и ударила по ушам первой. Звучит как-то дико, но факт оставался фактом – тишина оглушала. Будто бы вата, или того хуже, шерсть, забилась в уши, лишая одного из чувств. Впрочем, зрение тоже ничего не давало – полнейший мрак окружал девушку. Вначале ей показалось, что это просто глаза закрыты, но нет – она смотрела во Тьму широко распахнутыми очами. Тактильные ощущения? Может быть, они и были, но Мара не могла это проверить – руки и ноги её были крепко зафиксированы. Чем? Кажется, заклинанием, ибо прикосновений она не ощущала. Пожалуй, из всех чувств ей оставили только два – вкус и обоняние. Последнее, правда, различало лишь один запах – метала. А вот на языке вертелись горечь и соль. Соли было больше.

Сперва Некромантку посетило лишь недоумение – что это с ней произошло, почему неподвижна, почему так темно? Страх навалился внезапно, вместе с осознанием чужого присутствия. И пусть она не могла услышать шагов или дыхания, но зато она всей кожей ощущала, что совсем близко находится кто-то ещё. Кто-то, желающий ей зла. Мара была в этом абсолютно уверена. Ещё одна попытка пошевелить пальцами ничего не дала – кисти остались совершенно неподвижны, или же она их просто совсем не ощущала. В таком положении не сплести даже простейшей формулы… Бездна. Бездна была и на втором уровне зрения. Ничего. Совершенно ничего. Мрак. И вот тогда накатила волна ужаса.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мару испугала не темнота, но ощущение абсолютной беспомощности. Она была в полной власти чужой, злой воли…

А потом пришла боль. Нет, не так – БОЛЬ. Первые её отголоски зазвучали как раз со стороны рук, кисти стали выворачиваться, кости с противным хрустом ломались и крошились… О да, слух вернулся к девушке, но она совсем не была рада этому, так как всё, что она слышала – это противный звук, который предшествовал каждой новой вспышке боли. И она не смогла бы однозначно ответить на вопрос, что было ужаснее – звук или боль…

Секундная передышка и новая пытка. На этот раз острый укол пронзил её живот, а потом протянулся рдяной линией куда-то вглубь, заставляя задохнуться, почти потерять сознание. Но ей не дали уплыть в спасительное забытье. Хлёсткий удар по лицу вернул остроту восприятия. А потом снова боль. И снова удар. На этот раз кровь потекла по щеке из разбитого носа, добавив металлического запаха и соли.

Девушка уже даже не пыталась кричать. Горло надёжно перехватила невидимая рука, не давая вымолвить и звука. Не слышала она и своего мучителя, вообще никак не ощущала его. Только страх и чудовищную боль. Мара не знала, сколько времени прошло, может быть несколько минут, может быть, вечность, но внезапно пытка прекратилась. Глупая надежда всё ещё теплилась – это всё, это закончилось! Но новый удар, на этот раз в область груди, развеял иллюзию. Мастер как-то очень чётко осознала – она умирает, Грань уже распахнулась и душа её готова сделать последний шаг. И это показалось единственным возможным спасением…Смерть. Да, так будет лучше…

Но вдруг в кромешной тьме появилось что-то новое. Зелень. Зелёные нити зазмеились словно из ниоткуда, и с каждой секундой их становилось всё больше и больше. Мара удивилась дважды. Тому, что ещё может удивляться и этим нитям. Они были похожи… Яркая, ядовито-зелёная вспышка ослепила девушку и выкинула её сознание… В явь!

Бездна… Сон, всего лишь сон. Кошмар, каких у неё давно не бывало. Когда-то, в самом начале своего ученичества у Архимага, они ей снились довольно часто. Может быть не такие яркие, не такие реалистичные… А может быть, милосердное время немного приглушило краски.

Заснуть вновь удалось лишь под утро, и мозг Мары так устал от увиденного, что уже не зафиксировал ещё один образ, промелькнувший перед внутренним взором – высокие скулы, смуглая кожа, чёрные, как сама ночь волосы и тёмно-синие глаза, именно того цвета, что появляется перед самым рассветом…

Утро принесло с собой головную боль и ощущение общей разбитости – сказывалась бессонная ночь. Весеннее солнце попыталось было улыбнуться и улучшить настроение, но лишь заставило поморщиться – яркий свет резал глаза, делая головную боль ещё невыносимее. Впервые за последние годы Маре совсем не хотелось вставать и встречать новый, чудный день. Несмотря на свою не самую веселую профессию и не сказать, чтобы радужную жизнь, девушка считала себя оптимисткой, смело смотрящей в будущее – кому как не ей знать, что судьба в твоих руках и только от твоих усилий зависит, будешь ты успешным или нет. Именно с таким настроем она и вставала каждое утро, даже когда казалось, что причин для такой уверенности в своих силах нет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сегодня Мара предпочла бы остаться в тишине и безопасности собственной комнаты. Но у неё была информация, способная пролить свет на череду жутких преступлений, разве может она потворствовать своей слабости в такой ситуации? Никак нет. А значит нужно встать, умыться, одеться и спуститься к завтраку.