Лидер «Свободы» 4 - Джон Голд

Ты восполняешь пустоту в душе тем, что считывает твоя психометрия. Чужие чувства, эмоции, видения. Всё то, что другие оставили в виде отпечатка на ткани мироздания. Материя, вещь не постоянная. Как лед становится водой, а до этого был лишь энергией стихий. Оттого и твое чутье опасности реагирует на то, что ещё не произошло, но вот-вот случится. Ты постоянно поглощаешь знания о себе, прямо из купели знаний мира. У моей мамы, ситуация несколько иная. Родители намеренно не дали ей имя при рождении. Оттого она бесконечно поглощает знания из мира, словно они энергия порядка. Её врожденный дар — это абсорбция и преобразование любых структурированных энергий в энергию порядка. Вы оба поглощаете что-то извне, дабы почувствовать своё место в мире. Она энергию, а ты чужие знания, эмоции, переживания.

Теперь понятно. Молча указываю рукой на стеклянный бассейн. Вопрос не задан, но суть та же. Почему я чувствую от него некое давление⁈

— «Ответ», Самойлов. Ты чувствуешь его, когда он близко. — Начало улыбается. — В плане получения нужных знаний, твой дар и навык… в общем, ты некая аномалия Системы. Такого не должно быть. Ты чувствуешь запах… хмм… скорее след тех знаний, которые ищешь. А мозг интерпретирует эти ощущения, как давление в груди, предчувствие или шило… кхм… суть ты понял. Без преувеличения это можно назвать твоим уникальным шестым чувством.

Безымянная зарыдала ещё сильнее. Разговор прервался, Томас принялся утешать мать, сделав свою голограмму материальной. Видя их, я не знал, как все это передать или описать. Уж больно резкий поворот событий.

Начало не бог, проснувшийся от спячки. Он сверхчеловек, заперший себя внутри Системы, дабы у Земли был шанс на спасение в битве с Авалоном. Ему знакомы чувства и эмоции, потому он знает, что Безымянная пришла сюда дабы найти прощение. Но все те два года, что она здесь была, Томас не мог ответить ей, пока не появится инструмент в моем обличии. Начало скован ограничениями от Системы.

Разговор возобновился так же внезапно, как и прервался.

— Четыре месяца и семнадцать дней. — Томас, отойдя от матери на шаг, указал пальцем на свой ангельский нимб… точнее на потолок над ним. — Вот сколько Земле и людям осталось жить.

— Эльфы? — Торвальд нахмурился. — П-прощу прощения. Это первое, что пришло на ум.

— Верно, мистер Юргенс. — Томас благосклонно кивнул и перевел взгляд на уже успокоившуюся мать. — Мам, я не весь мир, а лишь его часть! Посмотри на ситуацию иначе. Твоему сыну досталась самая ответственная и удивительная работа в мире. Присматривать за всем человечеством. Корабль-материк Авалон, замедлил ход в межмировом пространстве. Это стало следствием того, что эльфы десять лет назад начали среди своих граждан инициировать новых пользователей Системы. Мощность их двигателя упала на тридцать процентов. Но заплатив скоростью хода, они смогли увеличить свой военный потенциал впятеро, относительно того, что был в прошлый раз.

Начало погладил Безымянную по голове.

— Мам, я ни о чем не сожалею. Жизнь это момент здесь и сейчас. Я перевернул весь мир, чтобы найти тебя. А ты прошла через Лигу, Конкорд и Ассоциацию, собрав все мои подсказки. Все хорошо! Нам надо продолжить жить. — Начало отстранился от Безымянной и перевел взгляд на меня. — Кристоф! За следующие четыре месяца надо успеть сделать три вещи. Любому из Системных Государств надо открыть ветвь подсистемы благородных. Скажем так, это наследуемые по крови бонусы. Чтобы её открыть твой… товарищ с фамилией Годслейб вкурсе всех нюансов. Можешь раскрыть ему детали нашего разговора. Во вторых, ты! И только ты, Самойлов, сможешь найти плащаницу Иисуса…

— Эм… — Удивленный Торвальд переступил с ноги на ногу. — П-простите. Того самого Иисуса?

Начало улыбнулся и коротко взглянул на молчуна.

— Вы все верно поняли, мистер Юргенс. Того самого Иисуса, который после смерти физического тела вознесся и покинул мир Земли.

Томас не произнес очевидного. Мой дар и навык Психометрии могут считать данные с плащаницы Иисуса и подсказать, как найти путь на Плато Ленг. Вот он, ключ от двери, что связывает Землю с соседними мирами.

— Кристоф, — Начало сдержанно улыбнулся. — Вам надо поднять ступень своего развития. Это третий и самый важный пункт. По моим подсчетам, на сканирование плащаницы потребуется минимум пять тысяч единиц энергии порядка. Минимум! Из-за ветхости предмета у вас будет всего одна попытка. Всё же, вознесение произошло аж две тысячи лет назад. А нужные данные сокрыты среди прочих.

Отведенное на диалог время утекало. Это чувствовалось в том, как ведет себя Томас. Я хотел расспросить про других Основателей, как в голове сразу возник ответ «Трое покинули мир Земли, через окно Системы. Одна возродилась в Южной Корее. Один вселился в своего клона. Такова их награда.»

Вопросов в голове роится целая куча, но Томас снова меня опередил. Он указал рукой на стеклянную ванну с которой я считывал данные.

— Самойлов! Возьмите фрагмент стекла для следующего сеанса психометрии. На ваше личное хранилище, не действуют ограничения, наложенные на Разлом.

Сделав быстрый шаг Томас напоследок сгреб мать в охапку.

— Ма, ты приятно пахнешь!

— Томас, я…- Безымянная ответила на объятья.

Начало начал исчезать. Голограмма стала рассыпаться на фрагменты.

— Увидимся в следующий раз, — Донесся голос Начала из опустевшей лаборатории. — Когда считаете данные с плащаницы. А теперь… вам пора на выход. Вас там ждёт кое-кто с фамилией Грозный!

Следом в голове же раздался тихий голос «Плащаницу Иисуса уже кто-то выкрал из Ватикана. Именно оригинал, а не подделку из Турина. Советую начать поиски оттуда. Верь своему чутью, Самойлов!»

Глава 7

Ватикан

03:07, Мурманск, 15 августа 2030 года

Разлом-спецхранилище под Мурманском, Российская Империя

Покинув подземный грот со скрытой пристанью и ледоколами, мы вернулись на берег. Портал, ведущий из Разлома на Землю, стал в два раза больше. Видимо его размеры подстроились под габариты монстров, которые в случае Прорыва выйдут наружу. До нашего появления тут обитал скелет-гигант, ростом под две сотни метров.

Создав из песка нам три скамейки, я заодно разжег небольшой костерок прямо на пляже. В мире Разлома уже вечерело. От воды подул теплый ветерок.

До начала Парижского Аукциона осталось семь часов. Есть время подумать и разложить все по полочкам.

— Не понимаю. — Первым нарушив затянувшееся молчание, Торвальд сокрушенно покачал головой. — Все это неправильно. Будто войдя в этот Разлом под Мурманском, мы пересекли какую-то линию невозврата. Охота на майлзов, возвращение в прошлое, месть за Матильду, мытарство по всему миру. Потом ты Мастер вернулся из мертвых и события начали расти в масштабе, как снежным ком. Мы за один вечер встретили команду азиатов, охотящихся на S-ранговых Охотников. Безымянную, чья ступень личного развития явно выше сотой. Потом S-рангового скелета-гиганта и наконец, самого Томаса Начало. Но вместо радости или удивления… я в смятении. Не знаю о чем думать. У меня в голове, будто компас сбился.

Молчун тряхнул головой.

— Найти плащаницу Иисуса? — Торвальд помедлив секунду усмехнулся. — Да ещё и прилет эльфов Авалона через четыре месяца. Знаешь, я ведь почти поверил что эти ушастые черти не прилетят. А тут…. я только-только начал планы на будущее строить. Впервые за десять лет девушку на свидание пригласил.

Кивнув, я тоже усмехнулся.

— И девушка не отказалась.

— Юрия сказала что «подумает». — Торвальд заупрямился.

— Ты из какого века, птеродактиль недоделанный? — Тут уже уже я не выдержал. — Фон-Кляйн, может и за сорок, но в душу она всё же девушка. Думаешь, она возьмет и сразу скажет «да»⁈ Нет! Сначала надо покрутить хвостиком, выносить это чувство в сердце, а потом сказать тебе то самое благосклонное «да». А платье? А привести себя в порядок? Ты в курсе, что твою даму сердца последние четыре месяца в тюрьме держали?

Ошарашенный последней новостью Торвальд только и смог выдать что:

— Ээээ

— Вот тебе и «эээ». Короче, «все будет»! — Заверил я друга. — Ты давай момент не упускай. Пригласи Фон-Кляйн с собой на прием к Императору. Тебе же баронскую грамоту вручать будут⁈ Вот пусть Фрея тебя от других охотниц и отбивает. Поверь, желающих захомутать тебя на то приеме, будет масса.

— Ну, — Торвальд неуверенно