Полторы сосульки (Сборник фантастики) - Феликс Дымов

Неужели? Никогда? Никогда-никогда? Не полетит?!!

Как это говорила бабка Стешиха? Умение летать -- как совесть. Либо есть. Либо нет. И с этим уже ничего не поделаешь.

Может, тысячи людей рождаются, чтобы летать. И умея летать. Но им никто пока этого не сказал.

А человеку ох как хочется летать!

А она уходила...

И близость далью обернется,

И даль нас вновь соединит.

(Р.-М. Рильке)

Она сидела перед ним пружинисто, не горбясь, сцепив руки на столе и смотря ему прямо в глаза. И все же чувствовалось, что тело ее сегодня ровнее и напряженнее, чем всегда, что смотрит она не совсем уж точно из зрачка в зрачок, а чуточку влево, в край брови, что сцепленные пальцы не прикрывают, а нарочно подставляют под взгляд обручальное кольцо.

-- У тебя кольцо? -- спросил он, уловив, как жаждет она этого вопроса.

-- Да.

-- Фамилию не сменила? Она покачала головой.

-- Наше знакомство тоже начиналось с кольца, помнишь?

Он-то помнил. Тогда как раз встречали космонавтов. Народ еще не привык к полетам, приезд героев в Москву, после благополучной посадки, собирал ликующие демонстрации. Командированный на столичный завод, Радик с удовольствием присоединился к заводским ребятам. Заводчан при выходе предупредили: "Держитесь плотно, чтоб никто не примазывался. Посторонних сдавайте старшим групп". И хотя улицы были полны, посторонних не было. Колонна внезапно останавливалась, так же внезапно прибавляла шаг, растягивалась, чтобы тут же сгуститься, то и дело перемешивалась, от души изображая бурное ликование.

Кроме ближайших соседей, Рад почти никого не знал. Его самого едва не выставили, хорошо, начальник сварочного цеха улучил минутку, вступился, а мог бы и не поспеть: девушки из конструкторского отдела окружили его и заставили плясать лезгинку. Рад прибился к двум девушкам, болтал, пел, расспрашивал о Москве. Пока одна из них не заметила вдруг на его пиджаке институтский значок:

-- Ой, наше Адмиралтейство!

-- Положим, не ваше, а мое, -- возразил Рад. -- Я из Ленинграда.

-- Так я тоже.

-- Разве вы не заводская?

-- Говорю же нет. Я при подружке, она с завода. А мне очень хочется посмотреть.

-- Ну, ленинградцам можно, -- милостиво разрешил начальник сварочного, вовремя оказавшись там, где в нем больше всего нуждались, и нечаянно сыграв таким образом роль провидения.

-- Что ж, давайте знакомиться. Рад.

-- Я тоже рада.

-- Нет, мое имя Рад. Или Радик, Радий. Но так я не люблю.

-- Инка. Или Инна. Я по-всякому люблю, -- представилась Инна.

Рад пожал девушке руку. И обратил внимание на кольцо.

-- Что делать? -- Всевидящий начальник сварочного снова оказался тут как тут и картинно пожал плечами. -- Опоздал, брат.

Инна странно посмотрела на Рада и ничего не сказала. Вдвоем отправились гулять по столице, смотрели салют. Честно говоря, оба разочаровались: ленинградцы привыкли к подсвеченному контуру Петропавловки, к припудренным расплывающимся ракетным дымом мостам, к двум пышно расцветающим сполохам -в небе и в Неве. Красная площадь, со всех сторон уставленная домами, подобного эффекта не давала. Салюту не хватает простора: букеты разноцветных огней готовенькими взмывают из-за зданий и, не дожив, опускаются и сгорают где-то ниже крыш...

Инка с Радом сбежали с площади, долго бесцельно бродили по каким-то улочкам с цепочками дремлющих троллейбусов, по тупикам, по горбатым переулкам. Подъемы и спуски были опять-таки непривычны -- мостовые Ленинграда лежат в одном уровне, лишь лестницы, взломав парапеты, шагают под воду, да разнообразят городские плоскости дуги мостов...

-- У нас на каждом шагу каналы да набережные, -- причитала Инка. -Хоть бы пруд какой. Или фонтан.

Спросили дорогу к Москве-реке. Трое прохожих показали три разных направления. Решили пробираться наугад, ни к кому не обращаясь. К мосту выбрались под утро. Ровная крытая линия конструкций подмяла берег, далеко отступила от воды. Тяжелые на взгляд фермы сходились в сплошной туннель.

-- Обратил внимание, Рад? Женщина в метро приняла нас за молодоженов. -- Инка счастливо рассмеялась. -- Ты держал меня за руку, а она сидела напротив и ух как завидовала! Но знаешь, зависть добрая, теплая, я всей кожей ощущала...

-- Ей, конечно, невдомек, что ты чужая жена?

-- Естественно... Когда чужая, все гораздо быстрее и проще...

Как, еще быстрее? -- подумал Рад. Суток не прошло. Проще -- куда ни шло, это я согласен. Но быстрее...

Он догадался, что не временем меряется та быстрота, с которой люди находят друг друга, а чем-то неведомым, новым для него, ломающим все преграды и условности. Они с Инкой заглянули в иной мир, со своими масштабами и ценностями, и теперь осторожно и храбро обходили все, что могло снова отнять у них зыбкий, необходимый обоим союз. Это не походило на фатальность внезапно вспыхивающей связи чужих супругов. Он и сам однажды в электричке заглянул случайно в глаза молодой женщине и увидел в них такое огромное и естественное "да" -- только сегодня и только для него одного! -что понял: пути их скрестились, еще до вечера они будут близки. Двадцать минут до города как раз хватило для знакомства, он не ошибся. Да и невозможно было ошибиться в том единственном случае, когда наперед знаешь, как все будет просто, легко и необременительно. Они сошлись и разошлись, не задев друг друга, не оказав никакого взаимного влияния, и больше никогда не встретились. Но в тот день не могли не быть вместе.

По закону соприкосновения, который Рад только что придумал и вывел, их взаимопроникновение с Инкой было идеальным. Оно даже испугало его своей неожиданностью и полнотой. Вот жили до сих пор два человека порознь, один не подозревал о существовании другого. Однако случайность выбора, случайность встречи была предопределена заранее. Не какой-то там сомнительной судьбой, в которую все же все мы украдкой верим. А созвучием, сонастроенностью, особого рода обнаженностью, которая и проявиться-то может только от короткого замыкания друг на друга.

Рад искоса посмотрел на Инку. Она гулко ступала по мосту удивительно плавной, широкой и вместе с тем замедленной походкой, будто раскачивала мост своими шагами. Мост отвечал ей, льнул к ее ногам.

-- Почему ты вспомнила метро?

-- Туннель!-- Инка махнула рукой вперед, на сходящиеся фермы.

-- Эх ты, чужая жена! -- Он поднес к губам Инкину руку, подышал на кольцо, чтоб оно затуманилось.

-- Чудик. Не чужая. И не жена. -- Инка рассмеялась. -- Я ведь не замужем.

Вряд ли в этот момент лицо Рада сильно отличалось от театральной маски, воплощающей изумление. Наверное, поэтому Инка, не ожидая вопроса, постучала ногтем по кольцу:

-- Это -- чтобы мужики не липли. Между прочим, помогает...