Счастье Харви Гаррарда - Э Оппенгейм

- Где хотите, главное, что мы наконец-то будем вдвоем.

Приподнятое настроение Мильдред продержалось недолго. Несколько дней она с лихорадочным нетерпением ожидала ответного письма и совсем перестала обращать внимание на Фардаля. Его сорок тысяч в год уже не казались ей слишком привлекательными, так он ей опротивел.

Вместо письма пришла телеграмма. Она вскрыла и медленно прочла ее.

"Твое письмо очень удивило меня. Развод уже подтвержден. Сегодня утром я обвенчался. Желаю тебе всего хорошего. Харви."

Телеграмма выпала у нее из рук. Несколько мгновений она сидела, не шевелясь. Потом обессиленно опустилась на подушки.

Итак, остается только Фардаль. Что ж, лишние четыре тысячи в год ей не повредят, а муж.., что муж? В конце концов, ну что такое муж? Надоест - она найдет другого.

Горничная приготовила ей голубое платье. Это был любимый цвет Фардаля. Мильдред вызвала массажистку, затем приняла ванну, выпила кофе и тщательно оделась. Ровно в обещанный час она вошла в "Кафэ де Пари" и встретила Фардаля многообещающей улыбкой.

- Герберт, давайте присядем, у меня для вас новости.

- Новости? - насторожился Фардаль, отлично знавший, что от этой женщины можно ждать всего, что угодно.

- Хорошие новости. Мой развод утвержден. Я свободна.

- Черт побери, да это же просто чудесно!

- Я прощаю вашу грубость, поскольку это действительно неожиданность. Я рада за вас. Вы были очень терпеливы, мой дорогой. И я вам страшно за это благодарна.

- Вы свободны! И можете делать все, что захотите?

- Абсолютно все. Как только придут бумаги, мы можем обвенчаться.

- Поедем в Париж! Там подобные вещи устраиваются намного быстрее. Мы можем отправиться сегодня же, а завтра обвенчаться в посольстве. Потом вернемся сюда, или проведем пару недель в Биарице.

- Но, дорогой Герберт, сначала следует покончить с делами.

- С делами??

- Рента, - тихо напомнила она.

- Из-за этого нечего терять время, - раздраженно воскликнул он. - Вы что, мне не верите? Раз я обещал четыре тысячи в год, то дам их. Но ждать я больше не намерен. Не перегибайте палку, Мильдред, мое терпение может лопнуть, Тише!

- Да это кого угодно может вывести из себя! Немедленно прикажите горничной уложить ваши вещи. Мы едем в Париж.

- Да постойте вы, торопыга этакий! Можно обсудить с вами один финансовый вопрос?

- Хорошо, только покороче.

- Вы зарабатываете сорок тысяч в год. И считаете, что при таком доходе четыре тысячи ренты для жены достаточно? А Ривьера? А приемы? А платья, наконец? Вы слушаете меня?

- О да, и с большим интересом. Продолжайте.

- Так вот, я и подумала, что вам следовало бы дать мне восемь тысяч в год. И я обещаю: в вашем доме будет вращаться высшее общество, а ваша жена станет самой шикарной дамой в Париже и Лондоне.

- Вам, я вижу, не чужд подход кокотки. Я же не на содержание вас беру, а замуж!

- Фу, как вы грубы!

- Правда не может быть грубой. Но оставим пока вашу ренту в покое. Вы согласны завтра же венчаться со мной в Париже?

- К чему такая спешка? Вы же знаете, как эти адвокаты вечно все затягивают... Я выйду за вас в тот день, когда получу документы на ренту.

- Ясно. Я ждал вас целый год, Мильдред. Для мужчины это просто безумие.

- Но ваше ожидание закончилось! Разве вы не рады?

- Брачный контракт будут составлять как минимум две недели.

- Что поделаешь! Если вы настаиваете, я сегодня же отправлюсь с вами в Париж, но ваши адвокаты должны немедленно приступить к делу. Когда же формальности будут завершены, мы обвенчаемся.

- Я хочу венчаться завтра, - упрямо повторил он.

- Это исключено. Велите уложить свои вещи. Я еду к себе и через полтора часа вернусь.

- Хорошо.

Он проводил ее до автомобиля. Вернувшись, Фардаль действительно приказал слуге уложить чемоданы, а сам сел писать письмо.

Когда через два часа Мильдред, в великолепном дорожном костюме, вернулась назад, портье протянул ей конверт. Она узнала почерк Фардаля, вскрыла письмо и прочла:

"Дорогая Мильдред!

Мое терпение иссякло. Вы самая эгоистичная женщина в мире, бесчувственная и бестактная. Вы корыстолюбивее любого лавочника в Сити! Я любил вас, и малейшего проявления благородства с вашей стороны было бы достаточно, чтобы сохранить мою любовь. Достаточно было простого дружеского рукопожатия, я не говорю уж о поцелуе! Но ждал я напрасно. Мне это осточертело. Когда вы вернетесь, меня уже здесь не будет. Прощайте навсегда.

Герберт Фардаль."

Мильдред в ярости скомкала письмо, но давать волю гневу было неприлично вестибюль отеля кишел знакомыми. Пэт Малинсон отвесила ей издевательский поклон.

- Держу пари на пять фунтов, - шепнул Пэт Филип, - что он оставил ее ни с чем.

***

Прошло два года. В Монте-Карло начался новый зимний сезон. Поздно вечером в "Кротоне" сидела небольшая компания. Там было три молодых пары - Харви и Грейс, Пэт и Филип, Джек и Софи. К ним подошел француз и поздоровался с Бартлетом, который представил его остальным как своего старого знакомого.

- Я прихожу сюда каждый вечер, это самое веселое место. Нигде больше не встретишь столько оригиналов одновременно. Вон там, например, сидит ваша землячка - я забыл ее имя - с наемным танцором.

Филип хотел толкнуть француза под столом ногой, но опоздал. Лицо Харви вытянулось. За столиком сидела Мильдред с каким-то прилизанным брюнетом.

- Эта дама, - продолжал француз, - яркий пример того, как действует на людей сама атмосфера курортов. Она принадлежала к высшему лондонскому обществу, была богата, а потом, говорят, развелась с мужем из-за какого-то пустяка. А несколько месяцев назад встретила здесь этого жиголо и влюбилась, как кошка...

Все напряженно молчали. Француз смотрел на них с искренним удивлением. Наконец Филипу удалось лягнуть его. Он сразу же все понял и встал.

- Простите, - серьезно сказал он. - Я, кажется, был нескромен. Если эта дама ваша знакомая, я тысячу раз извиняюсь.

Он ушел. Харви достал папиросу и закурил.

- Если это правда, - сказал он, - то правда весьма печальная.

Мильдред испуганно озиралась по сторонам.

- Пожалуйста, налейте мне шампанского, скорее. И выпейте вместе со мной, обратилась она к своему спутнику.

- Что беспокоит вас, мадам? - спросил тот с почти беззастенчивой чувственностью.

- Призрак!..

Грейс и Харви возвращались в отель одни. Она прижалась к нему.

- Ты расстроен, Харви?

- О, нет. Мильдред всегда и во всем обманывала меня. Даже в последнюю минуту она пыталась лишить нас нашего счастья. Мне жаль ее, но это все.

- Благодарение Богу, ей это не удалось, тихо прошептала Грейс.

Они посмотрели друг на друга, и их губы слились в долгом поцелуе.