Несусветный багаж - Ллойд Осборн

Даже вид злосчастной бочки не вверг его в прежнее угнетенное состояние. С огромным энтузиазмом принялся Питман за прерванную работу — бюст сэра Гладстона, который он лепил по фотографии. Преодолев (с неожиданным успехом) трудности, связанные с приданием желаемой формы затылку (относительно которой фотография никакой информации не давала, а имелись только смутные воспоминания, сохранившиеся после какого-то публичного собрания), он с нескрываемым удовлетворением взирал на то, как ему удался воротничок выдающегося государственного мужа, и только стук в двери вернул его к текущим проблемам.

— Что случилось? — спросил Майкл, подходя к камину, в котором мистер Питман, памятуя о том, как любит тепло его гость, заранее развел огонь. — У меня сложилось впечатление, что у вас какие-то неприятности.

— Ваши слова не передают всей сложности ситуации, — ответил художник. — Статуя мистера Семитополиса не была доставлена по адресу, и подозреваю, что мне придется возместить ее стоимость. Но меня беспокоит даже не это. Я, мистер Финсбюри, опасаюсь куда более страшной вещи — разоблачения. Геракла должны были переправить контрабандой из Италии, а это деяние безусловно предосудительное, и человек с моими принципами и с моим положением ни в коем случае не должен был быть к этому причастным. К сожалению, я осознал это слишком поздно.

— Да, дело, действительно, выглядит серьезно, — заявил адвокат, — а значит, потребуется серьезная доза алкоголя.

— Я позволил себе… короче говоря, я позволил себе подготовиться к вашему визиту, — ответил художник, показывая на графин с содовой, бутылку джина, вазочку с лимоном и бокалы.

Майкл приготовил себе выпивку и угостил художника сигарой.

— О нет, благодарю вас, — услышал он в ответ, — когда-то я испытывал слабость к сигарам, но после них долго не выветривается запах из одежды.

— Не страшно, — заметил адвокат. — Мне это не мешает получать удовольствие. Прошу вас, выкладывайте вашу историю.

Питман изложил все, что с ним приключилось, со всеми подробностями. Приехал он сегодня на вокзал Ватерлоо, рассчитывая получить огромного Ге ракла, а получил вместо этого бочку, в которой не поместился бы даже «Дискобол». Однако же адрес на бочке был написан рукой его римского корреспондента (чей почерк ему был доподлинно знаком). Вещь тем более удивительная, что тем же поездом был прислан ящик достаточно большой и тяжелый, чтобы в нем мог находится Геракл. Но ящик этот был отправлен по неустановленному адресу.

— Извозчик, как ни печально об этом вспоминать, успел выпить, — продолжал мистер Питман, — и изъяснялся словами, которые я не решаюсь вам повторить. Он тут же был выгнан с работы начальником станции, который единственный вел себя все время вполне вежливо и рассудительно. Он обещал навести справки в Саутгемптоне. Но мне-то что было делать? Я оставил свой адрес, забрал бочку домой, и помня об известной формуле, я решил, что вскрою ее только в присутствии адвоката.

— И это все? — спросил Майкл. — Не вижу никаких поводов для беспокойства. Геракл застрял где-то по дороге, его привезут завтра или послезавтра. А что касается бочки, то можете быть спокойны, это наверняка знак благодарности от одной из ваших учениц, и в ней не что иное, как устрицы.

— О, прошу вас, не так громко! — попросил художник. — Меня уволят с работы, если кто-то услышит, как неуважительно мы тут вспоминаем наших достойных воспитанниц, а кроме того, устрицы из Италии? И почему адресованы мне рукой мистера Рикарди?

— Ладно, пора на нее взглянуть, — согласился Майкл. — Подтащите ее поближе к свету.

Они вдвоем выкантовали бочку из угла и уместили перед камином.

— Судя по весу, там вполне могут быть устрицы, — рассудительно заметил Майкл.

— Что, прямо сейчас и вскроем? — спросил художник, которому общество приятеля и джин значительно улучшили настроение. И не дожидаясь ответа, начал раздеваться, как перед борцовской схваткой. Он швырнул свой пасторский воротничок в корзину для бумаг, пасторский же сюртук повесил на гвоздь и, взяв в одну руку долото, а в другую молоток, нанес первый удар.

— Великолепно, мой дорогой Уильям, — похвалил адвокат. — Вот это темперамент! Послушайте, а может это романтический визит одной из ваших воспитанниц? В стиле Клеопатры, а? Будьте осторожны и не проделайте дырку в голове у Клеопатры.

Но порыв Питмана был заразителен. Адвокат не в силах был усидеть спокойно. Он выбросил сигару в огонь, вырвал инструменты из рук сопротивляющегося художника и принялся за дело. Немного времени понадобилось, чтобы на его благородном лбу засверкали капельки пота, а элегантные брюки покрылись ржавой пылью. Состояние же долота свидетельствовало о не слишком высокой эффективности действий.

Вскрытие закупоренной бочки — занятие непростое даже если подходить к нему с надлежащей сноровкой. При неумелом же подходе вся конструкция может рассыпаться на части. Но именно на это и были направлены все усилия как художника, так и адвоката. Наконец, был сброшен последний обруч. Еще несколько смачных ударов, и клепки посыпались на пол, а то, что недавно было вполне исправной бочкой, превратилось в груду беспорядочно валяющихся досок.

Какая-то мрачная, укутанная в одеяла фигура оставалась несколько мгновений в стоячем положении, затем наклонилась вбок и с глухим стуком свалилась на пол перед камином. Тут же на полу оказался чей-то монокль, который покатился в сторону испуганно вопящего Питмана.

— Заткните пасть! — грубо распорядился Майкл, после чего подскочил к двери и запер ее на ключ. С побледневшим лицом, плотно сжав губы, он подошел ближе, поднял край одеяла и отпрянул, содрогнувшись.

Наступившая в мастерской тишина несколько затянулась.

— Скажите мне честно, — проговорил, наконец, тихим голосом Майкл, показывая на труп. — Вы имеете к этому какое-нибудь отношение?

Художник же смог извлечь из себя только одиночные неразборчивые звуки.

— Выпейте, — приказал ему адвокат, протягивая бокал с джином. — Меня вы можете не бояться. Я все-таки ваш друг, и в беде вас не брошу.

Питман отставил бокал нетронутым.

— Бог свидетель, — пролепетал он, — что для меня это еще одна тайна. В самом страшном сне мне такое не снилось. Я и мухи бы не смог обидеть.

— Слава Богу, — сказал адвокат, вздохнув с облегчением. — Я вам верю, приятель, — добавил, пожимая художнику руку. — А то ведь я было в какой-то момент, — продолжал он с мрачной усмешкой, — я было подумал, уж не избавились ли вы от Семитополиса.

— Если бы даже так и было, какая разница, — причитал Питман. — Для меня все кончено. Я чувствую, что конец уже близок.

— Прежде всего, — заявил Майкл, — нужно избавиться от покойника; откровенно говоря, мне очень не нравится, как он выглядит. — Адвокат почувствовал, как по коже пробежали мурашки. — Куда его можно оттащить?

— Можете спрятать его вон в том шкафу, — пробормотал Питман, — если только решитесь до него дотронуться.

— Кто-то должен решиться, — ответил Майкл, — и похоже на то, что эта роль выпадает мне. Отойдите в тот конец комнаты, повернитесь ко мне спиной и налейте мне джину. Полагаю, это будет справедливое разделение труда.

Через минуту раздался стук закрываемой двери шкафа.

— Все в порядке, — объявил Майкл. — Так гораздо приятнее. Вы можете уже обернуться, мой бледный Питман. А где мой грог? Да разрази вас гром, это же лимонад!

— Прошу прощения, мистер Финсбюри, но что мы будем делать дальше? — не унимался Питман, хватая адвоката за рукав.

— Дальше? — повторил Майкл. — Дальше мы его похороним под одной из клумб в вашем саду и водрузим одну из ваших скульптур в качестве надгробия. Вы только представьте, как чертовски романтично будем мы выглядеть, совершая ритуал погребения при бледном свете луны. Плесните мне еще немного джину.

— Умоляю вас, мистер Финсбюри, не надо смеяться над моими несчастьями, — взмолился Питман. — Перед вами человек, который всю свою жизнь, не побоюсь этих слов, вел себя в высшей степени примерно. Даже в этот грозный для меня час могу поклясться в этом не краснея. Ну, за исключением этой мелкой истории с Гераклом, но и в ней я сейчас раскаиваюсь. Мне нечего скрывать, и поэтому я никогда не боялся общественного мнения, а теперь… теперь…

— Выше голову, мой дорогой, уверяю вас, что в нашей конторе подобные щекотливые проблемы считаются сущими пустяками. С каждым может случиться, и если вы на самом деле к этому руку не приложили…

— Какие слова я должен найти… — начал Питман.

— Ладно, этим я займусь сам, у вас в таких делах нет опыта. Вопрос, однако, вот в чем: если — а скорее всего так и есть — эта спрятавшаяся в шкафу личность не приходится вам ни сватом, ни братом, ни вашим должником и ни свекром, а также ни, как это говорится, оскобленным вами мужем…