Атомка - Франк Тилье

Никола Белланже, встав у доски и приготовившись записывать, попросил внимания группы. Было заметно, что он мало спал. Веки тяжелые, плохо выбрит… Работа начала свое разрушительное воздействие. Белланже обозначил главные линии расследования и предложил каждому сотруднику отчитаться в том, что сделано.

Первым выступил Леваллуа, который сообщил о своих открытиях: с помощью коллег из другой команды он изучал ближайшее окружение найденной в морозильнике жертвы — опрашивал соседей, некоторых друзей, членов семьи.

— По свидетельствам близких, у Кристофа Гамблена не было особых проблем. Вкалывал он дай боже как, но любил и завалиться куда-нибудь с приятелями, и в кино сходить, а иногда и выпить немножко. Время от времени он появлялся на людях с какой-нибудь женщиной, но, судя по всему, эти связи были непродолжительными: Гамблен отстаивал свое право быть холостяком. На работе в последнее время явно не случалось ничего выдающегося. Я проглядел статьи, присланные нам по мейлу: обычная хроника происшествий, тоже ничего особенного… Что еще? Хм… Ах да! Гамблен обожал всякие технические новинки: айфоны, айподы последней модели… Часто общался со знакомыми по скайпу, через инет-телефонию, пользовался поисковой системой MSN, имел страничку в «Фейсбуке»… Продвинутый сорокалетний мужик, так сказать…

— Удалось что-нибудь разузнать насчет его отношений с Валери Дюпре, этой нашей журналисткой-следаком?

— Кое-что удалось. Они не жили вместе, но при этом почти не расставались, виделись так часто, как только могли. Ходили куда-то вдвоем, бывали на вечеринках, встречали вместе Новый год… Шесть или семь месяцев назад Валери Дюпре стала показываться с Гамбленом гораздо реже, а потом уже никто из его друзей журналистку вообще не видел. Причем, если Кристофа спрашивали, куда делась подружка, он, как говорят друзья, напускал на себя таинственный вид. Но в общем-то, все знали, что Дюпре пишет книгу, — правда этой информацией и ограничиваясь: что за книга, никому и по сию пору неизвестно. Журналистка не давала воли своим чувствам и не распускала язык, была, скорее, не просто скрытной, необщительной, а еще и сильно недоверчивой.

— И что? Вообще никаких сведений об этой пресловутой книге?

— Практически ничего, времени-то было с гулькин нос. Но что точно — тема книги для всех как оставалась, так и остается тайной. Может, Дюпре боялась, что ее украдут, эту тему? И еще я знаю наверняка, что в прошлом она расследовала всякие жареные факты, запросто пользовалась чужими именами и умела защищаться. Кое-кому из ее близких известно, что у Валери есть фальшивые удостоверения личности. Вероника Дарсен существует на самом деле, живет в Руане, ровесница Дюпре, но она понятия не имела, что кто-то узурпировал ее имя.

— В квартире Валери Дюпре не удалось найти ничего относящегося к книге, — добавила Люси. — Ни документов, ни записей… Либо она все унесла с собой, либо это забрал взломщик.

— А я кое-что обнаружил, — заявил Паскаль Робийяр и откашлялся. Его спортивная сумка стояла позади, в углу комнаты. — Я сосредоточился в основном на банковских счетах. Если сопоставить их с запросами на визы иностранных государств, открываются интересные вещи…

Он порылся в горе бумаг с приклеенными к ним разноцветными полосками. Отдельные строки на каждом листе были либо подчеркнуты, либо выделены маркером. Люси никогда не могла понять, как Паскалю удается ориентироваться в этих бюрократических лабиринтах.

— Главное еще впереди, и надо будет повозиться с сотнями данных, но я начал с самого очевидного — с крупных расходов и операций с использованием банковского счета — и нашел следы обналички больших сумм. Дюпре бронировала билеты на авиарейсы, оплачивала гостиничные счета и аренду автомобилей. В двух городах Перу, Лиме и Ла-Оройе, она брала машину напрокат в апреле одиннадцатого года, затем, в июне, в двух китайских городах — Пекине и Линьфэне… А потом она отправилась в США: в Ричленд, штат Вашингтон, и в Альбукерке, штат Нью-Мексико. Это последнее из ее путешествий, которые удалось выявить, состоялось в конце сентября все того же одиннадцатого года. Обычно поездки в каждую страну длились от двух до трех недель.

Белланже законспектировал услышанное в уголке белой доски:

— Очевидно, все эти перелеты имели отношение к ее книге. Ты успел копнуть в этом направлении?

— Нет, пока не успел. Я в жизни не слышал об этих городах, понятия не имею, что там может находиться, но, конечно, займусь ими. А сейчас продолжу: значит, с конца сентября — уже никаких путешествий. Дюпре получила индийскую визу на ноябрь, но, похоже, ею не воспользовалась.

— Видимо, во время поездки в Соединенные Штаты или вскоре после нее произошло нечто такое, что заставило журналистку отказаться от прежних планов?

Робийяр пожал плечами:

— Годятся любые гипотезы. Да! Вот еще одна любопытная подробность: все последнее время Дюпре вроде бы расплачивалась только наличными. В последний раз она сняла с карточки довольно крупную сумму — три тысячи евро — в одном из банкоматов Восемнадцатого округа четвертого декабря. После чего, не желая, наверное, оставлять никаких следов, ушла на дно, как подлодка, и это доказывает, что девушка занималась чем-то весьма серьезным.

Белланже продолжал делать записи черным маркером на белой доске, распределяя важную информацию по колонкам:

— Четвертого декабря… Три тысячи евро… О’кей… А потом?

Робийяр показал выписку из счета с пометкой наверху «12. 2011»:

— Потом ничего. Только что получил из ее банка вот эту выписку. Стало быть, обналичивание денег четвертого декабря — последняя банковская операция Дюпре. Дальше — тишина.

Члены команды молча переглянулись: им было понятно, что означает эта фраза. Белланже снова обратился к своему главному аналитику и специалисту по сопоставлению данных:

— А насчет телефонных звонков?

— Телефон, телефон… Хм… Тут вообще начать и кончить… Правда, одна плохая новость уже имеется: найденные у Дюпре симки погублены-таки влагой окончательно, из них ничего не вытащишь. Стало быть, она могла обзванивать весь мир, постоянно меняя телефоны, но нам об этом никак не узнать. Когда в начале одиннадцатого года журналистка взяла годичный отпуск, она вернула в редакцию свой служебный мобильник. Иначе говоря, в области сотовой связи нам ничего не светит: Дюпре перешла там в разряд призраков.

— А родные, друзья — должны же они были хоть каким-то образом общаться с Валери! Да и Гамблен, в конце-то концов…

— Думаю, все ей звонили на домашний телефон. Или она им. Или они пользовались в этих случаях интернет-телефонией — скажем, через скайп. Это удобно, бесплатно, и не остается никаких следов. Если нам повезет, может быть, окажется, что она давала номера своих телефонов — тех, погибшие симки которых мы нашли, — близким, и тогда мы получим списки всех звонков на эти номера у провайдеров. — Шелест бумаги. — Что касается нашей жертвы из морозильника, тут у меня не хватило времени особо продвинуться вперед. Гамблен был клиентом SFR, я уже запросил там более точную информацию о его звонках, а еще успел записать несколько номеров, чаще всего фигурировавших в его счетах: их проверю в первую очередь. Это явно номера родных или друзей, ну и есть шанс, что среди них окажется хотя бы один из номеров-фантомов Дюпре.

— За границу он звонил?

— По первому впечатлению — нет. Но вы, наверное, понимаете, задача непростая, работы на много часов, придется перелопатить все бумажки, связаться с владельцами номеров, допросить их… Многовато для одного человека.

Это был скорее пробный камень, чем утверждение; Никола Белланже понял, куда гнет подчиненный, и согласился:

— Хорошо, я попрошу людей нам на подмогу. Попрошу объявить розыск, подключить Управление поиска пропавших без вести…[25] Думаю, можно будет подобрать тебе одного-двух помощников.

— Супер! От таких предложений не отказываются!

Руководитель группы сверился со своими заметками и вернулся к разговору с сотрудниками:

— Ладно… Франк, Люси, что у вас?

Полицейские поделились новостями: неизвестный ребенок в тяжелом состоянии в кретейской больнице, протоколы вскрытия и таинственное дело со страниц четырех архивных номеров «Высокой трибуны». Люси высказала их общую с Шарко гипотезу: возможно, именно тот человек, который убил как минимум двух женщин и попытался утопить еще двух (самое раннее дело — почти одиннадцать лет назад, самое позднее — почти восемь), теперь занялся Гамбленом.

— Серийный убийца, — вздохнул Белланже. — Только его нам и не хватало! — Капитан полиции снова просмотрел заметки на доске, глянул на часы. — Время летит слишком быстро. Если бы нам надо было подвести первый итог всего сделанного, что бы можно было сказать?

Первой взяла слово Люси:

— Два журналиста ведут каждый свое расследование, в обоих случаях речь о вещах сугубо серьезных. Гамблен сосредоточился на странной имитации утоплений, а Дюпре… не знаю, на чем Дюпре… Один из журналистов погиб, другая исчезла. Если мы оставим в стороне возможность случайных совпадений, а, наоборот, примем во внимание дружеские отношения между журналистами, напрашивается вывод, что два расследования как-то связаны…