Лига запуганных мужчин - Рекс Стаут

— Вы в этом убеждены?

— Убежден в чем?

— Что эти письма разослал именно он.

— А разве я сказал недостаточно ясно?

— Да нет, ясно. Вы уж меня простите, что я такой уродился.

— Ни в коем случае, такой ответственности я на себя не возьму. Мне хватает забот прощать это самому себе. Итак, что касается судьи Гаррисона — это все. А теперь я хотел бы поговорить с тобой о мистере Хиббарде. То есть нет, ничего я тебе не скажу, потому что нечего говорить. Сегодня утром меня посетила его племянница, мисс Эвелин Хиббард.

— Правда, она к вам приходила? Я думал, что она зайдет в среду.

— Она пришла раньше, потому что узнала о вчерашней вечерней встрече.

— У нее появилось что-то новенькое?

— К тому, что она рассказала тебе в субботу вечером, ей нечего было добавить. С помощью сестры она еще раз детально осмотрела квартиру и не смогла обнаружить никакой пропажи. Либо мистер Хиббард не предполагал, что уйдет, либо это был невероятно умный человек с сильной волей. Он был очень привязан к своим двум трубкам, которые курил поочередно. Одна из них лежит на своем обычном месте. Он не снимал со своего банковского счета какой-либо крупной суммы, однако у него всегда было при себе много денег.

— А разве я вам не говорит об этой трубке?

— Возможно, что и говорил. Саул Пензер за целый день сумел раздобыть для меня только один небольшой факт. Продавец газет на углу Сто шестнадцатой улицы и Бродвея, который уже немало лет знает мистера Хиббарда в лицо, видел его в субботу между девятью и десятью вечера, когда тот спускался в подземку.

— И это единственное, что раздобыл Саул?

Вульф кивнул и потянулся к кнопке звонка на своем столе.

— Полиция также ничего не обнаружила, хотя прошла уже целая неделя с тех пор, как исчез мистер Хиббард. Я звонил инспектору Кремеру и мистеру Морли в канцелярию окружного прокурора. Как ты знаешь, они дают информацию в долг лишь под ростовщический процент, но мне кажется, что у них уже и версии исчерпались.

— Морли готов вам в любое время предложить особое меню.

— Возможно, но только не тогда, когда ему не́чего предложить. Саул Пензер работает сейчас над одним заданием, которое я ему поручил, но многого я от этого не жду. Нет смысла вести подобную охоту собственными силами. Если мистер Чейпин отправился с мистером Хиббардом на прогулку и столкнул его с моста в Ист Ривер, не можем же мы требовать от Саула, чтобы он нырял в реку за трупом. Проверка подобных вероятностей — это обычно задача полицейского расследования и детективов Бэскома. Что касается мистера Чейпина, было бы, видимо, излишне о чем-либо расспрашивать его самого. И тем, и другим — то есть Бэскому и полиции — он заявил, что в прошлый вторник провел вечер дома, а его жена это подтвердила. Никто из соседей не видел, чтобы он выходил.

— Вы дали Саулу какие-нибудь указания?

— Только то, чтобы он им занимался. — Вульф налил себе стакан пива. — Но вот на самом важном на данный момент фронте мы добились успеха. Мистер Фаррел сумел организовать дело так, что к меморандуму присоединилось двадцать человек — в городе все, за исключением доктора Элкаса, а по телефону — все, кроме одного. В этот список не включен мистер Питни Скотт, таксист. Разыскивать его не было смысла, но ты можешь при случае попытаться, он меня интересует в несколько ином плане. Копии меморандума уже разосланы всем, чтобы они подписали их и вернули. Мистер Фаррел собирает угрожающие письма, все копии, кроме тех, которые находятся в руках полиции. Хорошо, что у нас будет…

Зазвонил телефон. Потянувшись за трубкой, я чуть было не перевернул стакан молока. Со мной всегда так бывает, когда у нас что-нибудь горит, и думаю, что я уже не изменюсь, даже если бы я сумел поймать десяток знаменитых убийц и сделал бы все, чтобы их осудили, а потом решил отловить парня, бросившего пуговицу в телефонный автомат; достаточно мне услышать, как Фриц проходит через холл, когда кто-то позвонил в дверь, и я уже весь дрожу.

Я выслушал несколько слов и кивнул Вульфу:

— Как раз Фаррет и звонит.

Вульф подтянул телефон поближе, а я оставил свою трубку возле уха.

Когда мы повесили трубки, я спросил:

— Что я слышу? Мистер Фаррел с кем-то обедает в Гарвард-клубе? Вы швыряетесь деньгами, как пьяный матрос.

Вульф почесал нос:

— Это не я трачу, а мистер Фаррел. Однако приличия требуют добавить ему денег. Я попросил мистера Фаррела организовать беседу с мистером Оглторпом, но при этом я не имел в виду, что буду его кормить. Теперь уже ничего не исправишь. Мистер Оглторп — это совладелец фирмы, которая издает книги Чейпина, а мистер Фаррел с ним немного знаком.

Я засмеялся.

— То есть вы залезли в это дело по уши. Похоже, что вы пытаетесь издать у него ваше эссе «Тирания колеса». Как продвигается работа над текстом?

Вульф даже не заметил моего юмора.

— Сегодня утром я провел наверху двадцать минут, раздумывая над тем, куда мог бы скрыться Пол Чейпин, чтобы написать что-нибудь на машинке, если он не хотел, чтобы это навело кого-то на его след. В одном из рапортов Бэскома утверждается, что у Чейпина на пишущей машинке есть два комплекта литер… Но смена комплекта литер, как мне представляется — это не просто сложное, трудоемкое и утомительное дело. Нужно учитывать и тот факт, что второй набор должен быть спрятан где-то под рукой, а это было бы рискованно. Нет-нет, только не это. Следующее, что приходит в голову, — это старый трюк с магазином канцелярских товаров: зайти туда и воспользоваться одной из пишущих машинок, выставленных на продажу. Однако Пола Чейпина с его физическим недостатком там наверняка бы запомнили, к тому же такой вариант исключается, поскольку все угрожающие письма были написаны на одной и той же машинке. Я проанализировал и другие возможности, включая некоторые версии, которые уже исследовал Бэском, причем одна из них представлялась многообещающей. Мистер Чейпин мог посетить канцелярию своего издателя и заявить, что желает кое-что изменить в рукописи или же просто написать какое-то письмо, и попросить разрешения воспользоваться на минутку пишущей машинкой. Думаю, что мистер Фаррел сможет это установить. Если бы выяснилось, что так и было, то можно было бы попросить у мистера Оглторпа разрешения взять образец шрифта той машинки, которой воспользовался Чейпин. А если неизвестно, какой машинкой он воспользовался, то он может взять образцы шрифта всех машинок в редакции.

Я кивнул:

— Это не так уж глупо. Но странно, что Фаррел все еще в состоянии платить взносы в Гарвард-клуб.

— Когда человек определенного типа вынужден категорически сокращать свои расходы, он в первую очередь покинет семью, затем начнет ходить голым и только в самом конце откажется от своего клуба. Кстати о клубе: сегодня утром я дал мистеру Фаррелу двадцать долларов. Пожалуй, запиши их. Можешь также внести в свой перечень всех, кто подписал меморандум, и сделать все копии. Отметь также, что у нас есть еще один клиент — мисс Эвелин Хиббард. Сегодня утром я с ней об этом договорился. Ее сумма составляет три тысячи долларов. — Он вздохнул. — Ввиду изменившихся обстоятельств я предоставил ей значительную скидку с десяти тысяч долларов, которые она хотела заплатить мне.

Как раз что-то в этом роде от него и можно было ожидать. Я внес в кассовую книгу выплату Фаррелу, но список вынимать не стал. Мне страшно хотелось хмыкнуть, но я знал, что это ничего бы не дало, поэтому воздержался. Я положил кассовую книгу на место и обратился к Вульфу.

— Поймите меня правильно, сэр, я вовсе не хочу обвинять вас в том, что вы пытаетесь кого-то надуть, я знаю, что вы просто забыли об этом.

Он широко открыл глаза:

— Арчи, ты опять пытаешься говорить загадками. Что ты имеешь в виду?

— Нет, я говорю вполне нормально. Вы просто забыли, что мисс Хиббард — это моя клиентка. Я пошел к ней в субботу по вашей инициативе, вы не могли ею заняться, потому что у вас были и другие планы. Помните, сэр? Естественно поэтому мисс Эвелин может принимать какие-либо решения по данному вопросу только с моего ведома и согласия.

Вульф уставился на меня.

— Чушь! Мальчишество! — проворчал он. — Не будешь же ты всерьез настаивать ка чем-то подобном?

Я вздохнул, изо всех сил стараясь, чтобы вздох получился точно таким же, как у него.

— Мне очень жаль, сэр, мне действительно жаль. Но единственное, что я умею делать честно — это отстаивать интересы своего клиента. Вы без сомнения понимаете этическую сторону этой проблемы, мне незачем вам это разъяснять…

Он перебил меня.

— Вот именно, я предлагаю тебе прекратить эти разъяснения. Так сколько ты рекомендовал бы своей клиентке заплатить?

— Одну штуку.

— Абсурд. Учитывая ее первоначальное предложение…

— Хорошо. Я не хочу торговаться. Давайте встретимся с вами на полпути. Две тысячи, и уж на этом я буду стоять твердо и не уступлю ни цента.