Маг Земноморья - Урсула К. Ле Гуин

солиднее, но улыбка его оставалась по-прежнему доброй. На плече Дрока сидел маленький пушистый зверёк.

— Он жил у меня, пока ты болел. Я так привык к нему, что теперь мне очень жаль расставаться с ним. И с тобой мне жаль расставаться, Перепелятник. Но нужно возвращаться. Ну, Хоег, иди к хозяину! — с этими словами Дрок снял с плеча пушистый комочек и опустил его на землю. Зверёк мигом взобрался на плечо Джеда, устроился там и начал деловито чистить шкурку. Дрок рассмеялся. А Джед только склонил голову, чтобы спрятать лицо.

—Я думал, ты уже не придёшь, — Джед произнёс это без тени упрека, но Дрок принял сказанное на свой счет.

— Да я не мог просто. Учитель Трав запретил. А с самой зимы я был в Роще. До тех пор, пока я не заслужил посоха, меня держали взаперти. Слушай, как освободишься, приезжай ко мне на Восточное Побережье. Я буду ждать тебя. Приезжай, слышишь. Магов у нас любят.

— Освободишься... — бессвязно произнёс Джед.

— Но ты же не хочешь оставаться на Острове вечно?

— Знаешь, мне кажется, я смог бы поработать в Башне. Хочется порыться в книгах и найти некоторые забытые имена. И потом... в Башне я никому не причиню зла...

— Может быть, — сказал Дрок. — Я не пророк, но в будущем ты предстаешь передо мной не среди книг, а плывущим по морю; ты охвачен пламенем огнедышащего дракона; я вижу тебя, стоящим на высокой городской башне.

— А за моей спиной, что видишь ты? — спросил Джед и выпрямился. Огромная тень появилась на противоположной стене. — Однако, что ты всё-таки намерен делать, Дрок?

— Еду домой. Надо навестить братьев и сестру. Я рассказывал тебе о ней. Когда я оставил её, она была совсем ребёнком, а сейчас настало время крестин. И потом — на островах всегда найдётся, чем заняться. Как хотелось бы мне поговорить с тобою, но корабль уже готов к отплытию, и время прилива настало. Перепелятник, если твой путь приведет тебя на Восток, навести меня. Если я понадоблюсь тебе, пошли за мной. Стоит только произнести моё имя, и я тут же явлюсь. Отныне зови меня Эстарриол.

Джед испуганно посмотрел на друга.

— Эстарриол, — повторил он машинально. — В таком случае моё имя — Джед.

После чего они по-братски обнялись, и Дрок покинул его.

А Джед остался стоять на том же месте. Это был Великий Дар, который преподнёс ему Дрок. Он доверил Джеду своё истинное имя.

Никому не дано знать истинное имя человека, кроме его крёстного. Он, конечно, может довериться брату, сестре, жене или другу, но даже и в этом случае произносить имя в присутствии постороннего нельзя. Среди людей следовало называть друг друга ложным именем, таким, как Перепелятник, Дрок или Огион, что означает пихта. И если уж простые люди скрывали свои имена от посторонних ушей, то магам надо было быть вдвойне осторожными, ибо тот, кто владеет твоим именем, тот владеет и твоей жизнью. Джед, который перестал даже верить в себя, был тронут доверием Дрока, бесспорным доказательством его непоколебимой дружбы и любви.

Джед пристроился в углу и даже не заметил, как свет магического шара погас, издав характерный звук, будто притушили газовый светильник. Он погладил зверька, и тот мирно устроился в складках одежды хозяина. Всё вокруг медленно погрузилось в сон. Неожиданно Джед вспомнил, что в этот день четыре года назад его крестили. Казалось, что холодные воды горной реки, которую он, голый и безымянный, должен был тогда пересечь, вновь коснулись его утомлённого тела. Вспомнились ему также заводи его родной реки Ар, где он так любил купаться мальчишкой; деревня Ольховники, расположенная среди непроходимых лесов и окружённая высокими горами; вспомнилось со всеми подробностями обычное деревенское утро, когда первые лучи солнца только-только начинают освещать запылённую улицу, а огонь в кузне отца так и горит, так и пышет жаром, и с особой силой его живительное тепло ощущаешь в морозный зимний полдень. Джеду даже показалось, что он вновь чувствует запах хижины, в которой жила тётка; он явно ощутил привкус этой странной смеси трав и заклинаний. Давно, очень давно он не вспоминал об этом. Но минувшее вернулось к нему, в ночь, когда Джеду исполнилось семнадцать. Всё, что пришлось пережить ему в такой короткой, но и такой богатой событиями жизни, предстало впервые перед ним не как отрывочные воспоминания, а как законченная единая картина бытия. Наконец-то он понял, кто он, и зачем он явился сюда.

Будущее не открылось ему, оно по-прежнему было туманно и вселяло страх.

На следующее утро он отправился в путь, и зверёк сидел на плече его. На этот раз, чтобы добраться до Башни, ему потребовалось три дня вместо обычных двух, и путешествие порядком утомило его. Он с облегчением вздохнул, когда перед ним предстала, наконец, Одинокая Башня, возвышающаяся над грозными водами Северного моря. Как и прежде, здесь было сумрачно и холодно. Курремкармеррук по-прежнему составлял свой бесконечный список имён. Он взглянул на Джеда так, как будто тот никогда не покидал его, а потом коротко бросил: «В постель. Кто устал, тот глуп для науки. Завтра начнёшь. Всё».

В конце зимы Джед вновь вернулся в Храм Мудрости. На этот раз Владыка согласился принять его обет. И теперь Джед был готов к тому, чтобы удостоиться посоха. Способности вновь вернулись к нему, и он с лёгкостью навёрстывал упущенное. Джед стал подумывать, уж не оставила ли его Тень: кошмары ушли, а душа освободилась от страхов. Но в сердце своём он всё-таки знал — надежды напрасны.

Учителя и Книги сообщили ему всё, что можно было узнать о его Тени. Однако этого было мало. Его Тень не принадлежала к человеческим призракам или созданиям Древних Сил Земли, но какая-то связь между ними всё-таки была. Так, в книге Драконов прочитал он рассказ, напоминающий его случай. Один из древнейших Повелителей Драконов обратился к говорящему камню с просьбой вызвать дух умершего, но сила камня была столь велика, что она подчинила себе мага, и «вместе с духом вышла из земли некая бестия... С тех пор чародей бродит по Земле, убивая всё живое». Теперь Джед всё чаще и чаще обращался за помощью к Учителю Заклинаний. Раньше он казался человеком неприятным и холодным, но сейчас Учитель предстал перед учеником в совершенно ином свете. Теперь они подолгу просиживали вместе, пытаясь решить непосильную задачу. «Одно могу